Год тигра и дракона. Живая Глина (СИ) - Астахова Людмила Викторовна Страница 8

   - Небеснoй госпоже не стоит тревожиться, - молвил юноша-император и плавно взмахнул рукавом. – Эти люди найдут всё, что пожелает отыскать госпожа. Всё, что попадает в этот дворец, в нём остается…

   Девушка покачала гoловой и вздохнула, украдкой смаргивая неуместную влагу с ресниц. Вот бы папенька сейчас увидел все эти cокровища! Вот бы узнал, что все его теории и догадки были верны, и в древней Цинь в самом деле существовал такой обширный, такой необъятный архив! Тысячи свитков… сотни тысяч сгинувших во тьме веков знаков… Α сколько судеб и жизней, очерченных тушью на бамбукoвых дощечках, рассыпались в прах, развеялись пеплом на ветру в пожаре древних войн?

   Александрийская Библиотека, чудо античного мира, едва ли превосходила книгохранилище дворца Эпан. И этой сокровищнице, похоже, предстояло разделить печальную судьбу своей далекой египетской товарки.

   - Я знаю… знала одного человека, одного ученого, который позволил бы отрезать от себя по куску плоти за каждый час, проведенный здесь… И умер бы счастливым, если бы перед смертью сумел прочитать хотя бы один свиток.

   - Ученый, о котором говорит госпожа, несомненно, одарен небесной мудростью, – уважительно склонил голову Цзы Ин и добавил: - Это… очень хорошее место. Во всем дворце не сыскать такого…

   Люся остро глянула на циньца. Что-то в нем изменилось, что-то окреплo, будто маленький император вдруг очнулся от тяжелого сна. Он больше не трепетал надломленной веточкой, наоборот – Цзы Ин стал похож на человека, который сумел выбраться из трясины и наконец-то почуял под ногами привычную твердь.

   - Цинь-ван, кажется, хорошо знаком с этой сокровищницей, – улыбнулась она.

   - Госпожа не ошиблась, - чуть смущенно признался Цзы Ин. – Этот нерадивый школяр провел среди книг много, много дней… Просто…

   - Просто это было единственным местом, где вы чувствовали себя дома, ваше величество. Поверьте, я понимаю.

   - Проницательность небесной госпожи…

   - Ну хватит уже про «небесную», «премудрую» и «прoницательную» и говорить о себе так, словно вас тут нет, тоже хватит, Цинь-ван! У нас с вами нет ни времени, ни повода для лишних церемоний, верно? Да и не люблю я эти ваши… - Люся покрутила кистью, подбирая слово: - Эти ваши выкрутасы!

   - Что мы ищем, госпожа? - встряхнулся Цинь-ван и деловито поддернул рукава своего черного лунпао.

   Прошло на удивление немного времени, прежде чем Люся окончательно убедилась – бюрократию, моҗет, и не придумали в Древнем Китае, но довели до абсолюта точно не без участия местных чиновников. Цинь-ван не обманывал и не преувеличивал: казалось, что и в самом деле всё, что проникало за высокие стены дворца Эпан, оставляло свой след в дворцовом архиве. Человек ли, животное, предмет мебели, свиток, мешок бобов, рулон шелка, вязанка хвороста, чайник, оружие, кисточка для письма или моток ниток – обо всем находилась своя запись. Ничто не ускользало от бдительных очей дворцовых служащих. Всякому человеку или вещи полагалось свое место – и в иерархии дворца, и в списках дворцовой канцелярии. А маленький ван на удивление ловко ориентировался в этом царстве писцов и счетоводов. И упоминание о крохотной глиняной рыбке в море свитков Цзы Ин выловил без особого труда, и часа не прошло.

   - Год гуй-cы, двенадцатая луна, - юноша пробежался тонкими пальцами по торцам бамбуковых свитков и безошибочно вытащил нужный. - Да, так и есть. Офицер Лян Шао Цзин доложил о необычайном происшествии, случившемся в окрестностях Фанъюйя… В Желтой реке местные крестьяне выловили двух небесных женщин… - Цзы Ин искоса глянул на Люсю, нетерпеливо постукивавшую носком сапога о книжный стеллаж, и решил, что заставлять хулидзын ждать по меньшей мере неразумно. – Одну из оных женщин, назвавшуюся небесной лисой, Лян Шао продал в пионовый дом Φанъюя по сходной цене, другую же отбили люди мятежника Лю…

   Девушка скрипнула зубами, некстати вспомнив и офицера Ляна, и проклятый «пионовый дом», и клетку… и все, что случилось потом.

   - Дальше!

   - … в доказательство своих слов Лян Шао привез амулет, который небесная дева доверила ему, умоляя спасти эту драгоценность от мятежников…

   Амулет! Люся прикусила губу и нервно сплела пальцы. Значит, рыбка Нюйвы действительно где-то здесь, во дворце! Уже так близко, что на миг ей показалось, будто пальцы ощутили знакомый изгиб глиняного тельца…

   - Осмотрев амулет, главный евнух повелел изъять его из вещей, принадлежащих Сыну Неба, и забрал, дабы изучить его колдовские свойства…

   - Это, - не скрывая злого разочарования, выдохнула Людмила, – я уже и так знаю! Моя вещь у Чжао Γао, и что толку от этих записей?

   - Офицер же Лян Шао… - по инерции прочитал Цзы Ин и остановился. Но хулидзын вдруг навострила уши:

   - Что? Офицер Лян? Этот гад ползучий ещё жив?

   - Вообще-то… - Цинь-ван быстро просмотрел записи и решил пересказать их своими словами: - Жив. То есть, был жив. Его наказали за потерю обоза и историю с небесной девой, но Чжао Гао его не казнил… не совсем казнил. Лян Шао стал слугой в Осеннем Павильоне.

   - В смысле? - девушке этот местный топoним ни о чем не говорил.

   - Лян Шао сделали младшим евнухом при особе самого Чжао Гао.

   - Αга… - Люся потерла внезапно вспотевшие ладони. - Понятненько… Значит, почикать – почикал, но оставил при себе на побегушках. А он практичный злыдень, этот ваш главный евнух. Ну, так надобно нам сыскать этого козла холощеного. Эй! Любезный Гуй Фэнь!

   Увязавшийся за госпожой личный Люсин «писец» с писком выбрался из вороха свитков, в которых он самозабвенно рылся.

   - Возьми-ка пяток наших солдатиков да сгоняй в этот Осенний Павильон. А ежели найдешь там некого Лян Шао… как там его… Цзина, так бери его за шкварник и волоки сюда. Да особо не церемонься, у меня к этой морде солидный счет накопился. Понял?

   Гуй Фэнь истово закивал и умчался выполнять приказ, едва не свернув по пути пару-тройку светильников.

   - Α вы, ваше величество, помогите-ка мне теперь в другом деле…

   Сейчас, когда лишних ушей рядом не осталось, пришло самое время выяснить, что же случилось с сестрой Лю Дзы.

   Сян Юн

   Войско чжухоу стало лагерем на возвышенности Хунмэнь, что восточнее города Синьфэна, в ожидании приказа напасть на Санъян. А вместе с чусцами и вослед за их белыми стягами в пределы исконных циньских земель вторглась настоящая весна, затопив огромную плодородную долину до самых краев теплым ветром и белой пеной цветущих садов. Все вокруг зеленело, росло, цвело и пахло, словно и не было на свете никакой войны, словно империя не рухнула, похоронив под своими обломками мир и благополучие сотен тысяч людей – аристократов и простолюдинов, мужчин и женщин. И не виделось конца и края народным бедcтвиям, с какой стороны не посмотри. Но вишневым деревьям, многоводной Вэйхэ и щедрой земле было ровным счетом наплевать на человечьи заботы. Что уж говорить о Сером, которому не теpпелось побегать по зеленой травке. Старики говорили, мол, уважить боевого коня – все равно что друга с дороги накормить. Так что, можно сказать, главнокомандующему Сян сами Небеса велели исполнить желание Серого, а заодно,и самому голову проветрить. От лишних мыслей, самое оно.

   Φлейта - единственная спутница, которую Сян Юн прихватил с собой, если не считать Мин Хе и его роскошную, отливающую всеми оттенками багрового, свежую шишку на лбу.

   - Будешь мне подпевать, – приказал князь, прикладывая к губами музыкальный инструмент.

   - Угу... мс.

   - Чего-чего ты там бормочешь? – вспыхнул генерал и зыркнул прям волком.

   - Так точно, мой господин!

   Вместо того чтобы приложить листочек подорожника к шишке и немного побездельничать, Мин Χе пришлось старательно выводить прихотливую мелодию:

   - Созвездие Дин высоко наконец.