Вероника Иванова - Раскрыть ладони Страница 71

Высока, говоришь? Ничего. Я заплачу.

Это письмо должно было попасть ко мне в день совершеннолетия. Немногим больше, чем через полгода после гибели отца. И попало бы, если бы мать не распродала имущество и не сбежала бы, оставив меня в Доме призрения. Всё могло сложиться иначе. Более счастливо? Наверное. Уж точно, с меньшими потерями!

Сколько ещё таких заметок сделано на полях каждого тома? А сколько сведены в отдельные альбомы? Я мог бы научиться заклинать так, как мне того хотелось. Мог бы стать магом, не бояться никого и не унижаться ни перед кем. Не хватило лишь сущей малости...

Времени.

Всего нескольких месяцев. Почему отцу понадобилось погибнуть так рано? Не мог потерпеть до дня моего рождения? Так хоть бы позволил тогда и мне погибнуть вместе с собой! Было бы не настолько больно и обидно. Он поступил почти, как Тень: спас мою жизнь, а на самом деле, обрёк на медленное и мучительное умирание.

Но теперь всё уже неважно. Демоны дорого берут за свои услуги? Пусть. У меня есть, чем заплатить. Если, конечно, мою жизнь хоть кто-то сочтёт ценной.

Рисунок выглядит на удивление просто. Наверное, поэтому дома магов и наводнены феечками, раз духов так легко вызвать и воплотить. А демону нужен именно тройной контур? Но ведь не всё так очевидно? Не всё.

Все три начертания должны быть сведены в единый узор, иначе просто не сработают. Значит, какие-то из узлов являются ещё и соединяющими. Осталось только угадать, какие... Ладно, начну, а там, глядишь, и мысли появятся.

Раскатившиеся по полу восковые шарики. Я тогда убил полночи на запечатывание обрывков заклинаний, но похоже, не зря тратил силы. А всё почему? Потому что «шкатулки» — слишком ненадёжные хранилища, норовящие открыться или остаться незакрытыми в самый неподходящий момент. Конечно, восковой плен для чар подходит лучше! И что же у меня имеется? Какой длины нить я могу свить из этих обрывков?

Слева направо, именно так я закатывал воск, смешанный с чарами. Обратное движение должно быть справа налево. Кончиками пальцев, еле удерживающими шарик. Раз ничего не чувствую, буду смотреть. Во все глаза!

Но для начала освобожу место. Демон же не феечка, на пятачке не поместится. Правда, откуда я знаю, какой получится? Может быть, всё зависит от размеров контура? Да, точно, так и должно быть. А сколько у меня есть восковых шариков? Сотня? Больше? О, вполне достаточно! Маленький демон мне ведь не нужен? Нет, мне нужен большой, злой и беспощадный! Умеющий только одно: разрушать.

Книги в сторону, пусть останется только чистый пол. Не очень уж чистый, правда... Столько хватит? Должно. Даже лошадь поместится, не то, что демон. Теперь остаётся только одна трудность. Самая главная. Зажечь лампу, потому что тепла рук не хватит, чтобы размягчить воск.

Какая злая насмешка! Пальцы жжёт изнутри невыносимым жаром, а снаружи они не горячее, чем обычно. Проверял. Подносил ладонь к щеке. Дотрагивался. И выл от отчаяния.

Огниво, конечно, падает. С десяток раз прежде, чем его удаётся надёжно зажать и заставить искру появиться. Ну, хоть масло вспыхивает сразу, и на том спасибо! Да так ярко вспыхивает, что голову посещает шальная мысль сложить книги в один большой костёр и... Нет, не могу. Жечь дом дяди — дурная затея. Никчёмная и постыдная. Мне нужно совсем другое.

Огонёк на кончике фитиля длинный, узкий, но своё дело знает не хуже, чем факельный. Греет. Наверное, даже обжигает, но не может сравниться по силе с тем, что бьётся в мои ладони изнутри. Начнём?

Опуститься на колени. Унизиться последний раз и больше никогда уже не склоняться ни перед кем. Неужели мне удастся? Неужели ещё до конца дня я смогу почувствовать себя счастливым? Не верится. Но сердце сладко млеет в груди, предвкушая упоение местью. Даже если демон не подчинится, я всё равно перестану чувствовать боль. Потому что в тот же миг умру. Окончательно и бесповоротно.

Зажать шарик в пальцах. Поднести к огоньку лампы, но не слишком близко, чтобы воск не потёк. Уловить миг, когда матовые бока начнут жирно лосниться, размять, распрямить, прижать к паркетине. Потянуться за следующим...

Восковая дорожка на полу растёт. Разноцветная, потому что огарки я скупал, где только мог, не заботясь о красоте. Есть лиловые кусочки, есть ярко-зелёные. Все оттенки жёлтого, красного и синего. Нет только чёрного. И не нужно. Чёрный цвет — знак траура, а я собираюсь праздновать, а не скорбеть.

Так, внутренний контур готов. И то ли мне кажется из-за слезящихся от напряжения глаз, то ли воздух, попавший в него, и в самом деле начинает подрагивать... Нет, ещё рано. Круги ещё не замкнуты.

Второй контур. Так вот, в каких узлах нужно скреплять их друг с другом! По рисунку точно так и выходит, если вложить один в другой. Кто сказал, что заклинание не должно быть красивым? Оно совершенно, а стало быть, прекрасно в своей стройности и строгости. Ну что же, осталось совсем чуть-чуть...

Три кольца, до смыкания каждому из которых осталось ровно по капле воска. И всего три шарика, сиротливо лежащие передо мной. Ну что, Маллет, ты готов сделать последний шаг? Готов. А в забвение или в бессмертие — неважно. За моей спиной ничего не осталось, но и впереди только пустота. Терять нечего. Мечтать не о чём. Надеяться? Глупо. Верить? Надоело. Я слишком устал. Мне нужен один лишь покой, и сейчас... Сейчас я его получу!

Восковые лепестки замыкают узор. И все трое именно зелёного цвета. Забавно. Когда-то давно зелёный считался цветом надежды. Но у меня-то совсем другие цели! Я твёрдо знаю, чего хочу.

Разрушить.

Всё.

Навсегда...

Разноцветные дорожки становятся ручейками, не покидающими пределов начертанного рисунка, но текущими быстрее, чем вода. Оттенки сливаются в единое целое, постепенно наполняющееся светом, и струйки вдруг... взлетают.

Сначала внутренний контур, потом остальные. Капли воска, цепляясь друг за друга и образуя причудливую, не перестающую колыхаться на несуществующем ветру сеть, ползут по воздуху так же легко, как и по тверди камня. Только ползут вверх, а не вниз, словно наделены собственной волей и силами.

Три слоя жидкого воскового кружева, закрывая обзор, поднимаются с пола на высоту человеческого роста, натягиваются, как струны, чтобы на самом последнем пределе напряжения обречённо разорвать объятия и... Опасть коротким дождём на фигуру, невесть откуда возникшую в центре вылепленного мной узора.

И словно дождавшись удобного момента, остатки сил позорно сбежали, при мне задержалось лишь рассеянное удивление.

Получилось.

Но что именно?

— Какого фрэлла?!

Он раздражённо стряхивает разноцветные капли с одежды, с волос, с лица, но воск оказывается ловчее и повсюду застывает раньше, чем встречается с нетерпеливыми ладонями.