Михаил Ланцов - Механический дракон Страница 76

– …

– Вы боитесь нас и это нормально. – Дален уже обращался ко всему населению Грифингара, которое было представлено довольно большой толпой на площади. – Теперь все открылось. Каждый из вас волен принимать свое решение самостоятельно. Если кто- не желает дальше идти со мной плечом к плечу, то я не буду его удерживать. Можете спокойно и ничего не опасаясь покинуть территорию баронства.

– Если ты не Дален Амелл, то как твое настоящее имя? – Спросил Ольгерд, слегка оправившийся от пережитого ужаса и шока.

– У меня много имен, как и ипостасей.

– Как зовут ту, что является драконом?

– Не испугаетесь, если я представлюсь?

– Куда уж больше? – Усмехнулся Ольгерд.

– Я Рагнарок, дракон последней битвы. – Он посмотрел Ольгерду в лицо и улыбнулся. – Не переживай. У каждого дракона своя ипостась. Дракон последней битвы – это одна из вариация дракона войны. Мы приходим в этот мир для того, чтобы обновить его. Разрушить старое, отжившее свое и дать шанс молодым росткам пробиться к солнцу.

На площади снова наступила гробовая тишина. Люди были в шоке. Прошла минута, вторая, третья. Все молчали. Никто не решался сказать ни слова. Даже дышали люди необычайно аккуратно.

Наконец, Федор Кусланд вышел вперед на площадь с красным знаменем, забрав его подспудно у одного из бойцов, аккуратно выстроившейся "коробочки" тяжелой роты батальона РККА, и повернувшись лицом к Далену произнес:

– Я не понимаю многого из того учения, что ты нам дал там, в Лотеринге. Я не знаю, как нам можно будет изменить этот мир. Но я знаю, что я хочу в этом участвовать. Не желаю сидеть в уголке и трепетно вздрагивать от каждого шороха. Мне нету пути назад. Никто не поймет и не простит. И прежде всего я сам.

Спустя минуту новой тишины Федор запел:

"Вставай, проклятьем заклейменный, голодный, угнетенный люд!"

И вот уже оживились некоторые Серые стражи из числа старых соратников, подхватив:

"Кипит наш разум возмущенный и смертный бой вести готов".

И с каждой строчкой сила песни увеличивалась, наполняясь голосами. Не зря командор потратил столь сил на агитацию. Да, среди крестьян и рабочих, которых он встречал по пути в Грифингар, не получилось зажечь искру, но те, что пережили с Даленом последнюю битву под Лотерингом, горели крепким, ярким пламенем, воспламеняющим сердца тех случайных жертв, что подходили слишком близко. И вот, уже на первом припеве подключилась уже добрая половина площади:

"Это есть наш последний

И решительный бой;

С Интернационалом

Воспрянет род людской!"

– Ваше Императорское Величество, – Ольгерд преклонил колено перед сюзереном, с любопытством и нетерпением ждущим новостей от своего верного слуги.

– Я рада, что вы вернулись живым, сэр Ольгерд. Признаться, мне рассказывали разные вещи, одна чудовищнее другой. Мне не хотелось бы потерять такого верного рыцаря.

– Мне очень лестно слышать такие отзывы Ваше Императорское Величество, – он склонился еще ниже.

– Что вы смогли выяснить? Этот бунтарь уступит Империи Морозные горы?

– Ваше Императорское Величество, – Ольгерд выглядел каким-то не от мира сего, – я очень вам благодарен за то дальновидное решение, что вы совершили, отправляя меня в Грифингар.

– Ольгерд. Что с вами? Вам плохо? Возможно мы поговорим завтра, после того, как вы сможете хорошо выспаться?

– Со мной все хорошо, Ваше Императорское Величество… просто я принес такие новости, от которых сам еще не отошел.

– Так рассказывайте! Не томите! Я уже места себе не нахожу от нетерпения и не понимания того, что происходит.

– Грифингар неприступен. Мы никогда не сможем его взять даже если объединимся с народом Кун. Но это все неважно… – Ольгерд закрыл глаза, упал на оба колена и схватился за голову.

– Что с тобой?!

– Спящие боги… они проснулись.

– Что?! Какие еще спящие боги?

– Уртэмиэль воскрес… и… я с ним разговаривал. Он смог избавиться от скверны при перерождении. В Грифингаре сейчас шесть драконов, включая Далена… Рагнарока.

– Ольгерд, вы перегрелись на солнышке?

– Опросите моих людей. Они все слышали и видели. Это… ужасно. Я там чуть рассудка не лишился от страха. Драконы, оборотни, древние эльфийские доспехи, которые только в руинах Арлатана и можно увидеть… на обломках статуй. Гигантская крепость, возникшая буквально из неоткуда. Я… я не знаю, что сказать, кроме слов благодарности Ваше Величеству. Если бы не ваше мудрое желание договориться, то Орлей этой битвы мог не пережить.

– Вы серьезно?

– Конечно. Ведь этот Дален, на самом деле дракон войны, да не простой, а обновляющей мир. Дракон последней битвы. Теперь вы понимаете, откуда взялись все эти магические чудеса? Шесть драконов. Семьсот прекрасно снаряженных воинов, почти все из которых вооружены, кроме всего прочего, арбалетами, которые бьют точнее и дальше, чем знаменитые долийские луки…

– Дракон войны? – Ошарашено переспросила у Ольгерда Императрица.

– Да, Ваше Императорское Величество, именно так. А с ним, например, Адель – дракон Высокого леса, которая сражалась с Империей во время тех битв, что древние эльфы вели со своими соседями.

– Вы уже кому-нибудь об этом говорили?

– Нет, конечно, нет. Даже своих людей запер у себя в апартаментах.

– Хорошо. Возвращайся к ним и готовься выступить сегодня же вечером.

– Артур! Артур!

– Да, Ваше Величество, – вновь, как будто из ниоткуда возник ее верный помощник.

– Сколько у нас войск в Риме?

– Три сотни ваших гвардейцев и два десятка людей сэра Ольгерда.

– Распорядись, чтобы они вечером были готовы выступать. Большого обоза брать не будем – только ценные вещи и небольшой запас провианта.

– А что сказать людям Архонта? Они ведь заинтересуются приготовлениями.

– Скажи, что я собираюсь к барону Иолаю, намереваясь склонить его к выступлению на нашей стороне. Именно по этой причине большого провианта не беру, да и вещи свои, в основном оставляю в столице.

– Все сделаю, Ваше Императорское Величество, – кивнул Артур, ступая спиной к двери.

– Ваша милость! – Магистр Сильвиус был встревожен.

– Что тебе?

– Вы слышали, что Императрица со своей гвардией выехала из города?

– Да, конечно. Не понимаю, что на нее нашло, но пускай попробует. Лишняя баронская дружина нам не станет обузой.