Чудо - Альберт Джоуль Страница 70

Но что сделано, то сделано: протокол незагрязнения цивилизации был нарушен, по счастью всего одним детёнышем. Я хмуро посмотрел на него, и включил рацию; протокол действий был един для всех рас.

– Дезинфекторы, подготовьте капсулу. Хуум, на вид четыре года возраста. Восемьдесят сантиметров. – Конечно же, я называл другие термины, но в том сне удобно перевело их в земные.

После того как ребёнка почистили, привили от возможных болезней, и признали жизнеспособным, началось моё знакомство с приёмышем. Моя раса не принимала концепции родственных связей, но этим словом пользовались, когда кто-нибудь позорился так же, как и я. Наказание одно для всех: приёмыш должен прожить жизнь среди нас, не возвращаясь к сородичам.

Малыша назвали Тазтэнн, и он перевернул мои представления о хуумах, оказавшихся намного смышлёнее, чем если наблюдать за ними в больших скоплениях. Не забывший родной язык, он перенял и речь Ао: этому удивился даже суровый адмирал, пришедший лично посмотреть на приёмыша. «Нужно отправить послание в штаб. Возможно, хуумы смогут постичь цивилизацию раньше, если обучать их индивидуально», – говорил он.

Циклы проходили один за другим: из всех спасённых на корабле остались только вышеупомянутые дикари: планеты, пригодной для этих чувствительных к температурам созданий, не нашлось, а малыш Тэн рос, и проявлял чудеса сообразительности. Он едва доставал до ниши с продовольствием, но сам нашёл способы решения этой проблемы. Не имея органов осознания интерфейса инфопанели, он запомнил мои действия, и безошибочно включал интересующие его записи открытой части научного журнала. Ещё через пару циклов он стал любимцем команды; отличавшийся от нас только внешним видом, он обладал острым умом, живым воображением, и даже чувством юмора.

Когда мы всё же нашли планету для его соплеменников, и те разбежались от луча телепортации, вереща и спотыкаясь, Тэн смотрел на них отстранённо и грустно.

– Иди с ними, теперь это твой новый дом. – сказал я. Тэн грустно посмотрел на меня:

– Дарр? Можно я останусь здесь, с вами? На Ао? Я не хочу забывать вас!

– Это твоё предназначение, Тэн. Мы уже обсуждали это. – я покачал головой. – Штаб дал добро, хуумы признаны разумными четвёртого порядка, а ты сможешь донести до них всё то, чему мы научили тебя. Образование языка, законы природы, начальные познания в организации общества, твои деяния пройдут сквозь тысячелетия.

– Есть что-то важнее знаний. Дарр, мы жили эти циклы, как одна душа, ты не понимаешь этого, а ты был мне отцом.

Ещё несколько циклов назад я бы никак не отреагировал на это, но общение с Тазтэнном и изучение особенностей сознания хуумов помогло понять мне значимость родственников на своём опыте. Миссия Тэна была предрешена, он – будущий просветитель этой планеты. Моя же роль – рядовой член экипажа. Решение пришло внезапно, от самого воспитанника. «В этом холоде без сердца никак», говорили мы ему, но он понял это, кажется, по-своему.

– Дарр, ты можешь поговорить с адмиралом, чтобы тебя отправили под маскировкой?

Я взвесил все «за» и «против». Офицер посмотрел на меня и кивнул. Из-за яркого солнечного света моя чешуя будет перегреваться, но нам всем было интересно: гений ли Тазтэнн, или все представители его вида настолько смышлёные?

– Иди, Дарр, может, даже станешь их божеством. – ухмыльнулся офицер. Я настроил маскировку, и покачал головой.

– Лучше прослежу, чтобы их манера передавать знания не привела к очередной склоке потомков!..

События снова ускорились: Дарра и Тэна приняли за своих. На далёкой планете, окружённой поясом астероидов, они стали учителями молодой цивилизации, а Лударрат не только поборол предвзятое отношение к хуумам, но и проникся к ним симпатией.

***

Паутина. Паутина в культуре кэров – это символ логики. Форма не всегда идеальна, но подчинена закону. Конечно, если плетущий её паук не болен, потому что тогда вместо правильных узоров у него выходит уродство. Я думал об этом, и не заметил подошедшего сзади учителя, прогуливающегося между рядов, чтобы лупить задремавших школяров деревянной лопаткой. Меня больно стукнули по затылку и потребовали:

– Луиго, ты снова мечтаешь! Отвечай! Шесть отличий певца-шелкопряда от крапчатого мухоеда!

– Их не шесть, а два, учитель. Мухоед не умеет петь, и у него шесть крыльев, а не восемь, в остальном они одинаковы! – меня на таких мелочах не проведёшь! Учитель это оценил, и удовлетворённо похлопал в ладоши.

– Ты гордость своего класса, Луиго, но сейчас у тебя не то настроение. Пожалуйста, будь собраннее. – уже мягче сказал он. Я благодарно кивнул, и склонился над тетрадкой.

Как ученик закрытой школы, я не знал мира за её пределами, но такова была веками отработанная методика обучения кэров, господствующей расы шести миров Серебряного Пояса. Порядки близки к монастырским, даже день мы начинали со своего рода молитвы: гимнастики для ума. В остальном мы были, скорее, учёными, для которых нет в жизни лучшего занятия, чем поиск и преумножение знаний.

События снова ускорились, и я сейчас стоял возле учителя, одетый в торжественную бело-зелёную мантию отличника. Моё обучение подошло к концу, и у меня был выбор: отправиться применять знания на практике, или продолжить заниматься изысканиями в архивах. Я выбрал первое: в мирах-сателлитах для меня больше интересных дел, чем в родной библиотеке.

В следующем эпизоде я снова говорил с учителем.

– Луиго, твои знания безупречны. Скажи, какую область науки ты хотел бы изучить следующей, после естествознания миров Верхнего Пояса?

– Разумные формы жизни. Я хотел бы изучить их подробнее. – твёрдо произнёс я. Учитель одобрительно похлопал в ладоши.

– Иного я и не ожидал от тебя, тебе интересна жизнь во всех её проявлениях. В чём причина твоего выбора именно разумных? Обоснуй!

Я замялся, но решил сказать, пусть не по форме, но правду:

– Ну… понимаете, кэры давно живут как альфы, гоббы, человеки, и прочие разумные. Мы спустились с гор, чтобы строить дома и возделывать землю. Научились использовать инструменты, а не магию, прибегая к ней в крайнем случае. Даже облик используем, вдохновлённый эстетикой этих рас. Моё будущее исследование будет о том, как наша жизнь может измениться дальше, на примере, скажем, человеков. Они живут мало, но за тридцать лет проходят тот же путь, что альфы за свои пятьсот!

Я немного лукавил: мне просто не были интересны диковатые гоббы или агрессивные альфы, человеки мне всегда нравились больше всех! Малоспособные к магии, они использовали подручные инструменты, это была их стихия. Там, где альф погибал от голода и холода, человек мог устроить плодородный сад, а ещё они