Александр Байбородин - Урук-хай, или Путешествие Туда... Страница 7

Закончив с лечением, он снова закутал меня и подал маленький чёрствый кусочек.

– Это хлеб. Пожуй пока, другого нет ничего, вот вода ещё, – и положил рядом уже знакомую мне баклагу в коричневой коже. Внутри баклага, наверное, тоже была берестяная, горлышко точно было сделано из бересты, и вода была прохладная и свежая.

Я сидел, грыз неподатливый кусок, запивал его водой и размышлял, может ли так начинаться Приключение. Так уж повелось, что раз в два поколения оно выпадает одному из Туков. Возможно, нынче оно досталось на мою долю, я же внук самого Перегрина Тука. Но меня сильно беспокоило одно обстоятельство: если это действительно было Приключение, а не просто затянувшийся страшный сон, то оно началось совершенно неправильно. Те Приключения, о которых я читал, начинались с прихода волшебника, а не с удара по голове. С другой стороны, если подумать, то разве все Приключения обязаны начинаться одинаково? Да и появление волшебника тоже в чём-то сродни удару. Во всяком случае, происходит также неожиданно. Если это было Приключение, то оно мне не очень нравилось.

Возможно, меня не будут больше бить по голове, никаких признаков на это не было. Очень похоже, что никто не собирается меня убивать, иначе зачем бы тащить меня на себе в такую даль, а потом ещё и кормить. Но всё это не успокаивало. Если меня и дальше будут кормить раз в сутки, выдавая кусок каменно-твёрдого чёрного и кислого хлеба, – какого в Хоббитоне не то, что не ели, но даже и не видели, – то я сам умру от голода очень скоро.

И вместо холодной воды к хлебу я предпочёл бы кружку парного козьего молока. Или нет. Лучше полфунта жареного с утиными яйцами бекона, только хижинского, слоёного, он мне нравится больше нашего: у Хижинсов какой-то особый секрет откорма. Потом можно пяток свежекопчёных дрягвинских сосисок, обжаренных с луком, чесноком и овощами на гусином жире. В Дрягве их делают очень тоненькими и коптят в дыму болотной ольхи. Что они ещё добавляют в мясо, никто не знает, но сосиски сами тают на языке, их и жевать не надо. Хлеб, разумеется, тоже нужен: десяток тостов из нашего белого пшеничного подойдёт. Только надо брать не свежей выпечки, а трёхдневный, тогда он уже не такой пышный и мягкий, и его легче нарезать тонкими ломтиками, как и положено для тостов. Масла нужно класть на готовый тост совсем чуть-чуть: бекон и сосиски и так достаточно жирная пища. После сосисок можно перейти к пиву, лучше всего к нашему, тукборовскому. Бралд тоже по-своему хорош, но я же не Брендибэк, крайности мне чужды, и предпочитаю светлое. А к пиву неплохо свежих раков, только не брендивинских, они мелкие, а из Талого ручья, в нём раки водятся очень крупные и вкусные. С ними даже не надо ничего особенного делать, просто сварить с укропом и петрушкой и есть, пока не остыли, горячими, запивая пивом с ледника. Разница вкусов замечательная. Хороша ещё к пиву копчёная форель из Клямки, но я даже больше люблю не копчёную, а слегка просоленную и подвяленную… Для лёгкого ужина этого бы вполне хватило.

Как ни старался я грызть данный мне кусочек помедленней, как ни растягивал его, он кончился, уж больно был мал. Последняя крошка свалилась в живот, но нисколько не заполнила его пустоту. Я хлебнул ещё воды, но это тоже не добавило сытости, и, чтобы отвлечься, стал разглядывать орков, благо, оба они теперь сидели передо мной.

До сих пор у меня не было возможности их хорошенько рассмотреть. По правде сказать, оба они сейчас больше напоминали обычных Верзил, чем орков. И я даже усомнился, а орки ли они? Красавцами ни тот, ни другой не были, во всяком случае, по хоббитским меркам, но похожие лица я видел в Бри, и там они ни у кого не вызывали подозрений. У Гху-ургхана были хотя бы слегка раскосые глаза, а у Гхажша и глаза были самые обычные. Для Верзил они, пожалуй, были маловаты, хотя ростом оба были намного выше меня: Гху-ургхан – фута на два с небольшим, а Гхажш – почти на два с половиной. Зато оба были широки в плечах, и Гху-ургхан даже шире Гхажша, отчего казался кряжистым.

Одеты они были в серые, мехом наружу, безрукавки под самое горло, без разрезов и швов. Такие надевают через голову. Штаны тоже были меховые, но бурые. Гораздо позже я узнал, что их делают из просмолённых козьих шкур, и в таких штанах можно запросто ходить по пояс в воде, и не промокнуть. Тогда же я лишь подумал, как должно быть жарко в этом мехе.

Ещё моё внимание привлекли сапоги, в которые они оба были обуты. Хоббиты обуви не носят, разве что Брендибэки в особенно сырую и холодную погоду пользуются гномскими башмаками. Я видел такие у Тедди. Но сапоги орков своим кроем были мало на них похожи. Они были сделаны из толстой грубой кожи и даже на вид казались прочными и тяжёлыми. На подошве каждого сапога – на носке и каблуке – видны были две подковки, а лодыжки и верх короткого, чуть выше икр, голенища плотно обхватывали широкие ремешки на воронёной железной пряжке.

А вот оружие у моих похитителей было разное. У Гху-ургхана был прямой меч, фута два длиной, в поясных новеньких кожаных широких ножнах. Гхажш же носил клинок кривой и несколько более короткий, тот самый, загнутый вперёд, что я видел в подземелье. Его потёртая рукоять торчала у Гхажша из-за левого плеча. И у обоих – кинжалы на левом бедре.

Ещё на них было довольно много всяческих ремней с пряжками, к которым, в свою очередь, были пристёгнуты разные сумки, торбы, кошельки и бэгги. Надо отметить, что в этой кожанно-железной сбруе вид они имели устрашающий.

Время от времени поглядывая на меня, они увлечённо мазали себя попеременно то бурой, то зелёной жирной грязью из двух берестяных стаканчиков, вроде того, что я уже видел.

– Это, чтобы в лесу не так заметно, – пояснил Гху-ургхан, перехватив мой взгляд, – и комары меньше жрут. Тебя тоже намажем.

Меня даже передёрнуло. Но они не обратили внимания. Постепенно обнажённая кожа рук и лиц скрылась под разноцветными разводами, и, когда Гху-ургхан снова посмотрел на меня и ощерил зубы, наверное, улыбаясь, я опять увидел то самое кошмарное орочье рыло, что так напугало меня утром. Улыбка, если это была улыбка, ничего хорошего не сулила.

– Мажетесь? – раздалось над моей головой так неожиданно, что я вздрогнул.

– Видишь – зачем спрашиваешь? – спокойно ответил Гхажш. – Не утерпел?

– Ага. Дозор знак подал, что вас трое. А потом слышу, вы плещетесь, как утята. Решил сам посмотреть.

– Видел я их глазки хитрые под выворотнем. Ты им объясни, что место надо выбирать неприметное. И если совсем уж брюхо замучило, то сухари надо слюной размачивать и жевать осторожно, а не грызть, так что хруст на весь лес слышно.

– Понял, начальник, накажу.

– Это само собой. Ты им объясни.