Галина Романова - Собачья работа Страница 8

Не люблю никуда ходить — так и кажется, что вся улица только и смотрит на мой протез, только и слушает стук деревяшки о землю.

К слову сказать, хожу я почти нормально. Деревянную ногу мне выточил местный плотник, который вначале вообще решил, что надо делать гроб, и очень удивился, узнав, что клиент еще жив. Нога плотно крепится на том, что осталось у меня от колена, и стоять получается довольно хорошо. Даже по ступенькам кое-как научилась взбираться и пробежать немножко могу — худо-бедно, но нога даже в колене гнется. И вообще, двигаюсь я нормально! И никому не позволяю себя жалеть!

Поручение было пустяковым — порванный волкопсами мальчишка накануне вернулся к родителям. На этом настояла его мать, которая уверила целительницу, что будет хорошо ухаживать за сыном. Янице что — одним ртом меньше, и хорошо! Однако некоторые снадобья, которыми надлежало обрабатывать его раны до полного выздоровления, можно было применять исключительно свежими. Наварить сразу на всю неделю нельзя. Вот целительница и готовила их маленькими порциями, которые я должна была каждый день относить родителям мальчишки.

За пару дней до того, как раз перед полнолунием, мы избавились и от второго пациента — того мужчины, чьего имени я не удосужилась узнать и которого Яница именовала князем. Вскочив на другой день с утра пораньше, она помчалась в монастырь, рассказать матери настоятельнице о том, кто у нас лечится, и сразу после утренней службы еще толком не проснувшегося мужчину увели монашки.

Дом целительницы стоял рядом с храмом Богини-Матери и монастырем, где тоже располагалась лечебница. Правда, там чаще лечили постом, молитвами и кровопусканием, зато бесплатно. Когда-то на территории монастыря располагалось и кладбище, но, когда места стало не хватать, его перенесли за крепостную стену. Кому как, а лично мне такое положение дел нравилось. Сама мысль о том, что в случае чего тебя не надо далеко нести и можно просто тишком прикопать на заднем дворе, не особенно способствует выздоровлению. А вот когда знаешь, что в случае чего убитым горем родственникам придется нести твои бренные останки через весь город, — поневоле соберешь все силы, чтобы не подводить семью. На старом кладбище, однако, иногда еще хоронили самых уважаемых и именитых горожан. В лечебницу при монастыре как раз и отправили князя. А что там с ним было потом — уже не моего ума забота.

По пути попались два всадника, которым я без слов уступила дорогу. Да это, кажется, сделал бы любой, если только он не сумасшедший самоубийца. Два одетых во все черное «ястреба» тихо проехали мимо на вороных жеребцах. Они-то что тут делают? Вроде неподалеку есть Орлиное Гнездо, а всему свету известно, что «орлы» и «ястребы» ведут между собой негласную войну. Это при том, что «орлы» — вроде как королевский орден, а орден Ястреба был образован неким изгнанным из него рыцарем по прозвищу Ястребок. Я почему знаю — один из братьев отца как раз и стал «орлом». Это, кстати, единственный рыцарский орден, куда берут женщин. До войны и ранения я иногда мечтала стать «орлицей». Останавливала меня лишь мысль о том, что там большой вступительный взнос. Вот чтобы пойти в «ястребы», больших денег не надо — достаточно привести с собой коня и быть при оружии и в доспехах. А сколько при этом серебра или меди станет звенеть в твоем кошельке — никого не волнует.

Но зато орден Орла на полном государственном обеспечении, а «ястребы» сами добывают себе деньги. И вражда у них вызвана элементарными причинами — те и другие охотятся на чудовищ.

Разной нежити и нечисти за время войны расплодилось немало. Волкопсы — просто новорожденные котята по сравнению с некоторыми монстрами. Достаточно вспомнить выря… хотя это существо в городе не встречается. Зимники, ушихи, лидерки… Всех перечислять не стану, чтобы никого не пугать. Но часто бывало на войне — первыми в освобожденный замок или деревеньку заходили «орлы». И практически всегда обнаруживали на чердаке, в дальних комнатах или подвалах затаившихся чудовищ.

Кстати, «орлы» всегда сражались на стороне короны. А вот «ястребы» воевали за тех и других — по личным мотивам. Это отнюдь не улучшило и без того натянутые отношения между орденами. Так что пару всадников в черном не только я проводила внимательным взглядом. Половина улицы обернулась, затаив дыхание. А вторая просто застыла. Еще бы! Тут рядом Орлиное Гнездо. Если они встретятся… Вот не понимаю я этих «ястребов»! Нарочно они, что ли, так вызывающе себя ведут? Знают, что почти на нелегальном положении, знают о народной подозрительности, о вражде с «орлами», за которыми стоит государство, — и все равно везде и всюду выпячивают свою природу.

Сделав шаг, я отошла в сторону, уступая двум всадникам дорогу. Всего лишь посторонилась… в то время как надо было бежать сломя голову… Но кто же знал тогда, что все так обернется!

Семья пострадавшего мальчика жила на другом конце города. Пока дошла, пока отдала мазь, пока показала, как надо ее втирать в раны, меняя повязки, да как определить по внешнему виду ран, все ли хорошо заживает и не пора ли звать Яницу, прошло время. Отец подростка, младший мастер гончарного цеха, ненадолго заглянул вместе с подмастерьями. Семья села за обед из овощной похлебки и жареной требухи. Накрыли и мне, хотя я заметила, что хозяйка долго колебалась, раздумывая, сажать ли меня за один стол со своими домашними. Как будто я могла их сглазить! Я уже давно привыкла к косым взглядам — презрительным, жалостливым, даже ненавидящим. Ничего! Я здесь временно, а вот приеду домой…

Когда я вышла за порог, день уже клонился к вечеру. К тому времени как доберусь до дома целительницы в центр города, настанут сумерки. Зайти, что ли, в «Кровавую Мари»? Как ветерану, мне нальют бесплатного пива. Но это же крюк делать на соседнюю улицу. Неохота. Не только потому, что нога все-таки побаливает после долгих пеших прогулок, просто еще свежи в памяти недавние события. Как-никак благодаря моему мечу в таверну теперь заходит на шесть человек меньше. Да и к ужину опаздывать неохота.

Но, подходя к дому, вдруг, к своему удивлению, увидела, что у крыльца стоят оседланные лошади. Восемь лошадей и при них два мальчишки-пажа. Судя по гербам на чепраках, дом целительницы Яницы навестил кто-то из членов княжеской семьи. Мне было глубоко наплевать на местного князя — все равно город не мой, я тут временно, и нечего забивать себе голову такими пустяками, как родословная чужих семейств! Я лишь узнала княжеский венец над щитом, на котором два журавля — белый и алый — держали в клюве одну ленту на двоих. Что они тут делают?

Собственно, в этом не было ничего удивительного — моя квартирная хозяйка и работодатель по совместительству считалась одной из лучших городских целительниц. Мало ли зачем она понадобилась? Слышала, у князя в семье имелся маленький ребенок. Вдруг он заболел? Или — мелькнула шальная мыслишка — это посланцы того самого парня приехали, чтобы расплатиться с Яницей за уход и заботу? А что? Очень может быть.