Мария Николаева - Хаос дорог Страница 8

Мейлон смерил меня недовольным взглядом. Интересно, как мне это понимать? Как мягкий отказ? Сожалею, Рыжик, но этот номер со мной не пройдет. — Так что? Куда мы направляемся? – повторил свой вопрос я, сделав вид, что не заметил взгляда, которым меня одарил спутник.

Рыжик снова хмуро посмотрел на меня. Но я улыбнулся столь беззаботно, что ему пришлось уступить. — Ты что‑нибудь слышал о Dha’rise?

«Бездна! Куда я влез на этот раз?!» – промелькнуло в самом дальнем уголке сознания, но я не дал и тени этой мысли отразиться на лице.

– Dha’rise? – переспросил я, делая вид, что старательно роюсь в памяти, пытаясь вытащить на свет божий перевод этого слова. – Это что‑то вроде сердца мира? — Почти, – кивнул Рыжик, – по крайней мере, люди все так обычно и переводят.

Действительно – «почти». И все же этот перевод так же далек от истины, как звезды от земли. Dha’rise. Даризи. Для людей это только название погибшей столицы, последнее напоминание о том, что когда‑то все княжества были едины. Для эльфов – священная земля, память о том, что и в Великих Домах рождаются чудовища. А для меня самого живое свидетельство того, что таким, как я, делать в этом мире нечего – мы слишком часто губим то, что считаем важным. — И какое отношение это «Dha’rise» имеет к цели нашего путешествия? – спросил я, отчаянно цепляясь за надежду, что этот мальчишка не потащит меня в проклятые земли. Впрочем, именно таких молодых да неусидчивых обычно и тянет проверить на собственной шкуре все сказания и легенды, а Даризи – жемчужина всех времен. — Самое прямое. Эльфы так называли павшую столицу – вот туда мы и отправимся. — Но там же только руины остались! – Я попытался образумить своего нанимателя, но тот твердо решил не поддаваться. — Не совсем. Многое сохранилось. Я был в городе и видел кое‑что интересное – в одном из зданий все стены покрыты дакарскими рунами. Вот поэтому мне и нужен ты.

«И почему мне все меньше и меньше нравится это дело? Ну откуда выползло это рыжее недоразумение? И зачем ему понадобилось ворошить прошлое? Лучше бы все раз и навсегда забыли о Даризи! Но, напротив, все как будто специально цепляются за память, словно погибшая столица сама не желает покидать сердца и мысли людей…» — И ты сможешь провести меня в город? – устало спросил я, уже понимая, что отступать поздновато, да и отказываться сейчас было бы верхом глупости – мальчишка все равно не отступится и обязательно сунет к двуликим в пасть, а я бы упустил такой замечательный шанс оказаться в центре событий. — Могу. Я знаю одну тропку, она идет в обход центральных дорог, а потому практически безопасна.

Н–да… слова «безопасно» и «Даризи» в одной фразе совершенно не уживаются. Столица и в прежние времена внушала вполне обоснованные опасения людям, а уж теперь, когда на нее наложено проклятие… Не хотелось бы туда соваться, но я должен хотя бы раз там побывать просто для того, чтобы по–настоящему поверить: я все сделал правильно. И тогда, когда ушел, и сейчас, по–глупому влезая в совершенно не касающиеся меня дела «альксаны». — Ну, если все действительно так, Рыжик, то я с тобой. Когда желаешь отправиться в путь?< >    – Сейчас, – коротко ответил Мейлон, и мне даже в голову не пришло возразить ему. — Хорошо, только завернем ко мне домой – мне нужно кое‑что прихватить оттуда.

«И кое в чем убедиться», – но этого вслух я говорить не стал. Впрочем, я был почти уверен, что Нинель покинула мое скромное жилище, но привычка перепроверять все по десять раз меня всегда выручала, и я не собирался от нее отказываться. — Не возражаю, – негромко произнес мой наниматель и повернул голову в другую сторону, демонстрируя, что на этом наш разговор закончен.

«Забавно. И какая же из этих масок твое истинное лицо, Рыжик? Мне уже становится любопытно. Но я достаточно терпелив, чтобы не торопить события – рано или поздно, но ты оступишься, вот тогда я и сыграю в полную силу, а пока позволим событиям течь своим чередом».

Как я и думал, дом встретил меня мертвой тишиной, ничто не напоминало о моей вчерашней «находке». Только на столике в прихожей лежал сложенный в четыре раза листок гербовой бумаги… Я невольно провел пальцем по втравленным в текстуру материала узорам. Бездна и все ее порождения! Что еще от меня им всем нужно?! Ведь этот герб ни много ни мало принадлежит правящей династии светлых эльфов. И в отличие от девчонки, Рондир наверняка поймет, с кем именно столкнулась его родственница!

Я, не читая, скомкал записку и швырнул ее в мусор. Ничего не желаю знать об этой ветви эльдов, мне и других проблем хватает.

Потом прошел в свою спальню, бросил в заплечный мешок смену белья, одежду, теплое одеяло, плащ, добавил парочку совершенно бесполезных для меня амулетов, по давней привычке пристроил на самое дно кинжал в богато украшенных ножнах… Ну вот и все сборы. Еды в доме нет, так что еще придется завернуть в какую‑нибудь таверну и заку пить все необходимое. Кстати, если уж речь зашла о еде, не мешало бы вспомнить и о посуде.

Я прошел на кухню, достал с дальней полки небольшой походный котелок, добавил его и пару глубоких тарелок к вещам, туда же отправил мешочек соли и столовые приборы.

Вот теперь можно смело говорить, что к пути я готов. А то, что из оружия у меня всего ничего – так это издержки профессии. Уходя из Дома, я оставил там все свои «игрушки», прихватив только ритуальный кинжал, с которым никогда не расставался в силу привычки, а потом так и не удосужился приобрести ничего посолиднее. Да и не нужно мне оружие – я же не собираюсь никого убивать, так что лишнее искушение мне ни к чему.

Рыжик ждал меня у калитки, время от времени провожая взглядом до ближайшего угла редких прохожих. Кстати, любопытно, а где его вещи? Не мог же он приехать в город совсем без ничего! Ладно, не мое это дело, может, его у городских ворот целый караван поджидает, а я тут голову ломаю. — Готов? – не поворачиваясь ко мне, спросил Мейлон. — Вполне. Только нужно заглянуть в какую‑нибудь таверну и запастись провизией.

Рыжик скупо кивнул. Что это с ним? Еще совсем недавно сиял, как начищенные офицерские пуговицы, а теперь смотреть противно – настроение сразу портится. Что ж, остается надеяться, что он еще повеселеет, иначе этот поход станет самым скучным в моей жизни. А скуку я переношу плохо. — Кстати, Ксан, у тебя есть лошадь? – Мейлон все‑таки посмотрел в мою сторону. Я задумчиво закусил губу, про себя решая, что мне важнее: сократить время пути или сохранить целостность собственной шкуры. Средство передвижения у меня было, но настолько специфическое, что я предпочел оставить его в конюшнях Дома. — Есть, – тяжело вздохнул я, – но никого кроме меня Ландыш не повезет, так что… – Я с тенью сомнения посмотрел на Рыжика. — Мой конь ждет меня в конюшне у западных ворот, – ответил на мой взгляд Рыжик и снова отвернулся.

«Вот и весь разговор. Если так пойдет и дальше, то я предпочту общество лесных духов обществу этого парня: они хотя бы поднимают настроение одним своим присутствием».

…Тони совсем не удивился, когда я сказал, что на время вынужден покинуть город. И, кажется, он ничуть не поверил в то, что это связано с моей работой – по крайней мере, на моего спутника он посматривал подозрительно, наверно, выискивал в нем признаки принадлежности к ушастой расе. Мейлон же демонстративно не обращал внимания на окружающий его мир, точнее, на этот его уголок – кажется, он впервые очутился в подобном заведении и считал, что оказывает всем честь, посетив «Веселый пряник».

«Какая же из множества масок твое истинное лицо, Рыжик? Я уже и сам запутался во всех этих личинах и ликах. Но не мне тебя судить: если уж на то пошло, то я даже не знаю, чье отражение каждый день вижу в зеркале». — Не связывался бы ты с ними, Ксан. Они никогда не жалеют людей, мы для них всего лишь расходный материал, независимо от происхождения и знаний. – Тони хмуро посмотрел на Рыжика, а потом повернулся ко мне: – Откажись от этого, пока не поздно. — Уже поздно, – вздохнул я, опуская веки – это давно стало привычкой, так легче спрятать от других свой взгляд. Жаль, что от себя убежать не так просто. – Слишком поздно, Тони, меня ждут там, – почти шепот. И я сам испугался собственных слов, потому что за ними стояло то важное, что‑то из той, прежней, жизни. — Что ж… – Тони с укором посмотрел на меня. Он уже смирился с моим уходом, но все равно должен был попытаться. Забавно стоять рядом и чувствовать, что вот этот человек мысленно тебя уже похоронил. Странное чувство. Впрочем, и к этому я уже успел привыкнуть: мои родственнички даже панихиду по моей душе отслужили. — Вот все, что ты просил, – Тони протянул мне увесистый мешок с припасами. И посмотрел на меня так, словно мы прощались навсегда. Наверно, таким взглядом провожают в последний путь боевого товарища, да и просто друга… «Скольких ты потерял, Тони? Сколько костров запалил? Или вы хороните своих в земле?.. Неужели ты уже и меня причисляешь к тем, ушедшим? Рановато, друг мой, я еще не тороплюсь на тот свет». — Может, поспорим? – внезапно улыбнулся я, сам не ожидая от себя такой бесшабашной веселости. — На что? – Глаза Тони, темные, словно затянутое мрачными тучами небо, заинтересованно вспыхнули. — На то, что я вернусь. Живой и здоровый. — Вернешься? Ну что ж, если вернешься, то я неделю буду кормить тебя бесплатно, – и он протянул мне руку. Я, не задумываясь, сжал его ладонь. — В таком случае я, как только окажусь в городе, наведаюсь к тебе – за долгом. – Настроение у меня заметно улучши лось. В бездну ушастых и их хозяев! В конце концов, мне и без них неплохо живется. — Удачи. На этот раз я не прочь проиграть, – заявил Тони. — И проиграешь. Я всегда побеждаю, – уверенно и в меру нагло ответил я. Улыбка застыла на лице, как приклеенная, а в душе сразу стало как‑то светло и чисто.