Юрий Иванович - Невменяемый скиталец Страница 8

То есть во время плавания они развлекались вначале, довольно-таки однообразно.

Зато как их горячо встречали почти в каждом посёлке благодарные слушатели! Да и было на что посмотреть: истинный театр одного актёра. Дельфин однозначно оправдывал своё прозвище: пел, танцевал, декламировал воинские оды, пересказывал анекдоты, вовремя показывал самым недоверчивым выданные в госпитале документы, вещал, пророчествовал и с дикими, расширенными глазами описывал последние взрывы так неожиданно закончившейся войны. А потом шёпотом, неслышным зрителям, отправлял изуродованного Зарината в путь за пожертвованиями. Пока боевой товарищ обходил ряды застывших людей, опекун взывал к благости и сочувствию, щедрости и состраданию. Теперь бывший десятник выходил на «промысел» с большим мешком, и в больших городках возвращался к помосту, сгибаясь под тяжестью пожертвований.

Дела шли преотлично, Уракбай находился на седьмом небе от счастья, восхваляя свою предусмотрительность и здравый смысл. Но, тем не менее, продолжал очень настойчиво изучать своего спутника, опасаясь неожиданного выздоровления. Зря опасался, изуродованный ветеран так и оставался невменяемым. Хотя время от времени и заставлял надолго задуматься над своими поступками или высказываниями.

Очень интересный случай произошёл в одном из мелких посёлков. Как раз шло интенсивное выступление перед собравшимися крестьянами, пастухами скотниками, когда прямо на площадь стали пикировать с неба четыре дракона. Небольшие группки крылатых разумных уже несколько дней барражировали над всей Ордой, пользуясь специальным разрешением нового Фаррати. То ли что-то искали, то ли уже интенсивно подрабатывали в качестве скоростных курьеров, но в общей своей массе ордынцы встречали летающий легендарный ужас с некоторым опасением и страхом. А в данном посёлке вообще наверняка увидели крылатых пиратов впервые в своей жизни. Поэтому после нескольких заполошных воплей народ бросился врассыпную, прячась в ближайших подворьях и прижимаясь к стенам зданий. Даже Уракбай, поддавшись общей панике, и очень похожего на атаку снижения, тоже непроизвольно спрыгнул с помоста, приседая возле опорного столба. Конечно, никто из ордынцев не мог слышать, как вновь начавшие набирать высоту драконы стали переговариваться между собой:

— Совсем дикие! У таких ничего не допросишься!

— Ага! Разве что пару болтов из арбалетов с перепугу под шкуру засадят.

— Но перекусить и отдохнуть не помешало бы…

— Ничего, прямо по курсу большой город, там и подкрепимся!

Всё это время на месте оставался только изуродованный ветеран, который с каким-то детским восторгом смотрел неотрывно вслед воздушным пиратам.

Первым опомнился и выскочил на помост Дельфин. Картинно расставив руки в сторону, он громким, отработанным голосом продолжил повествование:

— Вот именно так и атаковали эти демоны смерти первое Детище Древних! Вначале применили ужасное оружие, пробивающее стальные плиты двухметровой толщины, а потом заливая покорёженные внутренности своей неугасимой горючей смесью! Пылало всё! А сталь плавилась словно воск, своим шипением заглушая крики Кзыров, заживо сгорающих в утробе Титана. Кровь «змеиных» вздымалась к нему красным паром, а воды Варши ещё долго чернели несмываемой гарью.

Голос рассказчика, бессовестно перевирающего и утрирующего некоторые детали, печально стихал:

— Сотни наших товарищей, остались обугленными после этого боя… А сами драконы, вместе с гигантскими боларами, подхватив людей и таги с такой же точно скоростью устремились на юго-восток…

Слушатели, опять неслышно шагая, собрались на площади. А какой-то особенно бойкий пастух обратил всеобщее внимание на застывшего на помосте урода:

— А твой товарищ чего так радуется, на них глядя?

Дельфин решил подыграть общему любопытству, используя своё влияние на невменяемого ветерана. Подошёл к нему, положил руки на плече и терпеливым, спокойным голосом стал спрашивать:

— Заринат, ты рассмотрел драконов? Ты узнал драконов? Почему ты на них так долго смотришь?

И вот тогда покалеченный воин ответил тихо, но в замершей толпе услышали каждое го слово:

— Драконы? Да, это драконы! И они прекрасны! И потом…, драконы очень добрые, сильные и…, - он весь напрягся, силясь что-то вспомнить, и наконец выдавил: — …И счастливые!

Уракбай и тут сообразил, как использовать непонятные откровения для собственного блага:

— Как вы слышали, даже мой несчастный друг осознал, что драконы отныне наши союзники! Во время нашего пути он не раз слышал указ Фаррати, и каждый раз теперь замирает с таким блаженством, глядя вслед покорителям воздушного океана. Это значит, что его чувствительная душа и в самом деле больше не ощущает угрозы с небес. Да будет мир на наших благословенных землях!

Все слушатели дружно, с экстазом повторили пожелание оратора. Никто при этом даже не заподозрил, что опекун скомандовал громким шёпотом своему подопечному: «Собирай подарки в мешок!» И тут же продолжил восклицать с прежней силой:

— Да будет обильным ваш стол, а ваш дом ломится от богатства! Да не оскудеет рука дающего! Пусть останется у каждого из вас всегда в сердце толика щедрости и сочувствия! Пусть крепнет ваш род и славится эта земля!

Монетки, перемежающиеся порой натуральными продуктами так и сыпались в мешок, Дельфин с благостной улыбкой на устах, тем не менее с озабоченностью думал совершенно о другом:

«Чего это он так драконов восхвалять начал? Я сам как их вижу, вздрагиваю непроизвольно. Многие в госпитале так и умерли, в бреду выкрикивая только одно слово: «Драконы!!!» Неужели и в самом деле на него блажь какая накатила? Надо будет в каюте с ним на эту тему подробней пообщаться. Должна ведь быть какая-то причина!»

Уже позже, переплывая на фелюге к следующему населённому пункту, молодой опекун более часа размеренно выспрашивал у своего сослуживца о мотивах такого странного отношения к драконам. Но ничего кроме настойчивого утверждения: «Они добрые и сильные!» не услышал. Тогда он в некотором раздражении воскликнул:

— Такое впечатление, что тебе довелось с ними общаться. Когда это было? Припомни свои разговоры с драконами. Ну? Помнишь?

Некоторое время бывший десятник морщил лоб и честным, детским взглядом смотрел на своего опекуна. А потом признался:

— Не помню. Но мне кажется, что я когда-то был драконом и умею летать…

Уракбай протяжно и сочувственно вздохнул, осознавая всю глубину полного сумасшествия сослуживца и затем терпеливо, в течении получаса твердил одну и ту же фразу: