Токацин - Небо в огне Страница 7

О комнатах внутри храма среди служителей давно шёл спор - их строили с ним вместе или вырубали в его недрах через много лет после постройки? Они и впрямь похожи были на пещеры. Маленькие жёлтые цериты мерцали на стенах, указывая путь к центральной зале. Алсек ускорил шаг.

- Око Згена да не погаснет! - выдохнул он, влетая в залу. С циновок, разложенных вдоль стен, на него недовольно покосились. Старшие жрецы были тут, и, похоже, давно. Ввосьмером они негромко что-то обсуждали, и с другой циновки на них с любопытством взирали четверо младших. Ещё один стоял перед Гвайясамином, держа двумя пальцами крохотную чашку.

- Вовремя, - только и сказал верховный жрец, плеснул из каменного кубка немного тёмной жижи в чашку и посмотрел на Алсека. Тот с почтительным поклоном протянул свой сосуд.

- Алсек Сонкойок, - Гвайясамин задумчиво сощурился. - Возьмёшь накидку, плащ и сандалии. Семь дней на дюнных хальпах, пять - в зернохранилище, первого будешь здесь. Как дела у Хифинхелфа из Мекьо?

Изыскатель сдержал дрожь - ничего опасного в вопросах верховного жреца не было, но каждый раз Алсеку становилось не по себе.

- Боги благосклонны к нему, - коротко ответил он, присаживаясь на край циновки. Терпкий жгучий напиток обжигал горло и тяжелым сгустком прокатывался по пищеводу, и глаза от него сами распахивались и лезли на лоб. Выпив священную жидкость, редкий человек мог устоять на ногах, и Алсек не стал испытывать судьбу.

- Отрадно слышать, - отозвался Гвайясамин, останавливаясь рядом. Злобы в его голосе не было, но и радости тоже.

- Древние кости вылезают на поверхность, - негромко сказал он, глядя поверх головы Алсека. - Кто-то помешал им спать - едва ли боги это одобрят.

- На то их воля, - кивнул изыскатель. - Да испепелит Око Згена всю мертвечину!

- Так будет, - бесстрастно ответил жрец. - Что скажешь о своей сестре?

Алсек прикусил губу. Негоже было показывать волнение, но...

- Аманкайя в добром здравии, и боги к ней благосклонны, - ответил он как можно спокойнее.

- Пусть так будет и прежде, - кивнул Гвайясамин. - Дом храмовых дев ей будет очень рад. Она решилась?

Изыскатель покачал головой.

- Почтеннейший Гвайясамин Хурин Кеснек, Аманкайя не хочет быть храмовой девой - как осенью, так и сейчас. Это великая честь, но она от неё отказывается - и просит не беспокоиться более о её судьбе.

Жрец молчал, рассеянно глядя мимо Алсека, на беседующих помощников и прикрытые коваными пластинами ниши позади них. Пока ещё не пришло время празднеств, и священные ожерелья и браслеты лежали в храме, и одежды служителей были просты.

- Это слово Аманкайи, - сказал он наконец, переводя взгляд на изыскателя. - Ступай.

Если бы никто не видел его, Алсек вылетел бы из храмовых "пещер" быстрее стрелы - но и так он не стал задерживаться. Уже за стенами жреческих кварталов, оживившихся по весне и наполненных голосами, он замедлил шаг и покачал головой. Всё было вполне ожидаемо - Аманкайя пережила уже девятнадцатую зиму, успешно отгоняя всех, кто мог бы взять её в жёны, и тем была довольна... что ещё могло прийти на ум почтеннейшему Гвайясамину?! Хвала богам, пока ещё он не предлагает принести её в жертву - а Хифинхелф очень этого опасается... впрочем, такому предложению сам Алсек тоже рад не будет, и из города ему с сестрой придётся-таки уйти. Но не сейчас.

До квартала переписчиков он добрался быстро, ёжась от порывов холодного весеннего ветра. Земля, остуженная долгими дождями, ещё не нагрелась, дюны пока не раскалились добела и не дышали жаром на город, день, хоть и солнечный, выдался ветреным и прохладным - но, глядя на небо и вдыхая запах согревающейся земли, Алсек чувствовал, что жара прийдёт очень скоро. "Дюнные хальпы!" - он поёжился. "Почтеннейший умеет подобрать задание. Храни меня Зген от небесных змей - хоть бы эти порождения Ха ещё не проснулись!"

Звон полуденного гонга застал его в воротах квартала. Циновку, прикрывающую их, уже успели снять и вывесить на прожарку на плоской крыше, там же, чтобы не загромождать двор, сложили остатки зимних навесов, время от времени переворачивая их с боку на бок. Нинан Льянки с плошкой и кистью деловито подкрашивал знаки, выведенные на стене - и солнце под верхним окном уже ненамного отставало по яркости от Ока Згена в небесах. Он кивнул Алсеку, не отрываясь от работы, тот усмехнулся в ответ.

По двору пробраться было непросто - верёвки протянулись от стены до стены, всё, что можно было вынести из дома, болталось на них и сохло. Алсек мимоходом смахнул сор, налипший на водоносную чашу, проверил, работают ли рычаги на ответвлении водовода, - всё было в порядке, и кто-то уже успел почистить каменные рукояти. Алсек окинул внимательным взглядом двор - его циновки, одеяла и подстилки тоже висели на верёвках. Очаг во дворе пока ещё не разожгли, но над кухонными трубами дымок уже тянулся - хотя то, что осталось к весне от зимних припасов, скверно подходило для готовки, горячий отвар листьев Орлиса был весьма кстати. Алсек покосился на свой дом - очаг уже не дымился, но из окна свисали хвосты залётных ящерок-отий, значит, к обеду он успел.

Все окна, зимой закрытые ставнями и завесами, были распахнуты, ставни и завесы сняли - ненадолго, до середины весны, когда проснутся песчаные бури. Ветер гулял по дому, разнося запах листьев Орлиса и мокрой соломы.

- Ага! Алсек вырвался из храма живым, - в дверной проём выглянул, широко расставив лапы, Хифинхелф. - И с обновками.

- Мирного дня, - кивнул Алсек, отталкиваясь от лапы ящера и проскальзывая за дверь. - Ты, кажется, всякий раз опасаешься, что меня принесут в жертву. Разве я мало рассказывал тебе о наших обычаях?

- Более чем достаточно, - щёлкнул языком иприлор. Он не шипел - а значит, был спокоен и даже весел.

- Мирного дня! - Аманкайя, укрывшаяся прошлогодним плащом Алсека от весенней прохлады, устроилась на краю ложа. Точнее, от ложа сейчас осталась только рама из досок - всё остальное сушилось во дворе. Стол, обычно заваленный обрывками всего, что годилось для письма, сейчас был почти пуст, и на нём хватило места для обеденных мисок и чашек. Две из них уже опустели, третью прикрыли сухим листом. Хифинхелф взял большую чашку с отваром Орлиса и сел на пол, скрестив ноги и опираясь на хвост.

Мимоходом коснувшись пальцев Аманкайи, Алсек склонился над миской. Варево из размятого сушёного мяса, меланчина и последних земляных клубней, чуть приправленное горькими семенами Униви, ещё не совсем остыло.

- Почтеннейший Гвайясамин передаёт вам всем благословение, - кивнул Алсек через десяток мгновений, когда миска опустела. - Я был у Чуску Мениа - всё в порядке, всё будет сделано.