Олаф Бьорн Локнит - Карающая длань Страница 77

У Конана сильно болела голова. Он чувствовал себя как после долгой и тяжелой битвы. Мышцы заныли, когда варвар, пошатываясь, побрел в пещеру будить товарищей. Веллан незадолго до восхода провалился в тяжелую дрему и стонал во сне. Конан прикинул, что ему может сниться, и несколько раз встряхнул бритунийца. Тот с трудом разлепил веки и подрагивающей рукой стер со лба многочисленные капельки пота.

– Спасибо, – выдавил он, зачерпывая пригоршню снега и прикладывая ее ко лбу.

Тотлант сидел на корточках у входа в пещеру в обнимку с посохом и разглядывал мрачных обсидиановых чудовищ на крыше храма. Губы стигийца едва заметно двигались.

«А ведь он молится, – неожиданно понял Конан. – И боится, чудовищно боится этого места. Что же там обитает, если уроженец Стигии, где на каждом шагу капища Сета, трясется и читает молитвы? Боги, куда мы вообще лезем?»

Киммериец тронул за плечо спавшего возле самого входа Эртеля.

– Вставай. Время выполнять свой долг.

– М-мамочка, я еще чуть-чуть, – пробормотал Эртель, переворачиваясь на другой бок. Конан злобно пнул его и повторил:

– Вставай. Солнце уже высоко.

На этот раз Эртель застонал, открыл глаза и сел:

– Какого демона ты поднимаешь меня в такую рань, варвар? Солнца еще не видно!

Варвару с утра было нехорошо, однако он не удержался от возможности посмеяться над засоней.

– Ты его никогда не увидишь, если будешь пялиться на камни.

– Как ты мне надоел, – мрачно сказал Эртель, и, кряхтя, поднялся со своего ложа. – Ну все, я встал, встал!

– Вот и хорошо. Разбуди остальных, а я хоть ненадолго прилягу.

– Разбуди, разбуди… – передразнил Эртель. Он потянулся, зевнул и вдруг заорал во все горло:

– Подъем, ленивые трусы! Берите в руки мечи, настало время порубить оборотней в капусту!

Со всех сторон раздались стоны, возмущенные вопли и в голосистого шутника полетели сапоги.

Киммериец прилег на плащ и мгновенно забылся нездоровым сном. Ему снова привиделся кошмар жертвоприношения, но теперь он не мог отвести от него глаз и заткнуть уши. Это длилось целую вечность и, не выдержав, он закричал, что больше не в силах смотреть на этот ужас.

Кто-то потряс его за плечо, и Конан проснулся. Оказалось, его разбудил Веллан, чувствовавший себя так же худо, как и варвар.

Все уже встали и теперь наскоро перекусывали остатками запасов. Киммериец равнодушно сжевал ломтик вчерашней жесткой, как ремень, солонины, запил холодной водой и подумал, что никакого стоящего бойца из него сейчас не получится. Пара обманных ударов, которые уставший мозг вряд ли сумеет предугадать вовремя – и нет киммерийца. Надо что-то делать.

Конан выскочил из пещеры, торопливо скинул одежду, оставшись в одной набедренной повязке, и окунулся в ближайший сугроб. Кожа отозвалась на холод, боль, собравшаяся в мышцах и голове, начала отступать. Киммериец до красноты растерся жестким снегом и почувствовал себя отдохнувшим, готовым к предстоящему бою. Голова снова работала, как надо, преследовавшие его крики исчезли. Варвар оделся, натянул кольчугу, повесил Рангильдор за спину, а карпашский кинжал на пояс, и повернулся к остальным. Его взгляд встретили восемь пар глаз, каждая говорила: «Мы готовы».

– Селена, останься в пещере, – предложил Конан, ощущая смутное беспокойство. Нечего было девчонке делать в этом мрачном и пугающем храме. – Подождешь нашего возвращения…

– Нет, – девушка замотала головой, решительно тряхнув темными кудряшками. – Я пойду с вами до конца.

Киммерийцу ничего не оставалось делать, как пожать плечами. Отговаривать Селену было бесполезно, да и некогда.

– Тогда вперед.

Воины спустились со скалы вниз, к перекрестку, бросили прощальный взгляд на храм Раваала (статуэтку бога Конан по-прежнему нес в мешке – вдруг пригодится?) и зашагали к угрюмому черному зданию.

Огромные створки ворот из дубовых досок, обшитых железными полосами с заклепками, открывались наружу. Справиться с ними без тарана не было никакой возможности. Отряд в замешательстве остановился перед входом. Конан для верности легонько подергал за огромное бронзовое кольцо – заперто, конечно. Варвар повернулся к стигийцу:

– И что ты теперь предлагаешь?

– Я? – Тотлант слегка улыбнулся кончиками губ. – По-моему, командуешь здесь ты. Но я бы предложил сначала заглянуть во-он в те бараки, а потом вернуться к воротам и подумать еще раз.

С одной стороны храма были пристроены три неказистых здания, с другой – два. Киммериец подумал и, скрипя сердцем, решил разделить отряд:

– Эрхард, бери племянника, Фрама и Толанта – и те два дома ваши. Остальные – за мной.

Шесть человек окружили приземистое строение. Гандеры встали по обе стороны дверного проема, Эмерт с натянутым до уха луком – перед дверью, а Конан и Веллан осторожно заглянули в окна. Их было четыре, грубой кривой формы с крестообразными рамами, затянутыми мутной слюдой. Как Конан не вглядывался, разглядеть, что находится внутри, не сумел. Вернувшись к двери, он встал за Гартом, а Веллан – за Гильомом. Старший гандер ногой толкнул дверь, небрежно сколоченные и кое-как скрепленные железными скобами доски со скрипом отъехали внутрь.

Эмерт с облегчением опустил лук. Открывшаяся за дверью грязная комната служила всего лишь складом. В дальнем углу валялись какие-то мешки, ящики – и не одного оборотня.

– Обошлось, – перевел дыхание Гарт, но Гильом перебил его:

– На твоем месте я бы не радовался. Чем больше тварей мы перебьем поодиночке, тем меньше потом примчится убивать нас.

Конан на всякий случай зашел внутрь и заглянул за груду мешков. Там людей никто не ждал, и, соответственно, никто не прятался.

Следующий барак. Теперь варвар не стал тратить время на заглядывание в окна. Ударом ноги распахнув дверь, он влетел в точно такую же грязную комнату, на этот раз оказавшуюся обитаемой. На мешках с зерном вповалку спали шестеро тварей. Один из оборотней поднял голову на стук открывающейся двери и опрокинулся назад, получив стрелу в глаз. Остальные даже не успели толком проснуться…

Мечи вздымались и опускались. Ни о каком честном бое не могло быть и речи. Люди озверели и какое-то время исступленно рубили уже мертвые тела.

Конану пришлось оттаскивать своих разошедшихся товарищей, убеждая их, что все уже кончено. На мешках теперь лежали жуткие останки, не напоминавшие ни зверей, ни людей.

Бритуниец, увидев, что они натворили, побледнел и, спотыкаясь, выскочил за дверь. У Конана и гандеров нервы оказались покрепче, и они сумели спокойно выйти из дома. Шедший последним Эмерт закрыл на ними дверь.

– Не увлекайтесь, нас ждет еще один дом, – сердито сказал Конан, когда они все оказались на улице. – И не забывайте, что еще придется идти в этот проклятый храм!