Андрей Круз - Рейтар Страница 8

Все по плану пока.

— От балки до разъезда сколько?

— Шагов пятьсот, — сказал он. — Нас пока не обнаружили.

— Уверен?

— Так точно, мастер взводный!

— Это хорошо, хотелось бы.

Несмотря на поднимающуюся где-то в глубине волну возбуждения, повел дальше взвод шагом. Нечего топать и пыль поднимать, нам нужно сразу всем, причем неожиданно, суметь выйти на дистанцию залпа. Вольные — конные стрелки, и лишь потом рубаки, пятьсот шагов дистанция такая, что можно успеть и весь разъезд противника из седел выбить.

Карабины у всех сегодня расчехлены, все готовы. Стелется густая трава низины под копыта коней, неторопливо по ней идущих. И даже сами кони вроде как тише вести себя стали, словно чувствуют, что вот-вот начнется.

— Тут, мастер взводный.

Действительно, на склоне оврага увидел стоящих на колене бойцов, другие держали в поводу их коней.

— Там они все, — доложил Симер, нехорошо улыбаясь.

— По коням! Взвод, налево в линию! Сомкнуться! Винтовки к бою! Пятьсот шагов дистанция, огонь по сигналу! Шагом марш!

Двадцать пять коней дружно, шаг в шаг, пошли вверх по склону. Двадцать пять затворов клацнули, загоняя желтые длинные патроны в казенники. Двадцать пять пар рук вскинули оружие разом, откинули рамки прицелов, выставляя дистанцию стрельбы. Мы не пехота княжеская, залпами в белый свет как в копеечку не стреляем, каждый выцелит своего врага, разобрав цели по звеньям и строю, никому ничего объяснять не надо.

Степной разъезд, восемь верховых, никак не ожидал нашего появления. Прошляпили. Загрохотали вперегонки карабины вольных, сразу четверо степняков вылетели из седел, под одним завалился конь, и всадник задергался, пытаясь успеть выдернуть ногу из стремени, а еще трое, горяча и поднимая коней на дыбы, разворачивали их, но поздно, весь огонь взвода перенесся на них, не уйти. Одного сразу из седла выбило, а двух других чуть погодя, полсотни шагов даже проскакать не успели.

А сзади уже на легкой рыси накатывала вся сотня, и сотник командовал:

— Первый, второй и третий взвода — в лаву, рысью, марш! Четвертый взвод в линию, в резерв! Вперед! Винтовки к бою!

Шеренга за шеренгой выскакивала из балки, рассыпаясь в лаву, легкий и подвижный строй вольных, дающий возможность каждому и стрелять, и рубить. Застонала степь под ударами копыт, сотня пошла на сближение с противником, который виднелся вдалеке, верстах в трех от нас. А там уже начиналась суета, враг к бою готовился.

— Сотня, на дистанцию огня, стрельба пятью патронами! — заорал Ван так, что его бы даже мертвый услышал.

Это тоже наша тактика, степняки так не делают. У них и винтовки все больше однозарядные, и стреляют с седла они хуже. Они сразу в пики атакуют и стараются в рубку бой перевести пытаются, а мы пытаемся сперва проредить их по возможности.

Ближе и ближе противник, видно, что не успели они в полноценные боевые порядки построиться, суеты много. Верста до них, не больше, а вот и половина уже, уже можно различать отдельных противников и даже их лица.

— Осади! Огонь!

Вся сотенная лава разом осадила коней. Кузнец, зная что будет дальше, замер медной статуей, давая мне опору, а сам я поднялся в стременах, прижимая колени к бокам коня. Вот один, в полосатом халате, с пикой, на которой конский хвост развевается, что-то кричит, командует. Грохнула винтовка, тяжелая пуля по плавной дуге настигла противника, ударила его в середину груди, завалив назад. Строй сотни окутался прозрачным синим дымом, трещали винтовки, сотни пуль градом сыпанули по противнику.

— Гранатометы! Огонь!

Добрых полтора десятка гранат сорвались со стволов, выбитые холостыми зарядами, и по крутой дуге понеслись к порядкам противника, рванули облаками пироксилинового дыма, сыпанули осколками, внося еще большую сумятицу.

— Сотня, в атаку, марш-марш!

А теперь уже кто как. Степняки отдельными группками смельчаков уже вырывались из строя, неслись к нам с места в карьер, наклоняя пики. Закинув винтовку за плечо, я рванул из кобуры револьвер, направляя его вперед. Нет, до пик у нас с вами, братцы, не дойдет, у нас привычки другие.

Дав Кузнецу упор в повод, привстал на стременах, выискивая цель длинным стволом револьвера, чувствуя, как дикий восторг конной атаки, встречного боя, захлестывает меня с головой. Какой тут страх, какие тревоги, когда вот он враг, когда послушен конь, когда тверда рука. А смерть, что смерть? Все там будем, Брат с Сестрой ждут честно павших.

Поймал кого-то в прицел, выстрелил, затем пальнул, не имея возможности попасть в укрывшегося за шеей всадника, в лошадь, которая споткнулась и перевернулась через голову, подминая седока, еще в кого-то, еще, увернулся от пики, почти свесившись с седла, успел пустить пулю в спину проскочившему мимо меня немолодому всаднику в рваном халате и войлочной шапке. Упал, наткнувшись на острие боец рядом со мной, споткнулась лошадь под еще одним убитым вольным, опрокинутая натянутым мертвой уже рукой поводом.

Убеждаясь, что в барабане пусто, щелкнул курком по пустой каморе, вбросил револьвер в кобру, рванул шашку, сразу отбивом направо, отразив сверкнувший язык кривой сабли, Кузнец грудью ударил каракового степного коня, тесня и мешая всаднику, и я, на стременах поднявшись, достал того уколом в шею, окровянив серый халат.

Крик, вой, гиканье, лязг железа вокруг, спины в халатах, мелькающие впереди. Опрокинули! Опрокинули! Восторг! Атака! Победа! Не успели они порядки сбить, удар наш встретить. Стриженый затылок передо мной, шапка потеряна, левое плечо в крови, крепкий блестящий круп коня над мелькающими копытами. От плеча направо шашкой, с оттягом, раз! «Х-ха!» Хряск перерубленных костей услышал даже сквозь конский топот. Вперед! Всех их…!

Звонкий голос горна прорвался к сознанию. «Отход! Отход! Отход!» — трубил горнист, призывая разогнавшуюся в атаке сотню вернуться, сбиться у маяка, у сотенного флага.

— Взвод, осади! На маяк галопом марш! — крикнул я ненужную, никому не слышную команду.

Но все и так знали, что делать, все вольные строю и бою с детства учены. Разворачивая разгоряченных коней, галопом повели их к флажку, туда, где четвертый взвод развернулся в линию, готовый прикрыть наш отход. Я оглядел взвод, так и идущий в строю, не распавшийся. Было двадцать пять, а осталось семнадцать. Пусть взяли победу, но кровью заплатили. Десятники оба живы, это хорошо, в них половина моей силы.

— Сотня, в линию повзводно, второй взвод в арьергарде, направление на двойной холм, рысью марш!

Опять мы в прикрытии, любит наш взвод Ван. То первыми скакали, теперь последними.