Кристофер Банч - Король-Демон Страница 70

Не то чтобы на границах было спокойно. Император приказал половине разведчиков Йонга разделиться на небольшие отряды и направил их в провинцию Думайят патрулировать границы. Остальные подразделения 20-го полка Тяжелой Кавалерии также передислоцировались к Думайяту и разбили полевой лагерь к северу от границы, готовые оказать помощь разведчикам, если те подвергнутся нападению. Не проходило ни дня без вооруженных стычек, но нашим солдатам приходилось иметь дело не с регулярной майсирской армией, а с отрядами хиллменов.

Лани, выдвинутому по предложению Кутулу на должность регента Каллио, удавалось поддерживать мир и порядок в этой беспокойной провинции, поэтому император отозвал 10-й Гусарский полк и мой 17-й Уланский полк, усиленный элитными подразделениями Баранской гвардии, назад, в лагерь в Юрее. Восстановившим силы частям было приказано держать в постоянном напряжении нашего южного соседа, Кейт.

Формально император стремился усмирить хиллменов и обеспечить безопасный проход по Сулемскому ущелью, исконному торговому пути из Нумантии в Майсир. Отчасти это было так. Но были и другие причины. Караванная дорога являлась единственным возможным путем вторжения в Майсир. Только таким образом большая армия могла быстро перевалить через горы, пройти пустыню и осадить Джарру. На меня не произвели особого впечатления попытки императора скрыть свой истинный замысел — несомненно, король Байран быстро догадается, с какой целью в Юрее наращиваются военные силы.

Другое действие, предпринятое против Майсира, было более тонким, поскольку я не смог разгадать его истинный смысл. К западу от нагорья Урши располагалось приграничное отсталое государство, королевство Эбисса.

У Нумантии там не было практически никаких интересов, поскольку большую часть Эбиссы занимают бесплодные горы, а низменные равнины покрыты непроходимыми джунглями. Давным-давно Эбисса славилась своими свирепыми воинами. Однажды они вторглись глубоко в пределы Майсира, но потом все же были изгнаны назад в свои горы. Но до сих пор Эбисса предъявляла притязания на территории, которыми владела лишь несколько лет. В действительности это было не больше чем заносчивое бахвальство карликового государства, на которое никто не обращал внимания. Но вдруг император Тенедос неожиданно объявил, что собирается внимательно изучить этот вопрос, так как, по его мнению, претензии Эбиссы имеют под собой веские основания. В том случае, если он найдет их законными, Тенедос был готов защищать интересы маленького королевства. Я видел в этом заявлении лишь попытку разозлить короля Байрана. Но император был дипломат, а я — лишь солдат, выполняющий его приказы.

В те дни я часто встречался с Тенедосом. Я был очень занят, но он был занят еще больше. Тенедос избрал башню, в которой мы укрывались во время восстания Товиети, местом своего колдовского уединения. Башня была обнесена высокой каменной стеной, сверху утыканной битым стеклом, и охраняла ее стража из солдат, отобранных лично императором. Кроме того, Тенедос наложил также самые сильные защитные заклятия. Иногда, возвращаясь домой поздно ночью, я проезжал мимо этой башни. Однажды я увидел рядом с ней бушующий огонь. Языки пламени, поднимавшиеся выше башни, имели такой цвет, какой невозможно описать словами; при этом, находясь рядом, я различал на самом верху башни, на крыше, крохотную точку, громогласно взывающую к небесам. С расстояния в полмили я отчетливо слышал каждое слово императора, произнесенное на незнакомом мне языке. Этот обряд жрецы называют «Призыв и ответ»: на каждое размеренное песнопение императора приходил еще более громкий, зычный ответ, исходивший, казалось, от самой земли.

Лукан заржал от страха, пускаясь вскачь, и мне с большим трудом удалось его сдержать.

Если Нумантии предстоит воевать, на нашей стороне будут сражаться еще более страшные демоны, чем те, кого призвал император, борясь с Чардин Шером. Я вздрогнул, вспоминая оживший лес, вцепившийся в каллианских солдат, и демона, поднявшегося из-под последнего оплота Чардин Шера, — и снова задумался над вопросом, заданным прорицателем Хами: какую плату запросил за свои услуги этот демон?

Я лежал в кровати и смотрел на то, как Амиэль расчесывает Маран волосы, наслаждаясь отблесками пламени в камине, танцующими на черном прозрачном шелковом платье моей жены, и предаваясь ленивым сладострастным размышлениям о том, что произойдет, когда через несколько минут женщины присоединятся ко мне.

Амиэль почувствовала на себе мой взгляд.

— Знаешь, Дамастес, — сказала она, — после новогоднего праздника меня больше ни к кому не тянет. Твой капитан Ласта, например, замечательный парень. Еще совсем недавно я бы подмигнула, заманила его в укромное место, и пусть бы он думал, что соблазнил меня. Но сейчас у меня больше не возникает никаких желаний. Мне достаточно того, что происходит между нами. Почему?

— Наверное, главное — это шестнадцатидюймовый язык, — предположила Маран.

— Ты меня опередила, — пожаловался я. — Я хотел сказать то же самое.

— У вас, сэр, есть другая, не менее длинная штуковина, которой вы можете гордиться, — возразила моя жена. — А на мои достоинства прошу не посягать.

— Успокойтесь, — серьезным тоном остановила нас Амиэль. — Неужели из этого следует, что Пелсо просто не мог дать мне все необходимое — с самого первого и до последнего дня моего замужества? Или это означает, что я полюбила впервые в жизни — полюбила вас обоих?

Маран задумчиво посмотрела на подругу.

— Не знаю, — сказала она. — Но одно могу сказать точно: я тебя люблю. И хочу поцеловать.

Их губы встретились, слились воедино. А я, в свою очередь, подумал о том, какие чувства испытываю к Амиэль. И к своей жене.

Как-то вечером Маран вошла ко мне в кабинет со свертком в руках.

— К Амиэль это не относится, — сказала она. — Это касается только нас двоих. Сегодня утром я получила эту посылку от своего брата Праэна. — Маран вывалила все из свертка мне на стол. Сверток содержал один исписанный листок и три шелковых шнурка, которые я сразу же узнал, — такими душат свои жертвы Товиети. — Праэн обнаружил это в наших владениях, — продолжала моя жена. — Своим бывшим хозяевам эти шнурки больше не понадобятся. Праэн добавил, что кроме этой троицы еще двенадцать их дружков также были вознаграждены по заслугам.

Я ощутил прилив злости. Значит, Праэн не внял моим предостережениям и вместе со своими друзьями создал собственную полицию.

— Дамастес, по-моему, ты никак не можешь взять в толк одну простую вещь, — продолжала Маран. — Да, я частенько злюсь на своих братьев. Да, порой своими выходками они меня просто бесят. Но из этого не следует, что я не одна из Аграмонте.