Алексей Кривошеин - Фабрика волшебства (СИ) Страница 7

Что-то ткнуло его под ребра.

— Ивор, ты чего встал, как одинокий столбик, посреди поля. Ждешь собачку, которая тебя оросит? Пытаешься реализовать поговорку — каждый столб мечтает отрастить сучья и стать дубом? Мефодий ты кем бы хотел быть — столбом или дубом?

Рядом стоял жизнерадостный Рудольф. Одной рукой он тыкал Ивора в бок, второй тащил Мефодия. Тот был немного бледен, но сосредоточен. Его толстые похожие на сардельки пальцы гладили рваный ботинок, словно ласковое домашнее животное.

— Я бы хотел остаться прежде всего человеком, — философски изрек дородный юноша.

— Погляди, сколько народу, — проговорил Ивор, игнорируя их шутливый тон. — Мы потеряемся среди них, словно песчинка в песочнице. Идем домой, нам нечего ловить.

— Ты чего, приятель? — воскликнул Рудольф. Рыжая прядка собралась в волосяного человечка и погрозила Ивору кулачком. — Ты же мечтал об этом всю жизнь. Неужели сейчас, когда впервые появился реальный шанс — ты отступишь. Всю жизнь потом будешь жалеть!..

Каждое слово Рудольф сопровождал активными жестами, волосяной человечек на его макушке повторял его движения, бусины на пиджаке звенели, ударяясь друг о друга.

— Но ведь шансов нет! — воскликнул Ивор, едва не плача.

— Не мы выбираем фабрику, а фабрика выбирает нас, — сказал Рудольф, сделавшись необычайно серьезным. Рыжая прядка важно подняла маленькую ручку с вытянутым указательным пальчиком.

И впервые после этой фразы Мефодий не фыркнул и не потянулся за информатором. Вчерашние события заставили его поубавить скепсиса.

— Мой отец согласен с этим изречением. Ведь ему, так же как нам сегодня, выпал шанс, и он воспользовался им. Только и всего. И людей тогда пришло еще больше, и был он еще моложе нас.

— Школьник?! — в один голос ахнули Ивор с Мефодием.

— Да, школьник, — рыжая прядка уперла маленькие ручки в бока и гордо выпятила грудь, как будто это благодаря ей отца Рудольфа приняли на фабрику. — Тогда не было возрастных условий. Нужно было всего лишь десять раз отжаться от пола, стоя на руках.

— Так вот почему ты постоянно отжимаешься! — воскликнул Ивор. — И молчал! Не говорил!

— Тсс! — воскликнул Рудольф, косясь на Мефодия. — Я берег чувства Мефа. Для него такое задание стало бы приговором…

Дородный юноша фыркнул и сделал вид, что его больше интересует парень в инвалидной коляске. Вез его странный молодой человек, с виду вполне обычный, в спортивном костюме и кроссовках домагической эры. Удивляли лишь ноги, они постоянно прыгали, словно человек быстро-быстро бежал на месте. Не смотря на это, верхняя часть туловища выглядела вполне обычно, парень даже не вспотел.

— Скорец, поторопись! — сказал юноша в коляске.

— Кори, ты серьезно?! — оживился бегун и, не дожидаясь ответа друга, вдруг ускорился. Он просто перестал бежать на месте и побежал вперед. Коляска сорвалась с места и понеслась, огибая людей.

— Извините! Простите! Я не специально! — слышались оправдания Скорца. Пара секунд, и странная парочка исчезла в толпе людей.

Ивору после речи рыжепрядого стало гораздо легче. Он больше не собирался идти домой, наоборот появилось желание поскорее попасть на испытание и показать себя.

Спеша его реализовать, он так рьяно шагнул на проспект, что едва не сбил с ног высокого молодого человека.

— Ой, извините, — сказал Ивор, поворачиваясь.

— Кто придумал пригласить эту чернь, — брезгливо отстранился от него молодой человек. Лицо его было надменно и аристократично, нос загнут, как у ястреба, губы плотно сжаты, подбородок так высоко вздернут, что казалось, будто молодой человек разглядывает небо. На парне был надет дорогой яркий камзол с великим множеством рюшечек и украшений. На ногах красовались роскошные начищенные до блеска сапоги из кожи неведомого животного.

— Это же сын мясника! Фи, как противно, — воскликнул парень, брезгливо глядя на Ивора. В холеной руке появилась разноцветная шкатулка. Щелкнул крохотный замочек, парень вынул кусок шелка и приложил к носу. Вокруг распространился терпкий запах благовоний. — Ты собираешься продавать мясо на общем собрании?

Раздалось хихиканье и гогот, лишь теперь Ивор разглядел за спиной напыщенного парня парочку подхалимов.

— Нет, я иду на испытание, — ответил Ивор, мрачнея.

— Ха-ха-ха! — громко засмеялся напыщенный парень. — Хорошая шутка, я расскажу ее отцу.

И он, не обращая более внимания на яростно пыхтящего Ивора, отправился дальше.

— Прикинь, он тебя знает, — сказал Рудольф. — Это слава!

— Еще бы он меня не знал. Я ему в детстве такой фингал поставил! — сказал Ивор, глядя вслед напыщенному типу.

— Ого! А почему ты нам не рассказывал? — оживился рыжепрядый.

— Ну… просто… — замялся Ивор.

— Эй, что за загадки?! А ну колись!

— Просто Клемент с дружками хотел обидеть соседскую девочку Алину, а я… ну… ее спас.

— А ты знаешь, кто его отец? — поинтересовался Мефодий.

— Да какая разница? — фыркнул Ивор. — Шишка какая-нибудь.

— Кондратий, начальник отдела кадров фабрики волшебства. Один из тех немногих, кто зажег четвертый луч звезды.

— Ничего себе?! — проговорил Ивор. — Так это что получается?! Нас учили преподаватели с одним горящим лучом, а этого напыщенного идиота — папаша с четырьмя?!

Мефодий мрачно кивнул. Ивор ощутил, как настрой вновь сползает к подошвам его кожаных ботинок.

— Ха, вот будет смех, коли он провалится! — хохотнул Рудольф и обхватил друзей за шеи.

— Точно! — воскликнул Ивор, ощущая, как от рыжепрядого в него вливается уверенность. — Поглядим, кто будет смеяться последним!

Его вдруг охватила бесшабашное веселье. Хватит ныть, ты на открытом наборе, твои данные подходят. Наслаждайся моментом, и будь, что будет.

Дорога из вишневой тянучки вывела их за пределы города и почти сразу оборвалась. Вниз уходила отвесная стена, вишневая полоска возобновлялась далеко внизу. Поток людей обрывался так же внезапно, словно это была не людская, а настоящая река, которая заканчивалась водопадом.

— Всю жизнь мечтал попробовать, — сказал Рудольф жизнерадостно. Ивор его энтузиазма не разделял, во рту сделалось сухо.

— В этом нет ничего страшного, — сказал Мефодий, но голос его дрогнул. — Защитный механизм отключен. Иначе большая часть этих людей разбилась бы.

Рудольф жизнерадостно дорисовал картину:

— Ага, а внизу образовался бы курган из тел величиной с Обвал, и мы сошли бы по нему, как по лесенке.

Мефодий что-то возразил, Рудольф ответил, они пустились в обычные свои пререкания. Ивору было не до них. Людской поток неумолимо приближал его к обрыву. Внутри все сжалось, трезвомыслящая голова в панике требовала ноги повернуть обратно. Вот уже до обрыва пять шагов, три, два, впереди идущий человек исчез, и перед Ивором открылась бездонная пропасть. Обрыв тянулся вертикально вниз, стена была ровной, словно отцовский стол для разделки мяса.