Владимир Михальчук - Вернуть себе клыки Страница 7

– Знаешь, – вдруг фамильярно обращается ко мне следователь. – А я ведь знаю, что ты не предавал Валибур.

– Как интересно, – изображаю заинтересованность во взгляде. – Это что-нибудь изменит?

– Нет конечно, – его козлиная улыбка настолько широка, что за зубами можно разглядеть гниловатые гланды. – Больше того, должен тебе сообщить, что это я сфабриковал на тебя все улики.

Скриплю зубами и радостно потираю руки за спиной. Пусть только подойдет, жеребчик. Чтобы хватило одного прыжка. Единым махом оторву рогатую голову и прыгну через окно. А там уже буду надеяться на удачу дурака и на иллюзорную помощь от желтоглазой галлюцинации. Как мне удастся преодолеть магический купол тюрьмы, не представляю. Но, может, потому и хранит меня судьба?

Гарр приближается ко мне и с явным удовольствием пинает меня в подбородок. Откидываюсь назад и резко высвобождаю правую ногу. Невероятно! Замок правой секции на кандалах действительно расходится. Теперь пусть еще разок попробует меня ударить.

Но следователь словно чувствует что-то. Он отодвигается и усаживается на диване напротив.

– Ты знаешь мою жену?

– Не имел чести. И ее, видимо, не имел…

– Попридержи язык за клыками, тварь! – рычит козлоборотень. – Тебе известна сиятельная госпожа Гарр Измаэлитантолинатл Игоревна?

– Вот оно как! – изображаю прелестную улыбку. Это довольно трудный процесс – губы разбиты и очень напухли. – Знаю, конечно же знаю.

– В деталях! – хрипит он. Следователь выглядит так, точно сейчас задохнется. Поправляет тугой узелок форменного галстука и расстегивает китель. В комнате довольно прохладно, потому делаю вывод, что его в любую минуту хватит удар. – И попробуй только попытаться убежать! Я вижу, что ты освободил ногу!

Он вытаскивает «Каратель» из магигнитных ножен и приставляет рукоятью к плечу. На меня угрожающе смотрит раскаленный кончик трезубца. Оружие готово к стрельбе.

Вот это незадача! Слишком рано я занялся ногами. Теперь не представляю, каким образом убегать…

Чтобы хоть как-то улучшить свою ситуацию, начинаю рассказывать.

– Ну, мы познакомились с ней в Оператории…

– Когда?! – лицо козлоборотня алеет, как ангельский мак. Подозреваю, он очень любит свою жену. И невероятно ревнует. На этом, полагаю, можно сыграть.

– Лет двести назад, – задумчиво изрекаю и замечаю, что кончик «Карателя» подрагивает в его руках. – Она тогда была совсем еще девочкой. Такой свежей, с большими…

– Довольно! – он уже не хрипит, а тяжело заглатывает воздух.

– … перспективами, – все же заканчиваю предложение.

– У вас с ней что-то было?!

– О, да! – вскрикиваю и вижу, что щеки козлоборотня наливаются сочным оттенком переспелого баклажана. – Мы крепко повздорили на прошлой неделе.

– О чем?!

– Я бросил на Девятый Круг одну из сводных сестер Измаэли, некую Дашаушелию…

– Врешь! Ты ведь спал с ней?

– Нет, с Дашей не спал, – строю из себя смирного идиота.

– С Измаэлью ты тра… кх… спал? – его глаза почти вылезли из орбит. Над рогатым шлемом поднимается пар, руки дрожат, «Каратель» гуляет во все стороны и чаще смотрит не на меня, а в потолок.

Раз уж это он сфабриковал против меня улики, решаю его добить.

– О, не раз, и не сотню. Едва ли не каждую неделю кувыркаемся от трех часов второутрия до шести первовечерника. Более страстной женщины мне еще не доводилось видеть. Что сказать – суккуба, у них это в крови. А как она вытворяет…

Последние слова уходят в никуда. Следователь сдавленно хрипит, что-то взвизгивает и валится с дивана. Бесхозный «Каратель» с грохотом катится по ковру.

Я бросаюсь к оружию, хватаюсь за влажную от козлиного пота рукоять. Стремлюсь к окну.

Дверь кабинета медленно открывается. Встревоженные шумом охранники вваливаются на ковер. На несколько мгновений они образуют свалку – каждый пытается добраться до меня первым. За их головами маячит, то появляется, то исчезает, макушка унтер-демона. Видимо, адъютант Чердеговского подпрыгивает в надежде хоть что-нибудь рассмотреть.

– Стой, придурок! – рычит унтер-демон. – Стой, идиот! Послушай меня!

Не собираюсь поддаваться всяческим хитростям. Успеваю показать адъютанту и тюремщикам изящный, но совершенно пошлый жест.

Перескакиваю через скорченное тело следователя и от всей души вскакиваю подонку на горло и грудь. Он кашляет кровавой пеной и бьется в конвульсиях.

Надеюсь, я продавил ему кадык.

Пользуясь телом Гарра, словно батутом, сильно отталкиваюсь и прыгаю в окно.

Решетки оказываются действительно декоративными, из тонких деревянных прутиков. Разлетается хлипкая магия, заменяющая стекло, трещат «решетки». Проламываюсь сквозь заросли цветочков и лечу в темноту.

Земля довольно далеко, к тому же заполненный водой канал, до которого я пытался допрыгнуть, находится в нескольких шагах. Я же стремительно падаю на колдетонный периметр тюрьмы, окруженный высокой стеной.

Ударяюсь обеими ногами в узенький бортик. Хвала всем богам, что он оказался так близко! Изо всех сил отталкиваюсь и перелетаю через стену. Колени пронзает страшная боль, трещат штанины тюремной робы, слетают картонные тапочки. Мое тело терзает колючая проволока, покрытая серебром. Брызжет кровь, я ору от боли.

Но все же ударяюсь плечом о что-то твердое и с головой погружаюсь в вонючую воду. Вокруг с шипением проносятся магиталлические диски «Карателей». Издалека слышны пронзительные крики. Сильный бас перекрывает все звуки.

– Вернись, идиот! Тебя оправда…

Больше ничего не слышу. Ушибленный от встречи со стеной, обильно истекая кровью, погружаюсь все глубже.

Перед глазами вспыхивает округлый тоннель, сияющий ослепительно-золотистым светом.

(объяснительная)

«Если выпить нечего – собирайте бутылки», методическое пособие «Побирушки для чайников»

22:49 Второвечерника

Четвертая луна, Золотая Амальгама, неспешно перебиралась через разноцветное кольцо метеоров. Угольно-черный небосвод окрасился в зеленоватые тона. Далекие звезды печально замерцали, укутываясь в тонкую пелену сиреневого тумана. Третий спутник Большого Мира, Медная Амальгама, спрятался за большим скоплением астероидов. Ночь опустилась пониже, как только исчезли зеркальные лучи, испускаемые медной луной.

– Какой странный мир? – мужским голосом пробормотала одна из стен большого кирпичного особняка. – Настоящая Преисподняя…

Говорила, конечно же, не стена. Если пристально присмотреться, можно различить бесформенное пятно около широкого окна-панно.