Маргарита Полякова - Кому на Руси жить хорошо Страница 70

— Где Фьяна? — раздалось возмущенное карканье прямо над ухом Данжера. Василевс вздрогнул и обернулся. Ну конечно! Явился, не запылился!

— Ты где был? — зло поинтересовался василевс. — Пропал, когда нужда в тебе есть великая. Фьяну, по приказу врага моего, Чурила схитил, да в тереме у себя запер. Теперь он меня ждет. Жизнь на жизнь менять будет.

— Говорил я Фьяне, чтоб не связывалась она с тобой! — возмущенно каркнул Врангель, выпуская из лап какую-то тряпку.

— Что это? — удивился василевс. Но, взяв предмет в руки, буквально переменился в лице. — Ты где это взял, Врангель? Ведь это ж мой родовой знак!

— Где, где… у драконихи твоей прямо из-под носа выкрал. Два дня следил за ней. Давай, превращайся в дракона, да лети, Фьяну спасай!

— Неразумные мысли ты речешь! Али не знаешь, что один дракон другого завсегда чует? Что будет, коли поймет Марта, что я облик себе вернул? Меня-то ей не победить, а вот жизнь у Фьяны она отнять сможет. Ты сего хочешь? — разозлился Данжер. — Вдругорядь Фьяну уже никакая живая вода с погоста не подымет. Так что не буду я сущность менять. По-иному мы сделаем. Я стану на берегу Почай-реки, шатер раскину, ждать буду. А ты лети к Чуриле. Скажи, согласен я на условия Марты. Токмо пусть он для начала Фьяну выпустит. А коли забоится он, что я слова своего не сдержу, пусть Марте передаст, что даю я клятву истинного дракона. А я дракон, ибо знак мой родовой при мне. И коли не увижу я Фьяну к вечеру третьего дня, то приму свою истинную сущность, и Марте же хуже будет. Ибо отомщу я ей тогда за все сразу.

— Удачной охоты! — ехидно каркнул Врангель и вылетел в окно. А Данжер взял в руки свой родовой знак.

Прерванный круг, золотой дракон, древняя руна, знакомое ощущение магического покалывания в пальцах. И от всего этого придется отказаться? Он в своем уме? Неужели он действительно готов поставить на карту свою жизнь? Стать драконом и прожить еще 5000 лет, или умереть, поставив на себе позорное клеймо самоубийцы, но спасти жизнь Фьяне. Это что, выбор? Забыть про месть Марте, про перенесенные пытки и унижения, про долг перед своей страной и своим государем… о чем он вообще думает? Данжер, конечно, осознавал, что за последние годы растерял все свои идеалы, но не знал, что лишился заодно и рассудка. К черту! Ему всего-то и нужно, что прислонить родовой знак к плечу! А за Фьяну он отомстит! Жестоко отомстит! Так, чтобы Марте мало не показалось. Он будет уничтожать эту стерву медленно, с удовольствием, всеми доступными способами, а потом… потом вернется к драконам. Данжер должен был восстановить свою честь, продолжить свой род, занять достойное место в пантеоне славы. Это был его долг. Его судьба. Его предназначение. Слишком многое брошено на чашу весов! И отказаться от всего этого ради одной жизни? Ради коротенькой, обычной жизни обычного человека? Немыслимо!

Данжер расправил знак, поднес его вплотную к плечу и… отдернул руку. Он не мог это сделать! Не мог! Потому что жизнь, лежавшая на другой чаше весов, принадлежала не просто человеку. Она принадлежала Фьяне. И этот факт менял все.

Врангель нашел Марту недалеко от владений Чурилы. Она лежала на поляне, свернувшись кольцом, и нежилась на солнышке. Выслушав предложение вороненка, она довольно стукнула хвостом о землю. Данжер попался! Строптивый дракон, умудрившийся избежать смерти в течение 500 лет, наконец-то был готов сдаться. Что ж… Чурила действительно хорошо поработал. Марте до сих пор не верилось, что решение проблемы оказалось столь простым. Правда, ее не могло не раздражать то, что Данжер получил обратно свой родовой знак. Но с другой стороны… он же им не воспользовался! Уж это-то Марта наверняка бы почувствовала! И потом. Разве не наложила она на этот знак специальное заклятье? Так что если бы Данжер и стал вновь драконом, вспомнить, что с ним было, он все равно не смог бы.

Если бы… в том-то все и дело. Заполучивший свой родовой знак Данжер, похоже, вовсе не собирался им воспользоваться. Более того, василевс дал истинную клятву дракона, что сам придет к Чуриле и произнесет фразу, которую так долго ждала от него Марта. Что ж… такую клятву Данжер нарушить не сможет. Марта потянулась, мысленно связалась с Чурилой, и приказала ему отпустить Фьяну.

Вечер выдался жарким. Даже чересчур. Лучи заходящего солнца, отражаясь от голубой воды, слепили глаза. Птичий гам постепенно стихал, и стал слышен тихий плеск речки, преодолевающей мелкие, каменистые пороги. Данжер полной грудью вдохнул свежий запах речной свежести и решил искупаться. Он стянул сапоги, снял рубаху и… был атакован неожиданно появившейся Фьяной.

— Данжер! — повисла она у него на шее, а затем, разглядев, в каком он виде, искренне возмутилась. — Ну вот! Я за него переживаю, значит, как дура последняя, а он тут купается преспокойно!

— А мне надобно беспокоиться? — ехидно поинтересовался Данжер, не желая выпускать Фьяну из объятий.

— Тебе надо ехать отсюда! — заявила Фьяна. — Ты же не собираешься впрямь отдавать Чуриле собственную жизнь?

— Тебе Чурила сие сказал? — разозлился Данжер, отнюдь не собиравшийся рассказывать Фьяне о той цене, которую собирался платить.

— Кто ж еще? Типа, жизнь за жизнь, говорит. Совсем больной, блин! Что ты так на меня смотришь?

— Я дал слово, Фьяна. Не Чуриле, а своему врагу. И слова того нарушить я никак не могу, — решительно сказал василевс.

— Данжер, да ты о чем говоришь вообще? — поразилась Фьяна. — Ты же бессмертный, какая жизнь?

— Я могу умереть. Если сам этого захочу, — сумрачно поведал василевс.

— Только попробуй! — вспылила Фьяна. — Я не позволю тебе отдавать за меня жизнь!

— Ведал я, что ты так решишь. Потому и не стал бы я говорить тебе о клятве, и не вызнала бы ты о ней никогда, коли Чурила бы со своим языком не вылез. Прости меня, Фьяна, коли сможешь, — вздохнул Данжер. — Не было тебе со мной счастья, а теперь уж и не будет.

— Можешь не извиняться, все равно я тебя к Чуриле не пущу, — уперлась Фьяна. — Ты знаешь, что именно этот гад, оказывается, все это время големами управлял? И мне в спину, кстати, тоже именно он выстрелил! Чурила сам сознался! Да еще и поведал в подробностях, как он меня добивал, а потом еще и сжигал мое тело. И ты хочешь, чтоб я тебя к нему отпустила? Добровольно? Да ни за что!

— Посмотри на меня, Фьяна, — разозлился Данжер, и ее буквально полоснул его жесткий, ледяной взгляд, который вполне мог бы проморозить до дна самое глубокое озеро. — Я не человек. Мое лицо изуродовано шрамами, а мой норов еще страшнее моего лица.

— Да мне все равно! Я люблю тебя!

— Слишком поздно, Фьяна, — прошептал Данжер, чувствуя, как предательски сжимается его горло. — Все уже решено. Назад хода нет.