Дмитрий Морозов - Штрафбат магического мира Страница 73

— Примерно так наши крестьяне укладывают скирды. — Родерик ухмыльнулся, разглядывая картинку.

— Ни один крестьянин, с его сивыми лапами, не может действовать на таких скоростях! — Ирий сидел весь красный и недовольный. Его сиятельный собеседник лишь пожал плечами.

— Бывают исключения, брат, сам только что это говорил. Смотрим дальше?

Следующий противник был осторожней. Он выбрал огромный двуручник и без устали махал им, создавая сверкающее колесо. Попади под такой удар не то что древко — стальные зубья, неизвестно: выдержат ли. Гвардеец был быстр. Очень. И всю свою силу и быстроту вкладывал в сверкание клинка, опасаясь непонятных и незнакомых ударов. Рикс отбегал, пряча трезубец за спиной, отпрыгивал, уворачивался, прекрасно понимая: опаска сыграла с гвардейцем злую шутку. Тот ревел, сыпал проклятиями на юркого противника, уклоняющегося от боя, но Ладар пропускал слова врага мимо ушей и лишь внимательно следил за движением тяжёлого двуручника. И дождался: на одном из взмахов клинок чуть промедлил. Совсем немного, на один удар сердца, однако этого хватило. Ладар отскочил в сторону, пропуская ставшее медлительным оружие, и привычным, быстрым движением, каким крестьяне вгоняют вилы в готовый стог, пронзил бедро замешкавшегося противника. Тот взревел, не обращая внимания на боль и кровь, кинулся на своего врага, но смог поймать лишь воздух. Непонятный, опасный крестьянин уже отскочил и теперь спокойно стоял на краю арены, ожидая, когда боль и кровопотеря сделают своё дело и превратят сильного и умелого бойца в лёгкую добычу.

— Маршал, напомните мне, кто придумал вооружать крестьян трезубцами? — Родерик откинулся в кресле и не спеша кидал в рот одну виноградину за другой, глядя, как человек на арене истекает кровью.

— Генерал Плимунт. Во время войн прошлого столетия он вооружил ополчение подобным оружием и утверждал, что они в состоянии противостоять регулярным войскам. Но попытка провалилась: бездоспешных крестьян вражеские лучники выкосили раньше, чем дело дошло до рукопашной.

— Над этим стоит поразмыслить. Что скажешь, брат мой?

Ирий с трудом приходил в себя. Кровь понемногу отливала с его щёк, и он наконец выдавил:

— Я требую проверки! Вы напоили этого мозгляка литором! Не мог обычный крестьянин противостоять опытному воину!

— Зачем горячиться? Разве это запрещено?

— Есть же негласный уговор! Если всех поить литором, толку не будет, они останутся по-прежнему равны по силе, а вот мы ничего не рассмотрим!

— Такой же уговор, как и не отправлять гвардию в штрафбат? Причём, насколько я понял, — личную гвардию? Уж больно хорошо вы, брат мой, знаете всех этих штрафников.

Ирий угрюмо промолчал, с усилием сдержался, затем заговорил:

— Пусть пока другие штрафники выясняют, кто круче. Ваш крестьянин отдохнёт, и его обследуют ваш и мой маги. По закону я имею право на такое требование. Если выяснится, что в его крови есть литор, то следующий его противник так же будет под действием этого зелья.

— Насколько я помню наставления собственных учителей, такие вещи не делаются ни за час, ни за день! Литор строго индивидуален! Где вы возьмёте сей напиток для своего бойца?

— Неважно! — Ирий угрюмо смотрел в пол. — Вы дадите добро на обследование этого вашего… Рикса или нарушите законы соревнований, а значит, и законы перемирия?

— Обследуйте. — Родерик угрюмо посмотрел на стоящего рядом с ним мага. Тот виновато пожал плечами.

— Ваше величество, если бы этот сын крестьянина выбрал мечи, как ему и было сказано, действие литора оказалось бы незаметным. А так — его необычность слишком сильно бросается в глаза.

Двое магов обследовали Ладара около часа. Вдоль его тела ходили мягкие волны, легко огибая структуры охранных заклинаний эмблемы. Это явно были опытные лекари, которым не впервой было лечить солдат. Один из них мимоходом исцелил глубокую царапину на ноге, только переставшую кровоточить и начавшую покрываться свежей корочкой. За это сипал был им благодарен, но в остальном не обращал внимания: откинувшись на небольшом лежаке, он максимально расслабился, выправляя сбитые быстрыми и яростными движениями мышцы. Наверняка третий противник будет самым опасным — возможность хоть немного отдохнуть и сделать мышцы мягкими и гибкими была подарком небес.

— В нём нет литора? — Родерик был поражён даже больше своего сиятельного соперника, однако тому было не до наблюдений: досада на его лице сменялась растерянностью. Ирий явно не знал, что делать: даже если и был заготовлен литор для группы штрафбата, применять его теперь, после собственных опрометчивых слов стало равносильно «потери лица» и ударило бы напрямую по королевской репутации.

— Мы обнаружили в теле рядового остатки златокровки и целемы. Словно кто-то пытался отравить этого человека, но ему вовремя дали противоядие.

— Отравить? — Родерик в задумчивости пожал губу. — Нужно провести собственное расследование. Это вроде как неспортивно — травить бойцов до начала боя, Ирий?

Тот в возмущении вскинул голову.

— Королевство Ронхар не имеет к подобным методам никакого отношения. Если хочешь, я пришлю в помощь твоим дознавателям парочку собственных. И вообще — откуда у меня рецепты зелий подгорного народа?

— Ну это тайна невеликая. — Родерик улыбнулся. — Гномы ими не раз торговали, и наши алхимики давно разобрались в составе. Будем продолжать — или признаёшь поражение?

Ирий возмущённо фыркнул.

— Мой третий боец порежет твоего крестьянина на мелкие ленточки. Готовься. Совершенно неожиданно у меня проштрафился Дориан Двойной Клинок. — Он гаденько ухмыльнулся и со значением посмотрел на удивлённого собеседника.

Дориан был потомственным дворянином. В его семье случались и короли, да и богатством она могла поспорить с самыми обеспеченными семьями многих королевств. Мужчины этой династии были сильны и стремительны, женщины — стройны и прекрасны. Шептались, что в жилах у них текла капля крови перворожденных. Но самому Дориану не повезло. У мальчика с ранних лет обнаружился незаурядный магический талант — вот только направлен он был против магии. Ребёнок оказался невосприимчив к любым, даже самым сильным и изощренным заклинаниям. Для ребёнка, мечтавшего о славе первого бойца континента, а то и всего мира, это стало трагедией — никто, никакой маг жизни не мог сделать это быстрее и сильнее, чем ему было дано природой. И тогда он поклялся, что несмотря ни на что станет лучшим клинком мира. Изнуряя себя в постоянных упражнениях, кидался из поединка в поединок, словно смеясь над опасностью: ведь даже самый пустяшный порез на его теле должен был заживать сам, без помощи магов жизни. Любой изменённый для него был вызовом сам по себе.