Урсула Ле Гуин - Планета Роканнона Страница 8

Задержав серого крылатого коня в потоке воздуха, поднимавшемся со дна изуродованной долины, молодой властитель Халлана безмолвно посмотрел вниз. Еще со времен его деда и прадеда остались легенды о появлении Повелителей Звезд, о том, как от их наводящего ужас оружия сгорали холмы и вскипало море и как из страха перед этим оружием все властители ангья признали себя их вассалами и данниками. Сейчас Могиен впервые поверил тому, что рассказывали.

– Твой корабль... – и у него перехватило дыхание.

– Корабль был здесь. Здесь я должен был встретиться сегодня со своими товарищами. Повелитель Могиен, скажи своему народу, чтобы они не приближались к этому месту. До тех пор, пока в следующий холодный сезон не пройдут дожди.

– Заклятие?

– Яд. Дожди его смоют.

Голос Повелителя Звезд звучал по-прежнему негромко, но сам он теперь смотрел вниз; внезапно он заговорил снова, однако обращался уже не к Могиену, а к черной яме внизу, теперь в полосах утреннего света. Могиен не понимал ни слова, ибо говорил тот на языке Повелителей Звезд; а среди ангья, да и на всей планете, не было никого, кто бы на этом языке говорил.

Молодой властитель осадил встревоженного, рвущегося вперед коня. Повелитель Звезд, сидевший у Могиена за спиной, глубоко вздохнул и сказал:

– Вернемся в Халлан. Все равно здесь уже больше ничего не осталось...

И крылатый конь поплыл по широкой дуге над еще дымящимися склонами.

– Повелитель Роканнон, если сейчас твой народ воюет между звезд, только позови – и на помощь тебе придут все мечи Халлана!

– Я очень благодарен тебе, Повелитель Могиен, – сказал Роканнон, стараясь вжаться в седло, между тем как встречный ветер хлестал по его склоненной седеющей голове.

Долгий день кончился. Сейчас в его комнату в башне Замка Халлана врывались через окна порывы ночного ветра, и от этого пламя в большом очаге то затухало, то вспыхивало. Холодный сезон подходил к концу, весенний непокой ощущался в ветре. Подняв голову, он почувствовал приятный запах уже высохших травяных гобеленов на стенах и благоухающую свежесть ночного леса за окнами. Он опять сказал в передатчик:

– Это Роканнон. Говорит Роканнон. Ответить можете?

Вслушался в молчанье приемника, начал снова на частоте корабля:

– Это Роканнон...

Заметив, что говорит почти шепотом, замолчал и выключил рацию. Они погибли, его товарищи и друзья, все четырнадцать. Все находились на корабле, ведь он с ними разговаривал. Уже пробыли на Фомальгауте-2 половину долгого года этой планеты, и пришло время собраться, сопоставить результаты исследований. Смейт со своей группой отправился с Восточного Континента сюда, назад, подобрал по дороге группу, работавшую в Арктике, и должен был встретиться здесь с Роканноном, руководителем первого этнологического обследования, который возглавил и эту экспедицию. И теперь их нет.

А результаты их работы (записи, фотографии, магнитные ленты – все, что в их собственных глазах оправдало бы их смерть) исчезли, превратились в прах вместе с ними.

Роканнон опять включил приемник на аварийной частоте, но ничего не услышал. Передавать самому значило сообщить врагу, что один остался в живых, и он молчал. Когда же в дверь громко постучали, он крикнул на чужом для него языке, на котором ему предстояло говорить отныне:

– Войдите!

И в комнату быстрыми шагами вошел молодой властитель Халлана, Могиен, от которого он больше, чем от кого-либо другого, узнал о культуре и обычаях лиу и от которого теперь зависела его, Роканнона, судьба. Могиен был очень высокий, как все ангья, и такой же, как все они, светловолосый и темнокожий, а на его красивом лице застыла маска, сквозь которую лишь изредка, словно сверкнувшая молния, вырывалось наружу какое-нибудь сильное чувство: азарт, гнев, восторг. За ним в комнате появился его слуга Рахо, ольгьо, поставил на высокий ларь желтый графин и две чаши, налил чаши до краев и вышел.

– Я бы хотел выпить с тобой, Повелитель Звезд, – произнес наследный владетель Халлана.

– А мой народ с твоим, а наши сыновья – друг с другом, – отозвался этнолог, которого жизнь на девяти непохожих одна на другую экзотических планетах давно убедила в важности хороших манер.

Он и Могиен подняли оправленные в серебро деревянные чаши и выпили.

– Эта коробка со словами, – спросил, глядя на рацию, Могиен, – она больше не заговорит?

– Голосами моих товарищей – уже никогда.

Темно-коричневое лицо Могиена на выдало никаких чувств, когда он сказал:

– Повелитель Роканнон, это оружие, которое их убило, – его невозможно вообразить.

– Такое и другое похожее оружие нужно Союзу Всех Планет для использования в Грядущей Войне. Но не против своих планет.

– Значит, началась Война?

– Не думаю. Яддам, которого ты знал, все время оставался на корабле; через ансибл, который там был, он обязательно бы об этом услышал и сразу бы мне сообщил. Нас предупредили бы обязательно. Нет, это, должно быть, мятеж внутри Союза. Когда я покидал Кергелен – а было это девять лет назад, – такой мятеж назревал на планете Фарадей.

– Эта коробка со словами не может говорить с городом Кергеленом?

– Не может; и даже если бы могла, слова шли бы отсюда туда восемь лет, и еще восемь лет шел бы оттуда ответ мне. – Говорил Роканнон в обычной для него манере, серьезно, просто и вежливо, но сейчас голос его немного погрустнел. – Помнишь, я тебе показывал на корабле ансибл, большую машину, которая может мгновенно, без потери лет, говорить с другими планетами? Я думаю, что именно ее им было важно уничтожить. И то, что мои товарищи все оказались тогда на корабле, – простое совпадение. Без ансибла я говорить с Кергеленом не смогу.

– Но если твои сородичи в городе Кергелен попробуют заговорить с тобой через ансибл и ответа не будет, неужели они не прилетят, чтобы тебя увидеть?..

И прежде чем Роканнон успел ответить на этот вопрос, Могиен уже знал ответ.

– Прилетят – через восемь лет, – ответил Роканнон.

Когда, водя Могиена по кораблю, Роканнон показывал тому большую машину для мгновенной передачи сигналов на любое расстояние, он рассказал Могиену и о новых сверхсветовых кораблях, которые могут мгновенно перемещаться от звезды к звезде.

– Твоих товарищей убил ССК? – спросил Могиен.

– Нет. Этот был с экипажем. Враги сейчас здесь, на вашей планете.

Могиен вспомнил слова Роканнона: живое существо не может полететь на сверхсветовом корабле и не погибнуть; ССК используются только в качестве беспилотных бомбардировщиков – появится, нанесет удар и в то же мгновение исчезнет. Очень странно, подумал Могиен, но не более странно, чем другое, что, знал он, абсолютно соответствует истине: хотя у таких кораблей, каким прибыл Роканнон, на то, чтобы пересечь ночь между звезд, уходят годы, людям в корабле эти годы кажутся несколькими часами. Почти пятьдесят лет назад этот человек, Роканнон, разговаривал в городе Кергелене, где-то около звезды Форросуль, с Семли из Халлана и отдал ей драгоценный камень «Глаз моря». Семли, прожившая шестнадцать лет за одну ночь, давно умерла, ее дочь Хальдре уже старуха, ее внук Могиен стал взрослым; и однако вот перед ним Роканнон, совсем не старый. А прошедшие годы он провел, путешествуя от звезды к звезде. Да, очень странно, но рассказывают и еще более странное.