Питер Бигл - Дар Страница 7

- Хорошая собачка, - сказала она, и пес зарычал.

Когда она попробовала: «Эй, золотко» (так ее отец обращался ко всем животным), пес оскалился, и шерсть у него на загривке стала дыбом. Потом он лег, застыв в позе бдительного стража.

- Обычно я умею хорошо ладить с собаками, - грустно заметила Энжи.

- Ну, мы просунули его под дверь, значит, оно не может быть очень далеко, - констатировала появившаяся наконец Мелисса. - Может, подцепить его палкой или проволочной вешалкой?

Но всякий раз, когда они смотрели на соседский дом, то видели, как в окне колышется занавеска, и в конце концов ушли, раздумывая, что бы еще предпринять. Делать было нечего, и вскоре горло у Энжи настолько распухло от стараний не плакать, что стало больно говорить. Она проводила Мелиссу до автобусной остановки, и на прощание подруги обнялись так, словно никогда не увидятся.

- Знаешь, - сказала Мелисса, - мама говорит, что ничего не бывает так страшно, как собственные выдумки. Ведь с ужасами из твоего воображения ничто не сравнится. Поэтому… ну, может… знаешь…

Но она прервалась, так и не закончив. Еще раз обняв Энжи, Мелисса поехала домой.

Оставшись дома одна, Энжи тихонько сидела на кухне и продолжала не плакать. От этого болело все лицо, а веки казались невероятно тяжелыми. В голове было пусто и звонко, за что она мысленно благодарила небеса. Так продолжалось, покуда с баскетбола не вернулся Марвин. Поскольку он был мельче всех остальных, его часто толкали, и домой он приходил весь в синяках и ссадинах. Энжи даже думала, что он прибавит в росте или способности прыгать выше, но пока ни того, ни другого не наблюдалось. Сейчас он посмотрел на сестру, сделал пас невидимым мечом и тихонько спросил:

- Что стряслось?

То ли дело было в неожиданном хрипловато-мягком тоне, то ли в том, что он вообще задал этот вопрос. Какова бы ни была причина, Энжи вдруг разразилась отчаянными слезами, ярость которых обращалась исключительно на нее саму: и за то, что вообще написала Джейку Петракису, и за то, что расплакалась сейчас. Она махнула Марвину: мол, убирайся, но - к величайшему ее изумлению - брат терпеливо ждал, когда она затихнет. Наконец слезы ее иссякли, и он повторил вопрос:

- В чем дело, Энжи?

И Энжи рассказала. Она уже собралась добавить: «Если попробуешь улыбнуться, Гуталакс…», когда вдруг сообразила, что в этом нет нужды. Марвин чесал в затылке, хмурясь так, что повязка ползала по лбу, а потом внезапно сунул руки в карманы, запрокинул голову - прямо-таки образчик веселой беспечности - и почти небрежно сказал:

- Я мог бы вернуть этот конверт.

- Ну да, конечно. - Энжи даже головы не подняла. - Ага.

- Нет, мог бы! - Марвин тут же стал самим собой, и куда только подевались небрежность и беззаботность: - Я много чего могу.

Намочив бумажное полотенце, Энжи попыталась вытереть заплаканное лицо.

- Хотя бы одно назови.

- А вот и назову! Помнишь, в какой почтовый ящик ты его опустила?

- Под дверь подсунула, - пробормотала Энжи. - Я подсунула письмо под дверь.

Марвин хихикнул.

- Ух, как «валентинку»!

У Энжи не нашлось сил дать ему подзатыльник, но все равно она вскинула руку - хотя бы для порядка.

- Я могу заставить бумажку просто вылезти из-под двери. Или, готов поспорить, саму дверь смогу открыть, если никого нет дома. Для нас, ведьм, это проще простого.

- Петракисы только в воскресенье вернутся, - сказала Энжи. - Но там есть соседка, она за их домом следит, как ястреб. А когда не торчит у окошка, огромную собаку выпускает. Даже будь ты самая крутая ведьма на свете, не стоит связываться с этим волком-оборотнем.

Марвин, который, как знала Энжи, побаивался больших собак, снова почесал затылок.

- И вообще, это слишком просто. Никакого веселья, так что забудь. - Он сел рядом с сестрой, совершенно поглощенный проблемой. - А как насчет… Нет, это для малышей, с таким любой справится. Но есть одно заклинание… Могу заставить письмо самоуничтожиться, прямо в доме - как в старом телесериале. Останется только горка пепла, они соберут ее пылесосом и даже не заметят. Как тебе идея?

Не успела Энжи высказаться, как парнишка уже тряхнул головой.

- Все равно слишком просто. Детское заклинание, для начинающих. Терпеть их не могу.

- Чем проще, тем лучше, - серьезно сказала Энжи. - Я люблю, когда просто. К тому же ты и есть новичок.

Марвин тут же возмутился, и его обычный альт превратился в обиженный писк.

- А вот и нет! Никакой я не новичок! - Вскочив, он затопал ногами, чего с двух лет не делал. - Знаешь что… за это… за это… я верну тебе письмо, но не скажу как. Сама увидишь, и все!

Он сердито направился в свою комнату, но Энжи окликнула его. Первый лучик надежды блеснул ей, казалось, впервые за целое столетие.

- Ладно, великий и ужасный король ведьм. Чего ты хочешь? Повернувшись, Марвин уставился на нее недоуменно.

- За просто так ничего не бывает, это ведь твои слова? Ну, какова твоя цена спасения моей жизни?

Если бы голос Марвина стал еще выше, его услышали бы лишь летучие мыши:

- Я тебя спасаю, а ты думаешь, я чего-то хочу взамен? Юлий Санта-Клаус! - Это было единственное ругательство, которое ему позволялось. - Да что с тебя взять-то? Разве что…

Незаконченная фраза повисла в воздухе.

- Разве что? - подстегнула Энжи.

Зацепившись рукой за косяк, Марвин качнулся в кухню, растянув губы в пиратской ухмылке.

- Ненавижу, когда ты зовешь меня Гуталакс. Сама знаешь, что ненавижу, и все равно так делаешь.

- Ладно, больше не буду. Никогда. Честное слово.

- М-м. Мало. - Усмешка стала определенно зловредной. - Думаю, тебе две недели следует звать меня «о Великий».

- Что? - На минуту забыв про свое горе, Энжи вскочила. - Ты всерьез, Гуталакс?.. Две недели? Не выйдет!

Целое мгновение они в ярости мерили друг друга взглядами, но наконец Энжи сказала:

- Не перегибай палку. Неделю. Неделю и не больше. И когда никого рядом не будет.

Марвин скрестил на груди руки.

- Десять дней. С этого момента. Энжи все еще смотрела на него свирепо.

- Тебе нужно это письмо? - спросил Марвин.

- Да.

Марвин ждал.

- Да, о Великий.

Марвин победно протянул ей руку ладонью вверх, и Энжи по ней хлопнула.

- Когда? - спросила она.

- Сегодня вечером. Нет, завтра, сегодня я иду в кино с Сунилом и его родителями. Завтра.

Он неспешно ушел, а Энжи вздохнула с облегчением. Жаль, нельзя сказать Мелиссе, что все, кажется, образовалось. Остаток дня она провела, пытаясь делать вид, будто ничего особенного не происходит - самая обычная суббота и самая обычная, всем довольная Энжи. Когда Марвин вернулся из кино, то весь вечер читал комиксы «Хеллбой» в обществе котенка Миледи. Миледи еще лежала у него на животе, когда Энжи устала за ним подглядывать и пошла спать.