Оксана Гринберга - Чужой мир Страница 8

Глава 3

Рыжебородый открыл узкую дверь каменной башни. Дневной свет до боли резанул глаза, заставляя прищуриться, пока я привыкала к послеобеденному солнцу. Провожатый стащил меня по ступеням вниз во внутренний двор цитадели, затем поволок по каменной дороге к виднеющимся впереди деревянным воротам. Грубые мужские пальцы впились в предплечье, я едва успевала переставлять ноги, подстраиваясь под быстрый шаг, сжимая в руке мокрый ком, что когда-то был любимым платьем. Иногда мужчина что-то зло и презрительно бормотал сквозь зубы. Судя по тону, в конце пути ничего хорошего меня не ждало.

Мы шли через тренировочное поле, где обнаженные по пояс воины-мечники отрабатывали приемы боя. Лязгу оружия вторили громкие выкрики. Некоторые сражались попарно, некоторые умельцы отбивались сразу от нескольких противников. В низких бочках стояло разномастное оружие: те же самые мечи, длинные и короткие, копья, шесты. Вдоль стен пестрели разноцветными орнаментами большие овальные щиты, по соседству с ними стояли щиты поменьше, круглые, окованные железом. Мы прошли мимо группы мужчин, что целилась из арбалетов в мишени на дальней стене. Определенно, не лучшее место для побега… Хотя я бы прихватила что-нибудь из оружия, например короткий меч из ближайшей бочки.

Размечталась! Если уж бежать, то быстро и с тем, что есть. Все скромные пожитки при мне. Деньги, поданные из жалости, лежали в бюстгальтере. Левая грудь призывно топорщилась под грубой тканью платья, правая консервативно придерживалась привычного первого размера. Ужасное платье, что выдали в подземелье, отравляло и без того нелегкое существование: ткань натирала обгоревшую кожу шеи и спины, ноги то и дело путались в длинном подоле.

Едва ли не каждый из встречных мужчин — крепких, увешанных оружием, как деревья плодами, — считал своим долгом что-нибудь сказать рыжебородому. Судя по тону, высказывания были крайне скабрезные. В ответ мой провожатый либо угрюмо отшучивался, либо заливался глухим, словно из бочки, смехом. Я висела на конвоире, будто силы мои закончились вместе с запасом наглости, и мечтала о побеге.

Вот и ворота, тяжелые, деревянные, обитые железом. Рыжебородый прибавил шаг, я семенила рядом, спотыкаясь о камни мостовой. Когда-то, в прошлой жизни, мы с мужем ездили в Прагу и Будапешт. И теперь неровная кладка будила воспоминания о мощенных булыжником узких улочках европейских городов.

Мы вышли на большую улицу. Вдоль нее тянулись ряды добротных каменных домов в два, а то и три этажа. Застекленные окна, резные узоры на парадных дверях. Куда я попала? Люди вокруг — преимущественно темноволосые, черноглазые, в пестрой одежде. Симпатичные девушки в разноцветных платьях кокетничали с мужчинами в длинных рубахах, важно шествовали строгие матроны с детьми, проезжали вооруженные всадники, тащились груженные товарами повозки. И со всех сторон — незнакомая речь.

Рыжебородый резко дернул меня за руку и потащил дальше. Вскоре жилые дома сменили амбарного вида постройки, движение на улице стало более оживленным. На нас никто не обращал внимания. Конечно, кому какое дело до здоровенного бугая, который тащит куда-то беззащитную девушку. Меня то есть. В принципе — никому, кроме самой девушки!

Дернула мужика в сторону, сбивая с шага, выводя из равновесия. Привычным движением освободилась от захвата, перехватила за кисть, шагнула назад и вправо, одновременно выкрутив его руку в противоположную сторону. Учитель любил айкидо, заставляя нас из года в год отрабатывать простые, но действенные приемы. Рыжеволосый хрюкнул от удивления и отправился в полет, тяжело упал, приложившись головой о мостовую. Оружие громко звякнуло о камень.

Я держала его руку в болевом захвате. Дернется — сломаю! Жаль, не дернулся… Правой рукой выхватила кинжал, приставила к его горлу.

— Ты сдохнешь! — прошипела в суженные от ненависти глаза. — Но не сегодня!

Огляделась. Наша живописная композиция «женщина сверху» уже привлекала внимание. Несколько мужчин замерли неподалеку, похоже, размышляя, вмешаться или нет. Я спрятала кинжал в скомканное платье и рванулась вперед. Рыжебородый дернулся следом, вцепился в подол. Что-то жалобно треснуло где-то в районе талии, но мне удалось выскользнуть.

Затем я бежала, не оглядываясь. Раз-два — вдох; три-четыре — выдох… Первое время путалась в подоле, потом перестала обращать на него внимание. Бежала, не зная, насколько хватит сил и когда меня остановит грубая рука. Первое время слышала топот за спиной. Несколько мужчин попытались меня схватить, но я увернулась от расставленных рук — и все потому, что была в своей стихии! Дыхание и мышцы быстро вошли в привычный ритм. Слабость, озноб и боль от обгоревшей кожи, которой касалась грубая материя, отступили. Лихорадочный дурман, вольготно расположившийся в голове, затаился где-то глубоко, чтобы вернуться за мной позднее.

Я бежала, словно вновь оказалась в спортзале недалеко от дома, где каждый день привычным движением набирала на тренажере «5 км» и запускала черную ленту дорожки. И по ней убегала прочь от тоски по прежней жизни, в которой все понятно и знакомо, где еще живы родители, а по вечерам ждет Учитель и ребята в маленьком зале с зеркальной стеной. И где Марек только мой!..

Я бежала, чтобы прогнать ноющую боль в мышцах, привычных к запредельным нагрузкам. Бежала, потому что терялась в столичной суете, где должна бы быть счастливой, но не смогла… После кросса шла тягать железо, затем — к большой кожаной груше в углу зала. Десять подходов: кулаки, локти, «лапа тигра» — удар раскрытой кистью… Затем — ноги. Первое время на меня пялились, потом — привыкли. Нас, маньяков, что ходили в тренажерный зал с шести до семи утра, не так уж и много.

Я продолжала бег, хотя давно не слышала топота ног позади. Каменная мостовая сменилась утоптанными земляными дорожками, покрытыми светло-серой пылью. Дома становились меньше, беднее, криво лепились друг к другу. Лишь некоторые гордо отгораживались от соседей небольшими палисадниками. Затем пошли ремесленные кварталы. Мимо промелькнули пекарни, кузницы, гончарные мастерские… Свернула к мутной мелкой речке и долго бежала по грязному песчаному берегу. Перепрыгивала через сточные канавы, вдыхая зловонные миазмы полуразложившегося городского мусора и отходов. Повернула я обратно в город, лишь заметив впереди мост с вооруженной охраной. Но все бежала и бежала, потому что боялась остановиться и упасть. Боялась, что город с его непривычными запахами, зловоньем сточных канав, покосившимися изгородями глиняных кособоких домов, кварталами роскошных каменных вилл — этот чужой город чужого мира поглотит меня. Я растворюсь в нем и больше не смогу себя найти. Но силы заканчивались, разноцветная мгла застилала глаза.