Я один вижу подсказки 3 - Никита Красавин Страница 8

Я чуть не поперхнулся, когда у матери закончились обычные темы для разговора, и она перешла к своей любимой.

– Эта девочка, – видимо, она уже давно перестала называть Василису Галицыну по имени, – поступила с тобой просто ужасно. Сынок, скажи честно, ты ведь не из-за неё решил уйти из дома?

Под «уйти из дома» она имела в виду участие в испытаниях. Она не называла вещи своими именами, как будто пыталась обойти острые углы и смягчить реальность.

Не «отправился на смертельное испытание», а просто «ушёл из дома». Словно я вышел подышать свежим воздухом, а потом вернулся, как ни в чём не бывало.

– Нет. Точно нет.

Мне хотелось поскорее закрыть эту тему.

– Да? А мне показалось, что ты её очень любил.

Мать, как всегда, витала в облаках. У неё на уме была только «любовь».

– Может быть… Ладно, она вернулась?

Мне хотелось узнать, что с Василисой. Мы ведь в одну ночь решили проходить испытания. Такие события, пусть и скрываются, но рано или поздно становятся достоянием общественности.

Даже больше, скорее всего все уже знают, что я прошёл первое испытание и вернулся. Род Проводников редко остаётся незамеченным.

– Да, вернулась. Говорят, что она даже достигла Ранга «Б».

– Полного? – это было важно.

– Да.

– Вряд ли. Врут, – сразу же выразил своё мнение. Избранные часто преувеличивают свои достижения, чтобы казаться более значимыми.

А иногда наоборот – принижают, чтобы не выделяться. Каждый раз, когда слышу о чьём-то ранге, можно быть уверенным, что это враньё на 90%.

Проверить это можно только в бою.

Отец тихо кашлянул, привлекая внимание. Вряд ли это было связано с его горлом.

– Что?

Мы до сих пор обходили главную тему – Первую дверь, первое испытание. Все горели желанием узнать, что произошло, как и когда.

Вопросов было много, и все ждали с нетерпением, но я молчал. Говорить об этом не хотелось, да и вспоминать было тяжело.

– Как всё прошло? – отец попытался вернуть меня к серьёзному разговору, прерывая мой привычный режим «дурачка».

– Нормально.

– Нормально, и что дальше? – отец явно ожидал большего.

Пришлось рассказать всю историю с самого начала. Всё началось с красного билета.

– Так тебе удалось пробудить родовой навык «Ока»? – это был главный вопрос, волнующий его больше всего.

– Ну… вроде как.

Отец никак не мог понять, что я имел в виду: я и головой покачал, что обычно означает «нет», и в то же время сказал «вроде как».

«Так удалось или нет?»

– Понятно, – отец задумался, а затем спокойно сказал: – Оставьте нас наедине.

Слуги уже начали выходить, и даже мать собиралась встать, раз отец так попросил. Только я остановил всех.

– Не нужно. Я поел. Лучше давай поговорим в твоём кабинете.

Этот разговор был слишком важным. Мне было тяжело рассказывать обо всём даже отцу, а уж тем более другим.

Единственное, что меня насторожило, это блеск в его глазах. Отец выглядел так, словно думал: «Наконец-то настал мой час!»

Многие заметят, что отношения у меня с семьёй немного странные.

И нет, это не из большой любви или из-за того, что они «прогрессивные» аристократы, дающие своим детям много свободы.

Нужно уточнить сразу: я никогда не был чистым листом. Родиться с воспоминаниями о прошлой жизни – всё равно что родиться уже сформированным человеком.

Мои отношения с родителями складывались постепенно.

Тяжело. Через драки, через побеги, когда мне приходилось жить в лесу в шалаше или у друзей.

Я не был хорошим сыном в этом плане.

Зато был в другом.

Я никогда не занимался ерундой: всегда хорошо учился, много читал и знал, активно занимался спортом и тренировками с мечом.

Обычно те, кто говорят о побеге, имеют в виду неконтролируемых детей, которым нужно только не учиться, пить, курить, гулять и прожигать время.

Нет. Я никогда не был таким.

Просто родителям всегда было нужно что-то большее. Поэтому приходилось использовать самые разные методы.

Эта «битва» между нами длилась примерно до четырнадцати лет. Так было, наверное, когда я покинул Военное Училище имени Петра I. Потому что понял, что там прожигаю своё время.

От чего и в городе у меня не самая хорошая репутация.

Зато в тот момент все поняли – меня нельзя контролировать.

Поэтому не нужно удивляться тому, как я разговариваю с родителями. Тут нужно уточнить: я их безумно люблю, каждого, и глубоко уважаю. Готов жизнь отдать и всё, что есть, могу отдать им.

Однако когда они перегибают палку, это просто становится невыносимым.

Поэтому отец не был против. Он сам повёл меня в свой кабинет на втором этаже.

Кабинет был довольно тёмным. Пожалуй, самая мрачная