Джордж Мартин - Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль Страница 8

— Мне все равно как. Известно тебе, куда отправляются шлюхи?

— Шлюхи продаются за деньги, — вспыхнула девушка.

— А также за драгоценности, платья и замки. Так куда же?

— Это загадка такая, милорд? Я не мастерица отгадывать, скажите уж сразу.

Он и сам не любил загадок.

— Не скажу. — «Меня интересует только то, что у тебя между ног», — чуть не сказал он — и промолчал. Она не Шая. Просто дурочка, полагающая, что он ей загадывает загадки. Даже ее щелка, сказать по правде, не слишком его влечет. Он, верно, захворал — или умер. — Говоришь, ванна готова? Пойдем, негоже заставлять ждать торговца сырами.

Девушка вымыла ему ноги, потерла спину, расчесала волосы и вновь облачила его в лежалые детские одежки — винного цвета бриджи и синий бархатный дублет, подбитый парчой.

— Прикажете ждать вашу милость тут, когда вы откушаете? — спросила она, шнуруя его сапожки.

— Нет. Я покончил с женщинами. — «Со шлюхами».

Девушка не выказала никакого разочарования — Тириона это задело.

— Если милорд желает мальчика, я могу привести…

«Милорд желает свою жену. Девушку по имени Тиша».

— Если он знает, куда отправляются шлюхи, то да.

Девушка поджала губы. Презирает его, это ясно — но ей далеко до презрения, которое он питает к себе самому. Он не сомневался, что многие его женщины с большой неохотой ложились к нему в постель, но у них хотя бы хватало доброты скрывать это. Честная неприязнь даже освежает, как глоток терпкого вина после сладкого.

— Я передумал, — сказал Тирион. — Жди меня здесь, в постели, и раздеться изволь догола — я буду слишком пьян для возни с твоими застежками. Ноги раздвинь, рот закрой, и мы с тобой преотлично поладим. — Он осклабился, надеясь ее напугать, но встретил лишь отвращение. Карликов никто не боится. Даже лорд Тайвин, которому Тирион грозил арбалетом, не боялся его. — Ты как, стонешь, когда тебя дерут?

— Как милорду будет угодно.

— А если милорду угодно будет тебя задушить? Со своей последней шлюхой я обошелся именно так. Как по-твоему, твой хозяин не будет против? Я думаю, нет. Таких, как ты, у него штук сто, а я такой один. — На этот раз он получил желаемый страх.

Иллирио возлежал на мягкой кушетке, уплетая горячие перцы с мелкими луковицами из деревянной миски. На лбу у него выступила испарина, над толстыми щеками горели свиные глазки, на пальцах переливались искрами оникс, опал, тигровый глаз, турмалин, рубин, аметист, сапфир, янтарь, нефрит, черный алмаз и зеленый жемчуг. На его кольца Тирион мог бы жить много лет, но чтобы добыть их, понадобится тесак.

— Садись поближе, дружок, — поманил магистр.

Тирион взгромоздился на слишком высокий стул, предназначенный для массивных магистерских ягодиц. Он всю жизнь прожил в мире, слишком большом для него, но в доме Иллирио диспропорция принимала прямо-таки гротескный характер. Здесь он чувствовал себя мышкой в пещере мамонта, утешаясь тем, что у мамонта имеются хорошие вина. От мысли о них ему захотелось пить, и он кликнул слугу.

— Понравилась тебе девушка, которую я прислал? — спросил Иллирио.

— Будь мне нужна женщина, я бы сказал об этом.

— Если она не угодила тебе…

— Она делает все, что от нее требуется.

— Я так и надеялся. Она прошла выучку в Лиссе, где любовь почитают искусством. Король был очень доволен ею.

— Я убиваю королей, не слыхал? — Тирион злобно улыбнулся поверх винной чаши. — Королевские объедки мне ни к чему.

— Как скажешь. Давай поедим. — Иллирио хлопнул в ладоши.

Для начала им подали горячий суп из морского черта с крабами и холодный, с яйцом и лимоном. За этим последовали перепелки в меду, седло барашка, гусиные потроха в вине, репа в масле и молочный поросенок. При виде еды Тириона замутило. Из вежливости он принудил себя съесть ложку супа и сразу пропал. Толстые кухарки свое дело знали: так вкусно он не ел даже при дворе.

Обсасывая мясо с перепелиных косточек, он спросил Иллирио об утреннем заседании.

— На востоке неспокойно, — пожал плечами толстяк. — Пали Астапор с Миэрином — гискарские города, бывшие древними, когда весь мир был еще юн. — Он обмакнул ломоть поросенка в сливовый соус и стал есть руками.

— Залив Работорговцев далековато от Пентоса. — Тирион подцепил ножом гусиный потрошок. Все отцеубийцы прокляты, но и в аду можно недурно устроиться.

— Верно, но что такое наш мир, как не одна великая паутина? Тронешь одну нить — отзовется на всех остальных. Еще вина? — Иллирио сунул в рот перец. — Хотя нет — предложу тебе нечто особенное. — Он снял крышку с блюда, которое поставил перед Тирионом слуга. — Грибы! Щепотка чеснока и целое море масла. Я нашел вкус восхитительным. Возьми один, дружок — нет, лучше два.

Тирион поднес большой черный гриб ко рту, но что-то в голосе Иллирио насторожило его.

— Сначала ты. — Он подвинул блюдо к хозяину.

— Нет-нет. — Из-под магистерских жиров на миг проглянул озорной мальчишка. — Ты первый. Повариха для тебя их готовила.

— В самом деле? — Тириону вспомнились руки в муке, тяжелые груди с синими венами. — Она очень добра, но… нет. — Он вернул гриб обратно в подливку.

— Экий ты подозрительный, — усмехнулся Иллирио в желтую бороду — он небось маслит ее каждый день, чтобы блестела как золото. — А может, попросту трус? Мне другое про тебя говорили.

— В Семи Королевствах отравить гостя за ужином значит преступить законы гостеприимства.

— У нас тоже. Но если гостю самому не терпится прервать свою жизнь, почему бы не сделать ему одолжение? — Иллирио отпил из чаши. — Магистра Орделло отравили грибами каких-то полгода назад. Говорят, это не так уж больно. Легкие спазмы в животе, ломота позади глаз — и все, конец. Лучше грибы, чем голова с плеч, разве нет? Зачем умирать со вкусом крови во рту, когда тебе предлагают чеснок и масло?

От запахов подливы в самом деле слюнки текли. Вонзить нож себе в живот у Тириона бы смелости не хватило, а гриб съесть проще простого.

— Ты заблуждаешься на мой счет, — сказал он, до крайности напуганный этой мыслью.

— Да ну? Если предпочитаешь утонуть в вине, так и скажи. Зачем тратить время и портить напитки, вливая в себя чашу за чашей?

— Ты заблуждаешься, — повторил Тирион. Грибы в золотистой подливе призывно блестели при свете лампы. — Могу тебя заверить, что не имею никакого желания умирать. У меня… — Он запнулся. Что, собственно у него впереди? Вся жизнь? Малые дети, родовое имение, любимая женщина?

— Нет у тебя ничего, — закончил за него Иллирио, — но это можно поправить. — Он взял с блюда гриб и со смаком начал жевать. — Превосходно.