Елена Грушковская - Багровая заря Страница 70

— Конечно, он же сын Джулии.

Шестеро молодых людей — три парня и три девушки — сидели за столиком, уставленным бокалами.

— По-моему, нам вообще ничего не светит. И так ясно, что Аврора выберет его.

— Зачем вообще было всё это устраивать? Просто брала бы его сразу, безо всяких тусовок, так было бы честнее. У них, наверно, уже всё обговорено.

Я вышла из тени невидимости.

— Можно к вам, ребята?

Они, увидев меня, обомлели, а потом все вскочили, предлагая мне свои стулья:

— Садитесь, пожалуйста!

— Ну, больше чем на один стул я сесть не смогу, — сказала я.

Я села на ближайший ко мне стул, а занимавшая его девушка устроилась на коленях у парня. Они все не сводили взглядов с бокала крови, который был у меня в руках. Сделав выбор, я должна была вручить избранному бокал, а он — выпить его содержимое.

— Почему же вы считаете, что у вас нет никаких шансов? — спросила я. — Только потому, что Гриша — сын президента «Авроры»? — Я поставила бокал на стол. — У него такие же шансы выпить этот бокал, как и у вас. Всё честно. Я пока не знаю, кого выберу. Может быть, это будет кто-то из вас… А может, и кто-то вон за тем столиком. Или вон за тем. А может, кто-то из тех, кто оттягивается на танцплощадке.

К столику подошёл Гриша.

— Аврора, — сказал он, — тебя зовёт мама. Она хочет с тобой о чём-то поговорить.

Взяв с собой бокал, я пошла за ним на второй этаж. Там он открыл какую-то дверь.

— Сюда.

Комната освещалась несколькими десятками свечей, расставленных повсюду: на полу, на тумбочке, на подоконнике, над изголовьем широкой кровати с белоснежным шёлковым бельём.

— И что всё это значит? — спросила я.

Гриша, взяв меня за руку, подвёл к кровати и усадил. Прикрыв дверь, он нажал кнопку на стоявшем в углу музыкальном центре. Глядя на меня чистыми голубыми глазами — сама невинность! — он начал вытворять под музыку бесстыдное и завораживающее безобразие. Мальчик, которому я подарила на день рождения ночной кругосветный полёт, извивался передо мной, будто его прекрасное молодое тело вовсе не имело костей, дразнил меня рельефной мускулистой грудью, поджарыми бёдрами и длинными стройными ногами. Брюки соскользнули с него, и я увидела его круглые упругие ягодицы, розовые, покрытые золотистым пушком — не попка, а персик. На нём были красные стринги, под которыми спереди бугрилось самое завораживающее безобразие. С кошачьей грацией он подполз ко мне по ковру и обвился вокруг меня. Опускаясь под его мягким давлением на шелковые простыни, усыпанные лепестками белых роз, я старалась не пролить кровь из бокала, который всё ещё держала в руке. Его горячие губы касались моей шеи, от его тёплого дыхания у меня бежали по всему телу мурашки.

— Что ты делаешь…

Его тёплый шёпот щекотал мне ухо:

— Окажи мне честь, Аврора… Стань моей наставницей.

— Ты хочешь, чтобы я выбрала тебя?

— Да… Я хочу учиться только у тебя.

— И почему же я должна предпочесть тебя всем остальным?

— Потому что я лучший.

— Ты, я вижу, заниженной самооценкой не страдаешь, дружок.

Рывок — и он оказался подо мной, а из бокала в моей руке на белоснежный шёлк не пролилось ни капли.

— Знаешь, мальчик, я не ожидала от тебя такого. Если ты думаешь, что всего на свете можно добиться через постель, то ты ошибаешься. Стриптизёр, впрочем, из тебя может получиться неплохой, а в остальном ты меня разочаровал.

Бокал, который он так желал получить, я выпила сама. Поставив его на тумбочку, я слезла с кровати.

6.14. Не родись красивой

Она сидела на диванчике в самом дальнем и тёмном углу, за пустым столиком. Серьёзная и мрачноватая, она не танцевала, ничего не пила и ни с кем не разговаривала. Девушка была некрасивая, похожая на усердную школьницу, с большими выпуклыми серыми глазами и жидкими русыми волосами, заплетёнными в две косички, в белой блузке навыпуск и серой юбке в складку. Из-за её тщедушного и узкоплечего телосложения я бы дала ей на вид лет пятнадцать. Она была самая неказистая из всех сорока пяти претендентов и не вписывалась в общий стиль тусовки, но, вероятно, кое-чего стоила, если сумела пройти отбор Оскара.

Она была так погружена в свои мысли, что не заметила, как я подошла. Увидев, что я сижу рядом, двушка немного вздрогнула и села прямо, будто аршин проглотила, не сводя с меня своих выпуклых, водянисто-серых глаз.

— Кажется, вы скучаете, — сказала я. — Не танцуете, не пьёте. Ни с кем не общаетесь. Почему?

— Я никого здесь не знаю, — ответила она. — И меня никто не знает.

— Тогда надо познакомиться, — улыбнулась я. — Как вас зовут?

— Кэт Вайсмюллер.

— Откуда вы родом?

— Из Германии. Я родилась в городке Боркенвирте. Это Северный Рейн-Вестфалия, недалеко от границы с Нидерландами. Крохотный городок, почти деревня.

— Несмотря на то, что вы почти из деревни, ваш английский безупречен.

Она смущённо улыбнулась.

— Благодарю вас. Не так уж и безупречен.

— Нет, я серьёзно. Чем вы занимаетесь, Кэт?

— Я только что закончила Гейдельбергский университет.

— И кто вы по специальности?

— Врач-терапевт.

— Сколько вам лет, Кэт?

— Двадцать четыре, а что?

Я улыбнулась.

— Вы очень юно выглядите.

— Мне все так говорят, — сказала она. — Принимают за школьницу.

— Почему вы хотите примкнуть к отряду чистильщиков?

На этот вопрос она ответила мне с немецкой чёткостью. Она сказала:

— По двум причинам. Во-первых, я хочу очищать общество от подонков, а во-вторых, мне очень нравится летать. Точнее, я очень хотела бы летать.

Я сказала:

— Ну, для того чтобы удовлетворить это желание, вовсе не обязательно становиться чистильщиком. Запишитесь в лётную школу.

Она покачала головой.

— Нет, я хочу летать не на самолёте, а на собственных крыльях. Это разные вещи.

Я продолжала испытывать её:

— Вы больше не сможете питаться по-человечески. Вы будете пить только кровь. Вас это не страшит?

Кэт ответила:

— Это так же страшно, как питаться мясом и внутренностями животных. Кровь — такая же ткань организма, как любая другая. Люди тоже иногда употребляют в пищу кровь, готовя из неё различные блюда.

Я сказала, вставая:

— Ну, пойдёмте, проверим, насколько далеко вы можете зайти.

Она вложила свою маленькую ручку в мою протянутую ладонь и тоже встала, блестя широко распахнутыми глазами. Окинув взглядом её полудетскую, щупленькую, плоскую фигурку, я усмехнулась. Сейчас это было её недостатком, но потом превратится в преимущество. Такая безобидная внешность позволит ей нападать внезапно на ничего не подозревающую жертву — будущего донора.