Ресторан «Кумихо» - Хенсук Пак Страница 8

Хоть и занятый готовкой, шеф время от времени поглядывал на посетителей, и всякий раз на его лице отражалась угрюмая тень разочарования.

В кассе мы держали наличные, а безналичные суммы попадали неизвестно на чей счет. Когда касса наполнялась, шеф пересыпал деньги в мешок и относил его в тайник между холодильниками.

Число посетителей увеличивалось, мы крутились как белки в колесе, количество кружков на нашем импровизированном календаре росло, а человек, которого ждал Ачжосси, так и не появлялся.

– Уже прошло двадцать дней. Эх, сорок девять – не так уж и много. Нужно еще что-нибудь придумать: не дай бог потратить оставшееся время на стряпню. Раньше я не понимал, что время летит так быстро. Думал, у меня впереди вечность. А жизнь, оказывается, пролетает как ветер, – трагически заметил Ачжосси, добавляя двадцатый кружок. – Сегодня, когда будешь обслуживать посетителей, обрати внимание на тех, кто зависает в инстаграме или фейсбуке[6]. Нужно будет подарить им купон на пятнадцать дней и попросить выложить пост о промоакции в нашем ресторане.

– Что за акция?

Мы и сейчас-то заняты по горло, а если посетителей еще прибавится, нас ждет настоящая катастрофа.

– Скоро все узнаешь. Мне нужно любым способом встретиться с этим человеком, чтобы спокойно уйти. Ты обязательно должен найти людей, которые торчат в соцсетях. Чем больше ты их найдешь, тем лучше. Черт, как же я не догадался от этом раньше. Вот я болван!

Воодушевившись мыслями о промоакции, шеф принялся делать заготовки, напевая что-то себе под нос.

Ближе к обеду послышались раскаты грома, засверкали молнии и начался дождь, вскоре превратившийся в настоящий ливень. К тому же налетел ветер. Крыша ресторана была ненадежной и дрожала так, словно готова была обвалиться.

Все вокруг помрачнело, завеса дождя и ветра стала такой плотной, что даже перед собственным носом ничего невозможно было разглядеть. В такую погоду вряд ли в ресторан придут посетители.

– Эх, даже небо не на нашей стороне, – вздохнул Ачжосси, глядя за окно.

Он удалился в комнату, оставив в раковине все заготовки, которые сделал в приподнятом настроении. Я посмотрел на бумажку, висящую на стене. Двадцать! Осталось двадцать девять дней.

Интересно, кого же он так ждет? И что у них за отношения с этим человеком, раз он так сильно хочет его увидеть?

Я уселся на корточки в одном из углов ресторанного зала и уткнулся лицом в колени. Шеф был прав: время летело быстро. Я тоже раньше не задумывался об этом.

Дождь и ветер усиливались, небо грохотало от грома и сверкало от молний. Внезапно я ощутил необъяснимый страх, который тут же исчез, но этот короткий миг оставил гнетущее впечатление: смерть не давала себя забыть. Ведь я умер в тот день, когда мчался на мопеде, угнанном у отца моего друга Сучана. С тех пор прошло двадцать дней.

Неужели и правда умер?

Я провел пальцами по лицу. Оно было маленьким, не таким, как раньше – с трудом помещающимся в ладонях. Большие глаза, узкий подбородок, – всё так незнакомо. Да, я умер. Не могу выходить на улицу, ношу чужой облик… Я постепенно осознавал тот факт, что все-таки мертв.

Ачжосси был прав: я ни с кем не успел попрощаться перед смертью. Ведь даже в страшном сне я не мог себе представить, что умру.

Как всегда, я хорошенько разогнался на пустой дороге, легко надавливая на педаль газа. Я был уверен, что, прокатившись по привычному маршруту, вернусь к своей обычной жизни. Верил, что она продолжится и сегодня, и завтра, и послезавтра.

Ах да, я вспомнил, что не успел сделать одну вещь: потратить одиннадцать тысяч вон, спрятанных от брата в школьном шкафчике. Эх, досада. А еще я всего лишь пару раз надел новый спортивный костюм, за который бабушка меня неоднократно ругала. До него я стоически донашивал одежду брата. Бабушка сердилась: «Почему другие носят спортивный костюм по три года, а ты и двух лет не можешь проносить, на тебе все горит?» От обиды я не хотел покупать новый, но наш физрук терпеть не мог учеников, которые приходили на урок без спортивной формы. Жаль, что не придется носить костюм, купленный с такими нервами. Знал бы, что так получится, ни за что бы не покупал. Эх, лучше бы продал его за копейки в день смерти.

А еще стерва Минчжи… Я ведь ни разу не проучил эту засранку, которая, проходя мимо меня, брезгливо морщилась и втягивала носом воздух, словно от меня воняло, как от мусорного бака… Если бы я знал, что так выйдет, проучил бы ее как следует.

Знай я, что умру, поблагодарил бы и ту женщину с большой родинкой на правой щеке. Каждый раз в столовой она накладывала побольше мяса в мою тарелку на подносе, приговаривая, что надо много есть, чтобы вырасти. Почему-то я стеснялся сказать ей «спасибо» и каждый раз откладывал это на завтра, на послезавтра и на потом. Эх, теперь уже не вернуться назад, в то время. Не жаль, что я умер; жаль, что невозможно повернуть время вспять. Разве мог я представить себе, что в один прекрасный день без всякого предупреждения просто отправлюсь на тот свет.

Раздался скрип входной двери. Подняв голову, я чуть не потерял сознание, увидев старшего брата. Потерев рукой глаза, снова бросил взгляд в ту сторону. Без всякого сомнения – это был он. Что привело сюда этого типа? Зачем он здесь? Казалось, мое сердце вот-вот выскочит из груди.

Я ползком пробрался на кухню и затаился.

– Есть кто-нибудь? – раздался грубый хрипловатый голос, от которого мне хотелось заткнуть уши.

Послышался стук открывающейся комнатной двери.

– Добро пожаловать! – бодро прозвучал голос шефа.

– Мне сказали, что вы ищете работников.

Что-о-о? Услышав эти слова, я чуть не подскочил со своего места.

– А, да. Присаживайтесь.

Что значит, мы ищем работников? Я вообще впервые слышу об этом. Даже если мы ищем кого-то, почему пришел именно этот тип? И вообще, что с ним? Может, в него молния ударила? Как этот урод может искать работу? Ведь в его голове укоренилась мысль, что деньги нужно тратить, а не зарабатывать.

– Вы студент?

– Нет, мне двадцать лет. Пару лет назад я бросил старшую школу. Не было сил ходить туда, так в ней было скучно.

– Ах, значит вы готовитесь сдавать экзамены экстерном?

Какой еще, к черту, экстерн? Он же вообще не склонен к учебе.

– Ну, допустим так.

– Есть опыт работы в ресторане?

– Да.

Ох, черт! Ну и ну, врет без малейших угрызений совести. Как это на него похоже. Он мог украсть у бабушки деньги, а потом, когда она начинала допытываться у нас, врал глазом не моргнув, что видел, как я выходил из ее комнаты. В таких случаях она не устраивала ему взбучку.

Сердце нашей бабули было полно безграничной любви к брату, но только не ко мне. Она относилась ко мне иначе. Наверное потому, что мать брата вызывала у бабушки меньше злости, чем моя. Она называла мою мамашку хитрой бестией. Мол, соблазнила моего сыночка, выжила из дома законную жену, чтобы занять ее место. Бабушка ругала мою мать на чем свет стоит, брызжа при этом слюной, мол, коль заняла чужое место, так и сидела бы на нем, нечего сбегать через четыре года, еще и бросив ребенка. Вряд ли сын такой матери будет ей дорог.

– Как долго работали в ресторане?

– Я всегда там работал.

Я чуть не потерял дар речи. Брат даже рамён[7] сам не сварит. Обычно он говорил, что есть ему не хочется, а когда я или бабушка варили лапшу и собирались есть, он забирал себе всю кастрюлю. Такого говнюка еще надо поискать.

Я с трудом поборол желание выскочить из укрытия и спросить: «Когда это ты работал в ресторане?»

Шеф расспрашивал о том о сем. А потом сказал, что сообщит о своем решении через седую старушку. Ах, вот оно что. Значит, это она порекомендовала ему наш ресторан. Интересно, как она вообще связана с этим типом?

– Ах да, ты есть в соцсетях?

– Еще бы, это мое хобби. Мое единственное занятие.