Отпуск на всю жизнь (СИ) - "Генрих" Страница 8

– Легко и просто! – насмешку в его голосе слышат все, и кто-то из класса подхалимски поддерживает учителя скептическим (в мою сторону) хмыканьем.

– Вот задание, – палец тычет в учебник, – похожее на домашнее. Даже чуть легче. Пять минут на решение, справишься, возьму свои слова назад.

– То есть, извинитесь? – не жди пощады, я тебя выжму досуха. Учитель, скривившись, всё-таки кивает.

– Пять минут мало, – выхожу с учебником к доске, – тут писанины много.

– Ну, пусть десять. Но постарайся побыстрее.

Я начинаю. Задание простое, квадратное неравенство. Решить графически. Мел бодро начинает стучать по доске.

– Это, – показываю на левую часть, – парабола. Старший коэффициент больше нуля, поэтому…

Я обращаюсь к классу, учителя, – его изумление на грани ошеломления, будто на его глазах собака человеческим голосом заговорила, – я и так чувствую. С огромным удовольствием купаюсь в нём. Но класс удивлён гораздо больше, с учётом их количества. Репутация-то у Даны была не ахти.

Я в центре внимания, класс никакого учителя так не слушает, как сейчас меня. Это ж представление. Они ошиблись, думали, будет цирк, в котором я главный клоун. Но это только добавляет интереса. А клоун будет, куда без него?

Я успеваю за отведённое время.

– Итак, ответ, – мелом обвожу итоговую строчку, – Я успела, Викенть Валерич?

Учитель с кислым видом, от которого я просто млею, смотрит на доску. Ошибок нет, решено чисто.

– Хорошо, садись.

Сажусь, вопросительно упираюсь невинным взором в этого сэнсея недоделанного. Жду. Сэнсей, однако, моих ожиданий не оправдывает. Объявляет тему урока. А класс тем временем переводит дыхание, начинает шушукаться, возиться. Зря. Концерт ещё окончен, впереди кульминация, даже две. Я – щедрый режиссёр.

– Викенть Валерич, – я вся из себя прилежная ученица дисциплинированно поднимаю руку, и когда он поворачивается ко мне, встаю, – вы мне кое-что обещали. Где оно?

– Что? – делает вид или правда, не понимает?

– Вы обещали извиниться. Где оно, извинение за клевету в мой адрес?

Класс опять затихает. Одноклассники, кажется, даже дышать перестают. Юляша, наверное, уже устала пучить на меня глаза. Учитель умучено вздыхает.

– Хорошо. Извини, Молчанова, был не прав, – из положения полуоборота вновь оборачивается к доске, выписывая на ней название новой темы.

– Не принимается, Викенть Валерич, – хладнокровно заявляю я. Класс, напряжённо прислушивающийся к нашему разговору, нервно оглядывается на гиперактивного Сашку, который рискнул передвинуть учебник. Тот испуганно втягивает голову в плечи.

– Что не принимается, Молчанова? – соизволяет обернуться полностью математик.

– Вы же учителя, – объясняю я, – вы не только нам математику, историю и прочие науки преподаёте. Вы учите нас правильно себя вести, так?

Викентий Валерьевич устало прикрывает глаза. С аппетитом глотаю его эмоцию: «И на кой я с ней связался, вот заноза!».

– Чему я сейчас у вас научилась? Вот придётся мне извиняться перед вами, я брошу через плечо «Ой, извините, Викенть Валерич, была не права» и пойду себе по своим делам.

В классе кто-то хохотнул и сразу затих.

– Чего ты хочешь, Молчанова? – а голос-то уже замученный!

– А ещё вы забыли про оценку, – перехожу к следующему отделению концерта. Темп это великое дело.

– Точнее говоря, вы забыли мне пятёрку поставить, – нечего давать ему простор для манёвра. Пусть сразу уяснит: другая отметка меня не интересует.

– Молчанова, а ты не хватила через край? Задание слишком простое для пятёрки.

– Ничего не знаю, – хрен ты выскользнешь! – Вызвали меня к доске, дали задание, я всё решила, замечаний и ошибок не было. Ставьте пятёрку!

– Ещё раз повторяю, Молчанова! Задание простое, не хватает для пятёрки.

– Не мои проблемы, Викенть Валерич, – пожимаю плечами, – Любой ответ должен оцениваться. Если нет даже малейшего замечания, оценка может быть только «пять». Незначительная ошибка, не искажающая ответ, «четыре». И так далее. Вы ни разу мне не подсказали, ни разу не поправили, ошибок не было. Лёгкое задание? Значит, мне повезло. Никто не мешал вам дополнительный вопрос задать. Вы что, отказываетесь выполнять свои обязанности учителя?!

Последним вопросом подвожу его к самому краю пропасти. Страшно ему не хочется мне, такой противной, ставить «отлично». И деваться некуда. Я выхожу из-за парты, кладу ему на стол открытый дневник. Он смотрит волком, я невинно хлопаю ресницами. И наслаждаюсь!

Куда он денется? Мог бы и послать меня, чего я ждала с нетерпением. И тогда устроила бы ему совсем весёлую жизнь. Тут же пошла бы и накатала жалобу директору. Для начала. Не сработало бы, пошла бы выше. Как так, учитель подло отказывается ставить пять за отличный ответ! А как же борьба за качество знаний? Налицо сознательное вредительство, искажение преподавательской отчётности в худшую сторону. Двойки, значит, ставим бесперебойно, а пятёрки зажимаем. Так и отличника можно в троечники загнать. И рейтинг школы злостно уронить.

Двадцать минут он на меня потратил. Отличную оценку я из него выдавила. То ли ещё будет!

До конца урока он ни разу больше не улыбнулся. Я тоже изо всех сил старалась не ухмыляться. Кстати, огромную услугу оказала всему классу, времени на опрос и вызов к доске у него не осталось. В спринтерском темпе он вываливает новую тему. Я тихонько совещаюсь с Юлей, делаю пометки в учебнике, заношу схему решения в тетрадь. Несколько раз учитель неласково косится на нас, но придраться не к чему.

Так я заработала первую пятёрку. Выгрызла её с мясом.

Вторая пятёрка.

Вторую я получила на английском. Англичанка, худощавая симпатичная шатёнка, наша классная руководительница и милашка. Плюс моя Дана не успела с ней испортить отношения, хотя это не её заслуга. Англичанка не любит ни с кем ругаться и воевать. Одно слово – претти, то бишь, милашка.

– Экселент! – не удержалась от похвалы англичанка, – Молодец, Молчанова. Четыре!

– Не поняла, Ангелина Петровна! – натыкаюсь на умоляющий взгляд Юли, но не отступаю, – Экселент разве не значит «отлично»?

Сама попалась, мне даже загонять её не пришлось. Сказала бы «wonderful», не было б никаких… нет, претензии всё равно были бы, но с другого бока.

Англичанка чувствует, что влипла.

– Произношение хромает.

– Это чисто субъективно, Ангелина Петровна. Ошибки в окончаниях, связках и тому подобное были? Не было. Тогда другой вопрос. Носители языка меня бы поняли?

– Да, безусловно.

– Ещё вопрос. Они бы смеялись? Знаете, как бывает, когда китайцы или какие-нибудь итальянцы пробуют говорить на русском? Услышав их, мы обычно начинаем смеяться. Англичане, услышав меня, смеялись бы?

– Наверное, нет… – после паузы отвечает задумчивая учительница.

– Так в чём дело? Акцент со временем обнулится. У тех, кто пойдёт в переводчики. Вы же нас не в дикторы английского телевидения готовите, в конце-то концов.

Поддалась после этого аргумента Ангелина Петровна. Душка. Мне даже не интересно стало. Ничего, впереди много вредных и противных, есть, где разгуляться.

– Эльвира!!! – ору с порога, как только захожу в квартиру.

– Что случилось? – выскакивает из своей комнаты мачеха. По-английски спрашивает, понимаю её, больше ориентируясь на интонацию.

– Две пятёрки за день, – я приплясываю, – с боем выбила, с кровью, решительным штурмом.

– Ту экселент грейдс? – недоверчиво переспрашивает мачеха.

– Математика энд инглиш! – восторженно ору я и кидаюсь ей на шею. Дана с фырканьем бросается в свою каморку. Делаю паузу, чтобы выволочь её оттуда, и целую мачеху. Дана замученно стонет, я хихикаю. И внутренне и внешне.

На кураже тут же устраиваю половецкие пляски и вовлекаю в это дело мачеху. Мы же хотели заняться аэробикой? А к вечеру Эльвира с моей помощью сочиняет пирог с мясом и капустой. Дожидаемся папахена и приступаем к торжественному поеданию.