Дмитрий Казаков - Логово тьмы Страница 70

– И я надеюсь. – Горт спешился и неторопливо пошел туда, где по сходням шагали воины в одинаковых белых плащах с вышитой на них Крылатой Рыбой.

Господин и вправду не поскупился – прислал одну из гвардейских сотен.

С такими воинами можно только победить.

Алион содрогался от самого дна Великой Бездны до Небесного Чертога. Боги и драконы сражались, удерживая рвущихся в пределы мира гостей с Нижней Стороны. Смертные в яростном безумии истребляли друг друга, нагхи заливали кровью джунгли Мероэ, люди и гномы топтали заснеженные долины равнины Дейна. Йотуны рвались в глубину Вечного леса, эльфы пытались их сдержать и погибали, не зная, как защитить себя от древнего, забытого колдовства.

Спокойствие царило только на вершинах Опорных гор, величавое и неспешное, вечное и могущественное. Ярко светило солнце, плыли в вышине облака, и колыхался белый туман в исполинской каменной чаше, где уже тысячелетия спит крепким сном Безымянный.

Сказать точно, спит он или нет, не мог никто, ибо ничей взор не заглянул за непроницаемую завесу. Но все, и роданы, и боги, полагали именно так, ведь куда спокойнее думать, что неведомая опасность дремлет, чем ломать голову в попытках решить, что с ней делать.

А из туманной глубины между тем доносились странные звуки – однотонный шелест, тягучие, надрывные стоны и оживленное, очень тоненькое посвистывание. Колосились на склонах гор выросшие на голом камне черно-желтые и бело-фиолетовые цветы на толстых чешуйчатых стеблях.

Много дней они жадно впитывали солнечный свет, темными листьями вытягивали из ветра его дыхание, длинными корнями сосали воду из подземелий и колдовскую силу из той долины, где прячется Безымянный.

И в один день то, что пряталось в скалах, созрело.

Сотни, тысячи цветов словно взорвались одновременно. Настоящие фонтаны из лиловых, алебастровых, шафранных и агатовых лепестков взметнулись над горными склонами и опали. Чешуйчатые стебли сгнили в одно мгновение, превратились в сухие плети.

В тех местах, где они торчали из земли, камень начал трескаться.

Паривший в вышине орел, заметив движение, заинтересовался и подлетел чуть ближе. Но и он замер на месте и недоуменно заклекотал, когда из отверстия принялось вылезать нечто голое, блестящее. Стала видна лысая голова, похожая на человеческую, огрызки ушей, маленький, едва намеченный рот и опущенные веки.

Под веками обнаружились глаза, заполненные белесой мутью, в которой плавали желтые искры.

– Ыыырххх… – провыло существо, выдавливаясь из камня.

Раздирая скалу в мелкое крошево, появились голые плечи, бугрящиеся мускулами руки. Показался мощный торс каких-то неопределенных очертаний, будто вылепленный не до конца, длинные ноги. Странное белокожее создание шагнуло, покачиваясь, и встало, чтобы оглядеться.

Всюду, куда могли заглянуть белые глаза, из камня лезли чудовищные «побеги». Они напоминали роданов, одновременно походили на эльфов, гномов, людей, гоблинов, всех, кто обитал в Алионе, словно заготовки, чей создатель еще не решил, какой облик придать изделиям.

Плодоношение охватывало внешние склоны гор, кольцом окружающих лежбище Безымянного. В глубоких ущельях и на открытых солнечным лучам гребнях выбирались на поверхность необычайные «плоды», голые и дрожащие, лишенные волос и признаков пола.

Испуганный орел, спустившийся было ниже, заработал крыльями. Крохотный мозг, укрытый в голове хищной птицы, сообразил, что происходит нечто странное. Короля неба охватило ни разу в жизни не испытанное чувство – дикий ужас, и он метнулся прочь, чтобы убраться подальше.

А белый туман ходил волнами, колыхался и бушевал, точно море в шторм, и в его глубине угадывались очертания чего-то огромного, блестящего и черного, то ли кургана, то ли исполинской пирамиды…

Но даже солнце, глаз Афиаса, висящий в зените, не могло разглядеть, что же это такое.

А первый из выбравшихся на поверхность сделал шаг, споткнулся и упал. На лице, похожем на маску, задвигались мускулы – будто глиняный истукан пытался изобразить удивление. Поднялись руки, и молочные глаза уставились на ладони, ободранные в кровь о камень.

Оказавшись на поверхности, «плод» утратил неуязвимость.

Он медленно поднялся, а затем зашагал, размахивая руками, словно ребенок, обучающийся ходить. К этому же чуть позже приступили тысячи его собратьев, и многие из них падали, разбивали колени и даже носы. Но никто не прекратил попыток, не отступил и не остановился.

Они не могли думать, не осознавали собственное «я», но понимали, что должны выжить, а для этого – научиться ходить и добывать пищу. И голод терзал их утробы не меньше, чем у тех, кто был рожден обычным способом. А вот властвовавший на горных вершинах холод пока не имел над ними власти.

Вскоре самые ловкие и быстрые из «новорожденных» уверенно зашагали по валунам. Научились держать равновесие на льду, не проваливаться в снег, перепрыгивать трещины, забираться и спускаться по склонам.

А потом они впервые обратили внимание на собратьев – как на потенциальный источник пищи. Многие бросились друг на друга одновременно и сцепились в бешеной схватке. Наиболее умные схватили единственное оружие, что было доступно, – камни.

Захрустели кости под тяжелыми ударами, и склоны гор окрасились кровью.

Толща тумана в чаше Безымянного начала успокаиваться, из нее вновь понеслись звуки – тихий вой, похожий на плач, и зловещее шуршание. Ветер унес их далеко-далеко, до самых плодородных равнин, и многие роданы удивленно прислушались, вздрогнули от беспричинной тревоги…

А новорожденные сражались, умирали или побеждали. Те, кому улыбнулась удача, начинали пировать, разрывая зубами мертвую или еще трепетавшую плоть поверженных сородичей. Но ни торжества и ни радости не было на их равнодушных лицах, лишь голод пылал в белых глазах.

После первой схватки в живых осталось чуть меньше половины рожденных горами существ.

Обглодав кости, выжившие поднялись и, не думая о том, чтобы вытереть покрытые кровью губы, зашагали вниз. Некоторые сбились в группы, другие отправились в дорогу в одиночестве.

Они и погибли первыми, ибо в бесплодных горах, среди камней, льда и снега раздобыть пищу было просто негде. Умерли от голода, и тела их сгнили невероятно быстро, подобно упавшим с дерева листьям. Из тех, кто шел группами, многие тоже лишились жизни, став обедом для собственных спутников, сорвавшись в пропасть, угодив под лавину или обвал. Сгинули все, кто отправился на юг и юго-восток, ибо там Опорные горы простираются на тысячи миль и пройти через них невозможно.

Высокогорных лугов на севере и западе достигли всего лишь несколько сотен новорожденных. Тут они научились добывать пропитание, не убивая друг друга, а охотясь на диких животных.