Владислава Мека - Закон Неписанный Страница 7

— Да? И как Вы собираетесь меня в этом убеждать? — это истинное искусство, вот так издевательски — скептично спрашивать, не меняя тона, но голос, надо признать у него изумительный.

— Для начала, на каком основании госпожу Тишазраэль подозревают в совершение убийства? — взяв старую, как мир тактику на вооружение, вежливо поинтересовалась я.

— Основании? Она убила ребенка, которого убивать не имела права — второй судья Драгун, поднялся с места, хотя гному это никак не помогло, выше он точно не стал.

— С чего Вы взяли, что не имела? — вот за одно и узнаю, как у них договора на убийство заключаются.

— Она сама при свидетеле, то бишь заказчике отказалась выполнять заказ, тогда заказчик обратился к другому Убийце, этого мало? — победно усмехнулся Драгун.

— Вообще-то мало, у нас же не дружеские посиделки, где все друг другу доверяют на слово — это суд. Я бы сама хотела выслушать свидетеля, а также Убийцу согласившегося на выполнения заказа — вот и вся моя стратегия, не дай Бог провалюсь, запасного плана нет.

— Это невозможно, заказчика нет в суде, он не станет раскрывать свою личность, как и Убийца — как само собой разумеющееся скрипучим голосом заявил третий судья — человек Герольд Тальсон.

— Тогда о чем речь? Главного свидетеля нет, да и слова его против слов Тишазраэль не имеют веса. Убийца тоже не появился, что говорит о его незаитересованности в этом деле. Как я понимаю суд был созван по вопросу не убийства ребенка, а выполнении несанкционированного заказа. Нет никаких подтверждений, что заказ не санкционирован, что дает мне полное право заявить об отсутствии состава преступления и самого преступления в целом. Я прошу признать мою подопечную невиновной по всем пунктам и освободить из под стражи немедленно — я старалась говорить спокойно, но нотки ликования все же проскальзывали в голосе.

— А Вы, госпожа Штайн, оказывается не настолько бестолковы, как я думал — прозвучал комплимент на грани оскорбления от Лэадониса — вынужден признать Вашу правоту.

— Суд постановил, признать госпожу Тишазраэль невиновной в самовольном убийстве Малика Хэрцвицкого и освободить из под стражи — произнес Драгун и скривился, я бы тоже скривилась, неприятно проигрывать.

Почему я выиграла? Вот вопрос. Еще, когда училась, был у меня профессор любящий говорить: «Важно правильно расставить приоритеты, тогда возможность победить увеличиться на 30 %». Я этими 30 % воспользовалась на всю катушку. Тишазраэль не верно меня информировала, ведомая своими материнскими инстинктами, она думала, что судят за убийство мальчика. Но по факту ее судили за незапланированное убийство и главной моей целью было создать видимость того, что убийство запланированное.

Как это доказать? Второй вопрос. Тут проще, надо не доказать, надо опровергнуть саму возможность не санкционированного убийства. Что я и сделала, по причине отсутствия главных свидетелей, дело потеряло сякий смысл. Прямых улик нет, а на косвенные я не дала опереться суду. Вот и все дело.

Свободно вздохнула я только когда с Тиши сняли кандалы. Она потерла руки и подошла ко мне.

— Суд слушает следующее дело о…

Продолжил напрягать голосовые связки паренек, а мы молча пошли к выходу. На улице за час стало не в пример оживленней, день вступил в свои права. Тиша обернулась ко мне и остановилась у ступенек суда. Ее лицо впервые за все время нашего знакомства стало умиротворенным, что сделало женщину еще прекрасней.

— Спасибо — произнесла она.

— Не за что, учитывая твою невиновность мне было в радость защищать тебя — честно призналась я.

— Все равно большое спасибо — искренняя улыбка озарила лицо Тиши.

— А что ты намерена делать дальше? — само по себе вырвалось у меня.

— Не знаю. Наверное, мы с Маликом исчезнем из этого города и страны. Я бы хотела зажить нормальной жизнью. Стать ему настоящей матерью, самое время завязать с профессией убийцы — обрадовала она меня этими словами, я даже не думала, что ждала именно этого ответа.

— Что ж, дело закрыто и теперь все у вас будет хорошо.

— Мама! — внезапно детский крик прорвался сквозь гам улицы.

Тиша моментально обернулась и охнула, к нам бежал маленький светловолосый мальчик раскинув ручонки и кинулся в объятия к Тише, радостно улыбаясь. Так вот какой этот Малик. Красивый ребенок, чем-то похожий на Тишу, он весело засмеялся, стоило женщине приподнять его над землей и прижать к себе.

То, что случилось в следующую минуту, навсегда останется у меня в воспоминаниях и будет являться навязчивым кошмаром в темную ночь. Длинная спица проткнула два тела одновременно, как будто бабочку насадили на иглу. Быстрый и точный удар в счастливые сердца. Я стояла и не могла пошевелиться, даже, когда Тиша, с Маликом на руках, стала падать — я не сдвинулась с места. Мимо меня прошел Убийца, шляпой задевая висок, он склонился к моему уху и прошептал:

— Вот теперь дело закрыто, госпожа адвокат…

И тогда я закричала, сильно, громко и безумно. Так кричит только тот, кто слишком часто видит смерть, но по-прежнему не может к ней привыкнуть. Так кричит тот, кто не способен помешать судьбе, под названием «злой рок». Так кричала я. Пока не сбежался народ, не выскочили из здания судьи, пока не охрип мой голос, я кричала и кричала. Пока Лэадонис не зажал мне рот рукой и не прошептал заклятия сна. И лишь тогда я перестала кричать, обмякнув в руках судьи.

— Она спит? — поинтересовался голос Драгун прямо над моей головой.

— Да, мне пришлось усыпить госпожу Штайн, иначе она бы не успокоилась — а это уже Лэадонис.

— Надо же, как печально все получилось, Тишазраэль почти удалось спасти мальчика. Жаль, что малыша заказали Кастлу, у них не было шансов — даже глава судей здесь, Гроссмер Нестар — советник короля и ведьмак по совместительству, старый плут и хладнокровная змея.

Я устала изображать спящую, открыла глаза и села на кушетке, как оказалось, именно на ней и лежала. Потерла лицо, встала и молча пошла к дверям, поняв, что нахожусь в злополучном суде. Мне надо было убраться отсюда и особенно от тех, кого мало волновала жизнь какой-то Убийцы и ребенка.

— Госпожа Штайн, куда вы собрались? — первым очнулся Лэадонис.

— Домой, на сегодня мой рабочий день окончен — не оборачиваясь ответила я, охрипшим голосом, да, не хило поорала.

— Как Ваше состояние? — безразлично спросил Нестар, даже не пытаясь скрыть свою незаинтересованность моим здоровьем.

— Превосходно, прошу извинить за представление устроенное у суда.

Больше я никого слушать не стала и молча ушла оттуда. Ступени были чистыми тела и кровь уже успели убрать. Вот и все, завтра об этих двоих никто и не вспомнит. Я тоже попытаюсь забыть. Всеми силами попытаюсь, иначе не смогу жить.