Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру Страница 7

Рука детектива потянулась к телефону, но тот зазвонил сам. Василий чуть вздрогнул и поднял трубку.

– Василий, это ты? – раздался знакомый голос. – Теперь-то ты можешь меня выслушать, или у тебя снова дела?

– Вообще-то и дела тоже, – недовольно ответил Дубов. – Но если вкратце, то давай.

– Если вкратце, то слышал ли ты о покойнике в Прилаптийском поезде?

– Да, что-то где-то мельком, – стараясь не выдать волнения, небрежно ответил Василий. – Неопознанный труп с фальшивым паспортом.

– Теперь уже опознанный, – хмыкнуло в трубке. – Установлено, что это некто Кунгурцев, профессор каких-то там наук, из Питера.

– Очень странно, – протянул Василий, украдкой глянув на Серапионыча. – А я слышал, будто покойник – мафиози, павший жертвой очередной "разборки" с конкурентами.

– Не слышал насчет разборки, – ответил осведомитель, – но за профессором уже давно охотились люди Железякина. Вот, собственно, и все, что мне известно.

– Ну, спасибо тебе, я еще не знаю, займусь ли этим делом, но информация ценная, – поблагодарил детектив. – Если чего разузнаешь, тут же сообщай. – Василий положил трубку.

– Что-то по нашему делу? – нетерпеливо спросил доктор.

– Да, – вздохнул сыщик. – И насколько далеко мы могли бы уже продвинуться вперед, если бы я выслушал его вчера или хотя бы нынче утром... Профессор Кунгурцев, профессор Кунгурцев... Где-то я слышал эту фамилию, и совсем недавно!

– По-моему, не далее как вчера в "Жаворонках", – припомнил Серапионыч. – Как раз когда мы грибы чистили. Баронесса что-то о нем говорила. Вернее, о его археологических раскопках.

– Значит, расспросим баронессу, – подытожил Василий. – Я еще не знаю, что за всем этим кроется, но чувствую, что нас ждут удивительные сюрпризы и захватывающие приключения!

– Василий Николаич, вы собирались позвонить инспектору Столбовому, -напомнил доктор.

– Да-да, сейчас позвоню. – Василий извлек из-под телефона блокнот и раскрыл его на букве "С".

Степан Степанович Петрищев надел очки и раскрыл записную книжку на букве "С". Подсел к столику, на котором стоял телефон, снял трубку. Поднес палец к диску, затем отдернул, будто от огня. Встал, прошелся по полутемной комнате, машинально поправил покосившийся скелет какого-то далекого пращура.

– Нет, надо, надо, – сказал профессор то ли пращуру, то ли самому себе. Он вернулся к телефону и решительно набрал номер. Раздался длинный гудок, а за ним еще несколько. – Значит, не судьба, – с облегчением вздохнул профессор и собрался было положить трубку, но тут на другом конце провода что-то щелкнуло.

– Слушаю вас, – раздался приятный женский голос.

– Добрый вечер, Тамара Михайловна. Извините, если разбудил.

– А, вечер добрый, Степан Степаныч. Рада вас слышать. Что-то случилось?

– Случилось, – ответил профессор Петрищев, но тут чья-то рука в темной кожаной перчатке легла на телефон.

Ресторан "Три яйца всмятку" принадлежал Феликсу Железякину и, подобно своему владельцу, имел по меньшей мере два лица: вечером он преображался в злачное заведение, где спускали неправедно заработанные денежки самые темные личности Кислоярска, но зато днем представлял собой обычную харчевню, где можно было вкусно и недорого пообедать. Вот за обедом-то здесь обычно и собиралась компания добрых знакомых, проводивших трапезу за приятной и интересной беседой.

Однако на сей раз Василий Дубов пришел сюда на пол часа раньше обычного – он собирался до прихода остальных завсегдатаев приватно побеседовать с баронессой Хелен фон Ачкасофф. Ну и, само собой, первым делом детектив поинтересовался, что известно баронессе о профессоре Кунгурцеве.

– А вы что же, Василий Николаич, тоже решили заняться археологией? -засмеялась баронесса. На что Дубов совершенно спокойно, даже обыденно ответил:

– Нет, я устанавливаю причины его смерти.

– Как? Разве он умер?! – вскричала госпожа Хелена.

– Кунгурцев скончался несколько дней назад от огнестрельных ран в поезде Кислоярск – Прилаптийск, – сообщил детектив. – И он же, по всей очевидности, выкинул из окна ту дискету, что обнаружил Владлен Серапионыч.

– Как же это возможно, – потрясенно лепетала баронесса. – Кто мог поднять руку на ученого...

– Между прочим, при нем обнаружили фальшивые документы, – напомнил Василий. – Надеюсь, вы понимаете, уважаемая баронесса, что все это неспроста. Поэтому я хотел бы, чтобы вы сообщили мне, что вам известно о делах и связях профессора Кунгурцева в Кислоярске. Вы говорили, что он вел археологические раскопки на каком-то городище?

– На Гороховом. Это как раз неподалеку от "Жаворонков" – если не сворачивать, а ехать дальше по шоссе, то слева, вдали от дороги, виден холм. Это и есть Горохово городище. Но там он был со своими студентами лет двадцать назад.

Василий что-то записал в блокнот.

– И что они там нашли?

– Насколько мне известно, в основном ценности, имеющие чисто научное значение. В то время я занималась в историческом кружке при Доме пионеров, и наш руководитель пригласил Кунгурцева на очередное занятие. Как сейчас помню, профессор демонстрировал нам всякие черепки и каменные топоры и очень увлекательно о них рассказывал.

– Но не мог ли он обнаружить на этом Гороховом городище нечто, скажем так, более материально ценное?

– Вряд ли, – уверенно ответила баронесса. – Тем более что профессор был там не один, и если бы они что-то накопали, то это раньше или позже стало бы известно. Дело в том, что на городище находилась столица одного древнего кисляцкого княжества... Впрочем, вас эти сведения, кажется, не очень волнуют.

– Нет-нет, еще как волнуют! – деланно завозражал Василий. – Просто сейчас меня куда больше волнует гибель Кунгурцева. Кстати, приезжал ли он в наши края после той экспедиции?

– Да, приезжал и после, – чуть помедлив, произнесла баронесса. – Лет восемь тому обратно, но уже один. Тогда он разыскивал старинные захоронения и обращался ко мне как к специалисту по древнейшей истории нашего края.

– А вам известно что-то об этих захоронениях?

Баронесса ненадолго задумалась, видимо, прикидывая, что говорить, а что нет.

– Если вкратце, то древние кисляки имели обычай хоронить своих правителей в курганах, где устраивались особые гробницы. Тело усопшего специально обрабатывали, хотя и не совсем на египетский манер, но оно тоже неплохо сохранялось. Забальзамированные останки укладывали в каменный гроб, а сердце, считавшееся по их поверьям средоточием души, хоронили отдельно, в сосуде наподобие кувшина, иногда даже в особом помещении. – Как всегда, когда баронесса начинала говорить на историко-археологические темы, в ее глазах загорался радостный блеск, и даже люди, далекие от науки, увлеченно слушали. Однако Василий, памятуя, что в любой момент в зале могут появиться сотрапезники, был вынужден прервать едва начавшуюся лекцию: