Олег Бубела - Проклятые земли Страница 8

К слову, самих заключенных оказалось девять. Все они были мужского пола, от пятнадцати до примерно сорока лет. Судя по растительности на лицах, сюда они угодили никак не меньше недели назад, а судя по комплекции, были представителями разных профессий. Я сразу вычленил троих, обладающих накаченной мускулатурой, имевших застарелые шрамы на лице и прочие признаки бывалых вояк, которых стоило опасаться. Кто знает, что может взбрести в голову этим уголовникам? А вдруг они почувствуют угрозу в моем лице и вздумают приструнить новичка? Остальные были не такими колоритными и ничем особенным не выделялись.

Антон еще спал, тихо похлюпывая расквашенным носом, и демонстрировал мне лицо, покрытое подсохшими кровавыми разводами. Поглядев на него, я осторожно поднялся и принялся разминаться. После ночи, проведенной в сидячем положении, опираясь на неровные камни, мое тело страшно затекло. Разгоняя кровь, я порадовался тому, что головокружение уже не ощущалось, а боль в черепе отступила на второй план. И даже шишка на затылке вроде бы уменьшилась, что добавило моему настроению градус оптимизма. Почувствовав себя лучше, я подпрыгнул и снова выглянул из окошка, надеясь рассмотреть то, что не подметил ночью.

Сегодняшний обзор принес несколько новых открытий. Во-первых, я выяснил, что здешнее солнце почти не отличается от светила моего мира, только выглядит немного большим (хотя я бы не особо удивился, если бы оно оказалось зеленого цвета). Во-вторых, узнал, что камера находится в подвале, а само здание располагается на невысоком холме. В-третьих, определил, что находимся мы посреди безлюдной степи. Во всяком случае, с этой стороны других построек не наблюдалось, а холмистая, покрытая разными травами и весьма редкими кустиками степь уходила за горизонт.

Все эти открытия ровным счетом ничего не дали, поэтому, отчаявшись увидеть что-нибудь полезное, я спрыгнул на пол, затем воспользовался местным клозетом, а сделав свои дела, вернулся на место и попробовал завязать разговор с соседом. К сожалению, язык жестов помогал не особо, поэтому я лишь выяснил, что тюрьма, в которой мы обретались, довольно большая, и хозяев здесь почти три десятка. На большее терпения не хватило ни у меня, ни у сокамерника, который, судя по резкой тираде, послал меня куда подальше и больше не обращал внимания на мои телодвижения. Жаль, он так и не смог мне объяснить, зачем нас сюда посадили... или это я неправильно спрашивал?

Больше я попыток пообщаться не делал, а спустя полчаса проснулся Антон. Несколько минут потребовалось парню, чтобы вспомнить вчерашние события и убедиться, что камера ему не мерещится, после чего он со стоном поднялся, присел на корточки напротив меня и мрачно поинтересовался:

— Что будем делать?

— Ждать, — ответил я.

— А ты уже придумал, как нам отсюда выбраться и попасть домой?

— Да.

Лицо Антона засветилось надеждой:

— И как же?

— Сперва убедить местных, что мы будем им полезны.

Надежда погасла, не успев окрепнуть. Парень разочарованно уточнил:

— И это все?

— А ты что хотел? Еще до обеда сбежать из камеры, разобраться с охраной, найти устройство, создающее межмировые порталы, запустить его и оправиться на Землю? Так ведь это не компьютерная игрушка, у нас даже первый пункт плана выполнить не получится, не говоря уж об остальных. И все мысли о доме придется оставить до лучших времен. А на всякий случай запомни: если хозяева этого места захотят с тобой пообщаться, всеми способами показывай, что хочешь им служить. Кланяйся, руки молитвенно складывай... или еще что-нибудь придумай.

— Что?! — возмутился Антон. — Никому я служить не хочу!

— Тогда тебя сразу пустят в расход.

— Почему?

— Да потому что ты станешь не нужным. А отношение местных к человеческой жизни не такое трепетное, как на Земле.

— Откуда ты знаешь? — хмуро спросил парень.

— От верблюда! Помнишь своего приятеля, с которым ты меня догонял? Конопатый такой с колечком в ухе? Так вот, аборигены ему голову отрезали, и поверь, никакого сожаления или раскаяния в тот момент на их лицах я не заметил.

После моих слов Антон посмотрел на меня с ошеломлением, как бы спрашивая, а не вру ли я. В ответ я уставился ему в глаза с вызовом. Ну да, немного исказил факты, но попробуй опровергни мою версию событий! Антон спорить не стал и взгляд отвел, что мне и нужно было. Для закрепления успеха я приказал:

— В общем, если хочешь выжить, гонор свой поумерь. Не та сейчас ситуация, чтобы бессмертную строчку о рабах из советских букварей вспоминать. В этом мире мы находимся как раз на данной ступеньке социальной лестницы, так как прав у нас еще меньше, чем у этих заключенных. Я хочу, чтобы ты это четко уяснил и, если вдруг потребуется поцеловать кого-нибудь из хозяев в пятую точку, не вздумал показывать свое недовольство, а наоборот, изобразил счастье от выполнения оказанной тебе чести. Понял?

Парень незатейливо выругался, но возражать не осмелился. Ну и ладненько, надеюсь, основные правила игры он запомнил и теперь не доставит мне неприятных сюрпризов. Ведь хозяева вполне могут допрашивать нас по-отдельности, и нет гарантии, что они не начнут именно с Антона, который способен выкинуть нечто неожиданное и испортить все дело. Но после нашей беседы можно рассчитывать, что парень проявит благоразумие и не станет преградой на пути нашего плодотворного сотрудничества с местными.

Обеспечив себе дополнительные гарантии успеха, я слегка расслабился и настроился на долгое ожидание. Если наше перемещение состоялось поздней ночью, можно предположить, что хозяева оставили подведение итогов и разбор полетов на утро. Значит, накинуть пару часов на обсуждение, часок на осмотр иномирных вещей... короче, гостей нам стоит ждать к обеду, не раньше, а пока стоит придумать, как с ними объясняться. Если даже сокамерник мой язык жестов понимал с трудом, то нужно выбрать такие телодвижения, которые гарантированно продемонстрируют хозяевам мое искреннее желание на них работать.

В общем, я ушел в себя, а Антон принялся исследовать камеру. Первым делом посетил отхожий угол, затем полюбовался на местное светило из окна, после попытался соорудить себе мягкую подстилку из сена на полу, поцапался с одним из сокамерников в безуспешной попытке отвоевать удобное место у стенки, а потом с отсутствующим видом улегся на полу.

К слову, я отметил, что все заключенные давно подыскали себе определенное жизненное пространство — своеобразный ареал обитания не больше пары квадратных метров, и никаких поползновений на чужую территорию не устраивали. Большинство сидели у стен, а пара, как и Антон, расположились на полу. Как я понял, самыми привлекательными считались места подальше от туалета, никто не пожелал сидеть у двери, да пятачок под окном до моего появления отчего-то остался не занятым. Почему так вышло, я не сообразил, но не стал размышлять над этим, уделив внимание деталям поважнее.