Олег Авраменко - Дорога на Тир Минеган Страница 76

— У тебя не было другого выбора, Бренан, — уверенно произнесла Эйрин. — Ты должен был предупредить их об опасности. Вот Шайна за них спокойна.

— Еще бы. Она же… ну, ей все равно, что с ними будет. Я ее понимаю: для нее они ничего не значат, она их не знает, и ей достаточно того, что ко мне они относились не слишком ласково. Но это мои родные. Я два года прожил вместе с ними, привязался к ним, особенно к самым младшим кузинам — Марвен и Грайне. Хотя девочки, по примеру старших, задирали передо мной нос, презрительно называли меня дармоедом, но все равно я их любил… и до сих пор люблю.

Эйрин промолчала. Похоже, поняла, что утешать его бессмысленно, что Бренан и так сыт успокаивающими словами от Шайны и Гвен. Вместо этого она создала в воздухе световой шар и легонько подбросила его вверх, где тот и завис. Потом схватила пучок из полсотни разноцветных магических нитей, мастерски сплела перед собой зеркальную поверхность овальной формы и придирчиво оглядела свое отражение в этом волшебном зеркальце.

— Ну вот! — с сокрушенным вздохом констатировала Эйрин. — Волосы снова растрепались. Даже чары не помогают… Нет, все-таки обрежу их до плеч. Меньше будет мороки.

— И напрасно, мне нравится, — сказал Бренан совершенно искренне. Длинная грива непокорных рыжих волос очень шла к ее образу ведьмы.

Эйрин дернула за одну из желтых нитей, и зеркальце бесследно растаяло в воздухе. Световой шар тоже погас, и их вновь окутали сумерки, постепенно переходящие в ночь.

— Тебе легко об этом говорить, попробовал бы сам за ними ухаживать. Да и к брюкам больше подходит короткая стрижка. Такая, как у Гвен. Она ей очень идет, разве нет?

— Да, идет, — согласился Бренан. — Но вскоре ей придется забыть о брюках и начать отращивать волосы. Длинные ей тоже пойдут.

Он запоздало прикусил язык — впрочем, как оказалось, ничего нового Эйрин от него не услышала. Она не стала спрашивать, с какой стати Гвен будет менять свой привычный образ, а лишь согласно кивнула:

— Гвен будет красивой и с длинными волосами. Они у нее мягкие и послушные… Так ты уже в курсе планов сестер?

— Да, уже в курсе. Похоже, я последний, кто о них узнал.

— Шайна не была уверена, как ты к этому отнесешься, поэтому попросила всех молчать, сказала, что сама с тобой поговорит. Значит, ты не возражаешь?

Бренан с деланным легкомыслием пожал плечами:

— А почему я должен возражать? Я же не так избалован богатством и властью, как ты, и королевский дворец не напоминает мне золотую клетку.

— Я жила не во дворце, а в замке, — уточнила Эйрин. — Да и сама по себе власть не была для меня уж такой нежеланной. В конце концов, ведьминское могущество — тоже власть, и гораздо большая, намного ответственнее, чем королевская. Именно поэтому наши законы запрещают ведьмам занимать любые должности и носить любые титулы, кроме титула высокой госпожи Тир Минегана. А в моем положении первой принцессы Леннира самыми досадными были две вещи. Во-первых, я понимала, что никогда не осуществится моя мечта о большом путешествии по всему Абраду, и мне придется довольствоваться лишь официальными визитами в соседние королевства. А во-вторых, и это представлялось мне самым страшным, я должна была выйти замуж. Уже скоро — через год, самое большее через два. Я сама себя обманывала, когда утверждала, что боюсь замужества, потому что оно лишит меня самостоятельности, ограничит мою свободу. Финнела правильно говорила, что я справлюсь с любым мужчиной — или превращу его в подкаблучника, или прибью, если не захочет подчиняться. Теперь я могу признаться, что больше всего меня пугало, — тут в ее голосе послышались нотки смущения, — супружеское ложе. Такие мысли никогда не вызывали у меня сладостного волнения, о котором часто пишут в любовных романах. Всегда страх, только страх и ничего, кроме страха. Думаю, это была реакция моей Искры на угрозу расстаться со мной. Таким образом она пыталась уберечь меня от губительного поступка.

— Так ты все же допускаешь, что Искры разумны? — спросил Бренан.

— Нет, ни в коем случае, — уверенно ответила Эйрин. — И уже жалею, что рассказала о том вроде как разговоре между моей Искрой и отпечатком Гвен. Лучше было бы промолчать. Гвен ничего не помнит, другие слышали только ее слова, и я могла бы сказать, что она просто бредила. А мой рассказ никакой пользы не принес, только вызвал кучу напрасных споров. Я уже устала описывать свои тогдашние чувства, объяснять, что на самом деле с Гвен говорила я сама, высказывая то, что могла бы сказать моя Искра, если бы умела думать. Только три сестры более или менее правильно понимают меня — и точнее всего, кстати, сестра Ивин.

— А почему «кстати»? — удивился такой формулировке Бренан.

— Потому что я здесь, — раздался сзади спокойный голос.

Эйрин даже не пошевелилась, зато Бренан быстро оглянулся, заострив свое зрение, и увидел в нескольких шагах от них невысокую ведьму с длинными, заплетенными в косу волосами.

Ивин вер Шинед была самой сильной из сестер, присоединившихся к ним после Тылахмора, и уступала только Шайне (да еще Эйрин, которая, впрочем, не считалась, потому что была младшей сестрой). За исключением той короткой ссоры, вызванной упоминанием об Айлиш вер Нив, Шайна относилась к Ивин очень уважительно, чуть ли не благоговейно, и всегда прислушивалась к ее словам, так как считала ее одной из трех самых умных ведьм в Сестринстве (к этой тройке, по мнению Шайны, принадлежали Аверлин вер Шиван, старейшая сестра, и двухсотсорокадвухлетняя Гвенда вер Линнет, которая сейчас находилась на севере Алпайна, управляя местной ведьминской обсерваторией). Ивин вер Шинед была единственной за все время существования Сестринства ведьмой, ставшей полноправной сестрой еще до своего пятнадцатилетия. Получив это звание, она не отправилась путешествовать по Абраду, как другие молодые сестры, а осталась на острове и провела там следующие два десятилетия, продолжая обучение и совершенствуя свое мастерство, а заодно обучая младших сестер, и таким образом стала самой молодой за всю историю ведьминского Сестринства наставницей. Только семь лет назад Ивин с некоторым опозданием пришла к выводу, что путешествие положительно скажется на широте ее мировоззрения, и решила побывать во всех уголках Абрада. Это выражение она восприняла буквально, поэтому принялась прочесывать континент, начав с самых северных его окраин, с побережья океана Туагар, и постепенно двигаясь на юг. Все эти годы Ивин регулярно отправляла на Тир Минеган письма со своими теоретическими наработками и практическими формулами изобретенных ею магических узоров, которые либо усовершенствовали уже известные чары, либо создавали особенные их разновидности, ориентированные на другие цели, а иногда — тогда это уже называлось не изобретением, а открытием — предлагала что-то принципиально новое, до сих пор неизвестное, о чем раньше никто и понятия не имел.