Пётр Волкодав - Булава скифского царя Страница 7

Седло мерина внутри кибитки. Положив на него голову, тихо похрапывал старый скиф — каменотёс.

В низине балки повозка и трое всадников остановились. Одуревшие от зноя и ослепляющего солнца лошади и волы обрадовались короткой передышке. С воза разудало соскочил, словно жара была нипочём, молодой шестнадцатилетний возница — Хорсил. С трудом, облизав потрескавшиеся губы, обратился к вылезшему из кибитки сухощавому старику с лицом изборождённым временем.

— Отец, мы сможем здесь подняться? — Он указал пальцем вверх, на крутой подъём из балки, и добавил. — Объезд займёт много времени.

— Хм, — Старик прислонил ладонь ко лбу и, щурясь, посмотрел вверх, оценивая возможности своих сыновей и волов. Отвечать не стал, потому, как пересохшее горло не хотело издавать звуки. Он подобрал один из камешков, лежащий у ноги и положил в рот. То же проделали и его спутники — трое сыновей… Когда рот наполнился слюной, он судорожно глотнул, превозмогая боль в сухом горле.

— Хинис, — Обратился он к старшему. — Рог воды нам, остальное — животным.

— Но, отец, почему нам так мало? — отозвался средний сын — Сорок, а младший — Хорсил мечтательно сказал: — Эх, к морю бы сейчас, отец.

Старик усмехнулся в ус. Он и сам мечтал о прохладе и воде, но работа — есть работа. Старик подавил улыбку и напустил на себя строгость: — Помолчите сыновья, делайте то, что говорю. Вы двое, — обратился он к Сороку и Хорсилу, — перетащите "камни" — (каменные бабы), к передку воза и хорошенько привяжите их. А ты — Хинис, хорошенько смажь оси воза, а я займусь своей работой… От этого скрипа у меня голова раскалывается.

— Гы-гы — Младшие хохотнули, а Хинис сухо улыбнулся. Ему и самому этот противный до одури скрип надоел до чёртиков.

Старик собрал всю бечеву и куски верёвок; отложил меньшую часть, а остальное связал так, что получились две одинаковые и длинные верёвки. Взглянув на затяжной, местами крутой подъем с сомнением покачал головой, но другого выхода не нашёл. Он отбросил все возможные пути, когда услышал, как жадно сыновья и животные пьют остатки воды и, понял одно: — иначе не получится. В объезд — далековато. Высохшее русло реки делало зигзаг и уходило в противоположном направлении.

Хорсил подал отцу рог с остатками воды. Старик не подал виду, — ему оставили самую малость — один глоток. Он долго держал воду во рту, а затем медленно, растягивая удовольствие — выпил. Ему не привыкать; с детства степь — родной дом. На сыновей не следовало кричать и обижаться. Они молоды. Старшему — Хинису, стало неприятно за свою несдержанность в воде, хотя выпил он меньше своих братьев. Заглаживая свою маленькую вину, он виновато опустил голову.

— Отец, чем еще помочь тебе? Что ты решил? — Старик понял чувства старшего: — Подниматься… Будем подниматься сыновья. Вот здесь. — Он показал пальцем в направлении подъёма. — Я боюсь за волов, но думаю, что у нас получится, а ты что думаешь, Сорок? — Средний сын ответил не задумываясь: — Отец, зачем ты спрашиваешь, лучше говори, что нам делать. Я всегда шёл за тобой, а сказать могу одно: Повозка может опрокинуться. Уклон великоват.

— Хм. — Сорок замолчал, а отец незаметно бросил взгляд на младшего. Тот сделал вид, что не понимает вопроса, но старик успел заметить, как промелькнула и спряталась короткая и ехидная ухмылка. "Младшой догадался" — понял он.

Хорсил был несколько ленив, но когда требовалась смекалка, был на высоте. Он откровенно не любил тяжёлый труд каменотёсов; часто предавался своим мечтам и уединялся от всех. Старик не стал переспрашивать, а скрыл скупую улыбку.

— Сделаем вот что сыновья, — начал он. — Хинис уже смазал жиром оси воза и повозки и теперь нужно привязать концы верёвок к передней оси, затем передвинуть баб поближе к передку… Мы с Сороком останемся на возу в противовес. Хинис, и ты Хорсил — приторочьте другие концы верёвок к лошадям и поднимайтесь. Бечевы на протяжении всего подъёма должны быть натянуты. Всё понятно? — Дети каменотёса кивнули. Их отец как всегда нашёл выход. Сухие морщины на его лице разгладились. — А теперь сыны, за работу.

Старик был доволен собой. Оставалось одно — подняться. Дети не подведут, а ему не впервой. Он усмехнулся, морщинки спали, как их не бывало. Доволен он был и тем, что младший — промолчал из уважения к нему и своим братьям.

Каждый из его сыновей в чём-то хорош. Если выделить одного — другие станут завидовать. Пройдут годы и зависть выльется в родовой конфликт и семейные дрязги. Так учил его отец. После тризны по отцу он стал главой Рода. За время старейшинства род поднялся и увеличился втрое. Появился достаток и свои рабы. И всё — благодаря словам отца. Пройдут годы, он уйдёт в мир, где обиталище богов и духов, а сыновья продолжат его путь.

Тогда, в детстве, он учился искусству обработки камня. Потом учил своих детей нелёгкому кропотливому труду. Самым способным оказался Хинис. Сын превзошёл его и, это не могло не радовать сердце. Скульптуры заказывали у сына знатные и богатые скифы. Обычно это были надкурганные изваяния погребённых скифов. Другие служили маркерами дорог и перекрёстков облегчая ориентировку в зоне высокого разнотравья степи. Такой труд хорошо оплачивался… Старик давно решил, но не торопил события — к зиме Хинис сменит его и станет главой Рода…

Верёвки натянулись. Сорок хлестнул волов и зычно прикрикнул: — Го, го, пошли заразы, го! — Процессия тронулась. Старик негромко сказал сыну: — Садиться будем на передок воза на самых крутых участках подъёма. Если колёса и передняя ось начнут подниматься, не спеши прыгать. — Сын ответил молчаливым кивком, понимая сложность предстоящего предприятия; отвлекаться — некогда.

На протяжении всего подъёма сыновья следили за каждым, словом и жестом отца. Дважды за подъём у старика было ощущение — воз вот-вот опрокинется. Сорок не струсил. Он ни разу не спрыгнул. На одном из самых опасных мест, он схватился за верёвки и повис в сторону волов. Передняя ось опустилась и воз продолжил движение.

Подъём прошёл благополучно. Синхронная работа людей и животных дала свои результаты. Воз с содержимым: — тремя каменными бабами, выполз из глубокой балки и замер. Сыновья широко улыбались и громко разговаривали. У каждого из них всё получилось

— Отец. — Закричал младший.

— Воду увидел — заворчал старик, скрыв радость. Память и чутьё не подвели. Он почесал, выступающий живот и, кряхтя слез с воза; десятидневный переход по выгоревшей солнцем степи окончен. Осталось самое простое — вкопать "столбы" и можно возвращаться домой. Он нашёл более краткий путь к Тане. (Дону) Скоро здесь заскрипят кибитки скифов и вереницы торговых караванов от Торжища Таны к Борисфену (Днепру). Степь оживёт здесь с новой дорогой. Эту работу ему поручил царь всех скифов — Атонай и здешний царь Ассей — царь северной Меотиды.(Азовское море) Цари обещали щедрую оплату — двадцать медимнов соли, (медимн — 20 кг) пять сотен наконечников стрел от Ассея и двух породистых жеребят из конюшни Атоная. На эту работу и разведку новой дороги ушёл год. На возу — последние три бабы из трёх десятков, уже установленных ранее. Работа окончена… По возвращению домой он передаст старейшинство Хинису. Пусть старший сын ведёт Его Род в будущее, а старикам надо отдыхать.