Владимир Ящерицын - Рассвет Тьмы Страница 78

— Я боюсь, Атере, тебе придется отлипнуть от своей матери и, дополнив свою группу ариров десятком Золотой Стражи, заняться этим лично. Я даже опасаюсь, что мне придется присоединиться к вам. Да. Так и сделаем. Возьмем одни «татретт» для контроля зачищенной области.

Элтруун, нахмурившись, произнесла:

— Атертасы сильно вымотались нагоняя вас. Ашерас. И многим требуется отдых. Может, немного прервемся?

Я нахмурился.

— Да, ты права. Я сам почти сутки не спал. Шести-семи часов вам хватит?

Она повернула голову к своей свите и испытующе посмотрела них.

— Думаю, да.

На этом совет завершился. Сначала удалилась Элтруун со свитой, а потом, кивнув Элтруун и ее сестре, и я со своим сопровождением. Уходя, я заметил, как Атере положил руку на талию Аэриснитари. Похоже, Атере и его мать связывают узы больше, чем родственные. Впрочем, в чужой монастырь со своим уставом не лезут…

Проспал я недолго — всего три или четыре часа. Проснувшись, я почувствовал себя хорошо отдохнувшим. Очевидно, то, что меня подпитал феникс своими тварями (я даже про себя старался не называть их «слизняками», уж больно отвратительно это было) хорошо сказалось на моем организме. Жаль только, что регенерация организма оставила темные шрамы. И сейчас я, вытащив из свое комнатушки небольшое кресло и развалившись на нем, с выражением неудовольствия на моем лице, рассматривал свою левую руку, ставшую почти черной до самого локтя. Из одежды я натянул лишь сапожки и штаны. Своих четырех жриц я отправил спать и в данный момент меня охраняли лишь Эйрин да пара жрецов из Золотой Стражи. Но если последние действительно занимались охраной моей драгоценной тушки, следя за окрестностями и провожая настороженными взглядами редких солдат или магов идущих по своим делам, то вампирша буквально пожирала меня преданным и страстным взглядом. Кресло, на котором я сидел, было достаточно неудобным, что бы мне пришлось его застелить куском какой-то довольно красивой ткани с забавной структурой и приставить к стене здания, до нашего прихода бывшей местом расположения апартаментов офицеров местной стражи. Из того места, где я сидел, открывался живописный вид на развалины пригорода Ишакши. Между развалин нет-нет да мелькала чья-то тень, но если бы это были не наши — то разговор у дежурных магов был бы короткий: пара-другая слабых массовых заклинаний и все. Мне также было видно колонну мертвецов — около двух тысяч из них уцелело в битве и сейчас было согнано с одну большую толпу. Мертвяки время от времени издавали разнообразные простейшие звуки — от стона до короткого рыка или хрипа. Иногда мне казалось, что они так переговариваются между собой — чем Ахеш не шутит? Оживших контролировало два или три десятка Старших жриц — мне просто было лень считать важно прохаживающиеся вокруг толпы мертвецов жриц и жрецов Атретаса. Если бы меня спросили — я бы сказал упокоить их окончательно и не возиться с их контролем. Все равно толку от них в открытом столкновении — ноль. Но командовала на данный момент парадом Элтруун и лезть в ее курятник (или гадючник) — значит нажить на ровном месте врага. С другой стороны (это я запомнил из предыдущей жизни) солдатам, охраняющим лагерь, нужно хоть какое-то разнообразие. Тьфу. У меня и так из-за элементаля раздвоение личности, а с этим спором самого себя с собой я заработаю настоящее растроение…

Вздохнув, я поднялся с кресла и сходил за бхателлом в спальню, но, после того как я уселся обратно, мне не дали времени на его очистку — из-за угла показалась Аэриснитари и, приблизившись, произнесла:

— Ты уже отдохнул, Ашерас?

— Я тоже рад тебя видеть. — хмыкнул в ответ и, начав чистить бхателл, добавил: — Как ни удивительно, но я полностью восстановил свои силы.

Выдрав из нутра фрукта жменю черных гранул, я, став забрасывать по одной в рот, посмотрел на своего предка. Ну не получается у меня даже в мыслях называть невероятно красивую и статную женщину словом «бабушка». Человеческие бабульки они старенькие, морщинистые и сидят на лавочках, а для эльдар — хоть светлых, хоть темных — не является чем-то странным, если твой прапрапрадед выглядит лучше, чем его далекие потомки. Правда, если у людей говорят: возраст выдает шея, то у эльдар — глаза. Чем старше эльдар — тем пронзительнее взгляд, который словно невидимая рука ощупывает, взвешивает, сравнивает с огромным блоком памяти и жизненного опыта. Интересно, а правда, что после пяти тысяч лет представитель нашего народа добровольно уходит во Тьму? Скорее всего, это шутка или легенда. За всю описанную историю ни один из Атар не дотянул и до половины этого возраста. За все время существования нашей агрессивной цивилизации до этого срока дожили лишь десяток Орин да пара Атретасов: Ирэнтель ат Кхитан и Шерот ат А`сеатр, за свои заслуги перед своими Домами получившие право на соединяющую приставку в имени… А вот у светлых этот список на много-много длиннее. Что уж там говорить — Владычице Синего Леса Иллуиль ри Се скоро исполнится пять с половиной тысяч лет — недостижимый возраст для Атар…

Похоже, пока у меня носились в голове эти мысли, я не следил за своим лицом и Аэриснитари без труда смогла прочитать мои эмоции. Она приблизилась ко мне и мягко произнесла:

— Что-то произошло? — из-за ее спины вынырнула незнакомая Высшая Жрица со складным походным стульчиком в руках. Проделав необходимые манипуляции с ним, она его быстро разложила и, словно Орин в нашем Доме, растворилась во Тьме. Древняя Атар плавно и грациозно уселась рядом со мной, практически не придав этому факту внимания. Вот что я понимаю «власть». Мне еще учиться и учиться воспринимать окружающее как нечто собой разумеющееся.

— Да нет. Просто глядя на тебя, Великую Жрицу нашего Дома, стоящую на фоне разрушенного Ишакши, я внезапно осознал бренность и хрупкость существования чего бы то ни было.

Некоторое время мы молчали, глядя на далекие, освещенные призрачным светом, развалины. Где-то далеко поднимались редкие струйки дыма. И тишина, изредка прерываемая стоном мертвеца, коротким рыком хисны, скрипом отлично выделанной кожи да звяканьем оружия. Лагерь на удивление производил очень мало постореннего шума. Впрочем, сейчас же время сна и отдыха…

— Ты чего-то хотела? — произнес я, решившись разорвать затянувшееся молчание.

Но древняя молчала все так же глядя на развалины. Наконец, когда я уже начал думать невесть что и сделал знак вампирше, послав ту за еще одним плодом, она произнесла:

— Эти восемьдесят лет в рабстве были очень не легкими. Многое, что происходило тогда, я воспринимала как в тумане… И сейчас я даже рада этому. Но кое-что я помню довольно четко. — Я напряг слух, стараясь не пропустить ни одного слова. — Иллитиды сотрудничали не только с Шестым Храмом. Был кто-то еще… Да… Его звали Хетрос. Он был не из нашего мира. Иллитиды его боялись и уважали. — Лицо Аэриснитари стало похоже на фарфоровую маску, а глаза ее не видели развалин. Похоже, она бродила в своих жутких воспоминаниях о последних десятилетиях. — Я его ни разу не видела по причине того, что он жутко ненавидел темных эльдар и Атар в частности и, когда видел случайно попавшего ему на глаза раба из нашего народа, убивал без раздумий. Меня иллитиды ценили и, когда он являлся, прятали. — Неожиданно ее голос дрогнул. — Ты не знаешь, да и не можешь знать… Пока я была в рабстве у меня родилась дочь. Чистокровная Атар. — В моей голове бешеными пчелами заметались мысли. А что если она мертва? Погибла в пожаре? Или где-то сейчас столкнется в схватке со жрицами и умрет? Но Аэриснитари почти спокойно добавила, ее голос прозвучал неожиданно глухо: — Ее принесли в дар Хетросу, но он сказал лишь, что ему будет намного приятнее если ее сожрет Эрруу у него на глазах. Я все видела, но ничего не могла сделать… Да и не хотела… Но как же больно сейчас… — Мертва. В руке у меня что-то жалобно чавкнуло. Взглянув, я понял, что раздавил бхателл, который принесла Эйрин. Черный густой сок тек по руке, словно кровь. Немного помолчав, древняя продолжила: — Я вот что думаю: этот Хетрос обладает большим могуществом, а значит — он довольно опасный враг нашего народа…