Сергей Лукьяненко - Дневной дозор Страница 76

— Чтобы покрасоваться перед Тигренком… — Гесер вздохнул. — Эх, мальчики-девочки, молодо-зелено, пыжитесь друг перед другом, хвастаетесь магией, боевыми шрамами, талисманами и оберегами… ну почему в вас столько людских глупостей?

— Да потому что мы — люди. Иные люди, но именно люди. А настоящими Иными становимся не сразу.

Гесер кивнул:

— И снова ты прав, Антон. Надо прожить человеческую жизнь, полноценную, лет восемьдесят или сто, потерять родных и близких из числа людей, увидеть, как смешны политики, строящие тысячелетние империи, и философы, творящие вечные истины для одного-двух поколений… вот тогда становишься Иным. А пока ты живешь свою первую, обычную человеческую жизнь — остаешься человеком. Пусть даже умеешь ходить в сумрак, произносить заклинания и прослеживать линии реальности… Ты пока еще человек, Антон. И Светлана человек. И Тигренок… и Андрейка… были людьми. Вот на человеческом-то вас Тьма и ловит. На слабостях, на эмоциях…

— Разве любовь — это слабость?

— Если любовь в тебе — это сила. А если ты в любви — это слабость.

— Мы пока не умеем по-другому.

— Умеете, Антон. С трудом, но умеете… — Гесер посмотрел ему в глаза. — Ну? Ты по-прежнему обижен на меня?

— Нет. Я верю, что вы пытались… как лучше.

— Да, пытался. И справился — вот ведь что удивительно.

— Гибель Тигренка и Андрея, бессилие Светланы — это «справился»? — возмущенно воскликнул Антон.

— Да. Потому что все другие расклады были куда хуже. А случившееся, как ни удивительно, играет на руку не только Завулону с его шавками.

И Гесер улыбнулся. Холодно, иронически. Очень нехорошая вышла улыбка, многообещающая.

— Светлане это все равно не поможет… — начал Антон. И замолчал, потому что Гесер покачал головой:

— Все еще впереди, Антон. Все еще только началось.

Шеф Ночного Дозора разлил по второй кружке пива, отхлебнул, откинулся в кресле.

— Борис Игнатьевич…

— Антон, я все понимаю. Ты устал. И я устал, все мы устали, мы полны горечи, боли, тоски. Но мы на войне, и эта война далека от окончания. Хочешь выйти из нее — выходи! Живи простым Светлым. Но пока ты в Дозоре… ты в Дозоре, Антон?

— Да!

— Вот и прекрасно. Тебе пиво нравится?

— Нравится, — буркнул Антон.

— Вот и прекрасно. Потому что ты летишь на родину этого божественного напитка. В Прагу.

— Когда? — тупо спросил Антон.

— Завтра утром. Точнее — днем, утренний рейс перенесут на шесть часов, и ты полетишь транзитным.

— Зачем?

— Ты в курсе, что Европейское бюро Инквизиции перебралось из Берна в Прагу?

— Да, конечно. Из-за Когтя Фафнира, который сперли эти придурки…

— Именно. У Инквизиции и без того традиция раз в пятьдесят—сто лет менять месторасположение, а тут еще такой щелчок по носу бернских Дозоров… В общем, они обосновались и наконец-то приняли к рассмотрению наше дело.

— Так вот зачем был этот подарок… Игорь?

— Да. Он уже там. Мы подали официальную жалобу, заявив, что Темные сознательно подстроили провокацию и Алиса Донникова приворожила Игоря, чем и вызвала его нервный срыв, чрезмерный сбор Силы с людей… и… этот досадный инцидент с утонувшим мальчиком. Темные, конечно же, заявили, что это Игорь очаровал Алису, пытаясь перевербовать на нашу сторону…

Антон фыркнул, оценивая безумие обвинения, — перевербовать! Словно Темный может перестать быть Темным. Запугать, вынудить к сотрудничеству, перекупить или шантажировать — куда ни шло. Но перевербовать…

— В общем, трибунал будет решать, кто виноват и какова степень ответственности Игоря. Парень вызвал Алису на официально зарегистрированную дуэль, так что на Дозоре вины нет. Но если Инквизиция обвинит его в превышении самообороны или в сознательной провокации — ему один путь. В сумрак. Он и так едва жив… и, кажется, даже не хочет бороться. А Игорь нам нужен, Антон. Ты даже не представляешь, насколько нужен!

— Борис Игнатьевич, а что там было на самом-то деле? — спросил Антон.

— На самом деле? Не знаю. Мы провокаций не затевали, можешь поверить. Я отправил Игоря на отдых, потому что парень выложился вконец. Знаешь, как замечательно восстанавливает работа в пионерлагере? Радостные детские лица, веселый смех, задорные голоса… — Голос Гесера потеплел. Антону показалось, что еще миг — и всегда серьезный шеф Ночного Дозора облизнется и начнет мурлыкать. Но Гесер оборвал сам себя и продолжил: — Либо наше обвинение справедливо, и тогда есть шанс спасти Игоря. Либо все случившееся — трагическая случайность… тогда к нам нет и не может быть обвинений со стороны Инквизиции, но Игорь случившегося не переживет. Сам себя казнит за гибель того ребенка и… Алисы.

— Алиса-то при чем?

— Да он в нее в самом деле влюбился… еще один недоделанный Иной… — Гесер понаблюдал за меняющимся лицом Антона и кивнул: — Влюбился, не сомневайся. Так что ты поедешь в Прагу. Нашим представителем на Трибунале. Адвокатом и обвинителем в одном лице. Все нужные материалы я сейчас тебе выдам.

— А… но… — Антон смешался. — У меня же нет опыта!

— Ни у кого его нет. Вот ты и приобретешь. Чует мое сердце, что чем дальше, тем больше будет таких вот… юридических разборок. Вместо честной борьбы и открытой схватки. И не волнуйся ты так, к моменту заседания я скорее всего подъеду в Прагу. Возможно, вместе с Ольгой и Светланой.

— Зачем — со Светланой?

— А может быть, нам удастся доказать, что Светлана лишена сил в результате провокации Темных, и получить разрешение на ее лечение?

— К-как?

— Так же, как было с Игорем. Беда ведь не в том, что Светлана не может восстановиться ускоренно, за несколько месяцев. Может! Беда в том, что если разрешение на лечение обессилевшего мага второй-третьей ступени я еще выбить в состоянии, то восстановление сил Великой Волшебницей — явление чрезвычайное. И тут нам может помочь лишь прямое разрешение от Инквизиции. Причем не московской, а как минимум Европейского бюро.

Гесер приподнял кружку, улыбнулся:

— Прозит, Антон. Выпьем за удачу.

— Борис Игнатьевич, вы ведь и сейчас мне всего не говорите! — почти закричал Антон.

— Да, не говорю. Но я уже сказал больше, чем следовало. А если хочешь маяться бессонницей… — Гесер задумался. — Тогда сведи воедино все, что случилось за последний год. Мел Судьбы, гибель Алисы Донниковой, появление Зеркала, эти карикатурные Братья Регина с Когтем Фафнира… и та истерия, что царит повсюду по случаю конца второго тысячелетия.

— Да между всем этим нет ничего общего! — ляпнул Антон.