Роберт Сальваторе - Меч Бедвира Страница 8

— Ваш сын — мой боец, он носит данный мною талисман, и, следовательно, я получила право решить исход сражения.

— Но… — заикаясь, пробормотал Гахриз, пытаясь выпутаться из положения, когда Обри положил ему руку на плечо.

— Согласно старым традициям, это ее право, — заметил виконт, не решаясь вызвать недовольство своей порочной спутницы.

— Гарт Рогар отважно сражался, — возразил хозяин.

— Палец вниз, — с расстановкой произнесла Авонеза, выделяя каждое слово и глядя прямо в карие глаза Гахриза.

Бедвир растерянно оглянулся и заметил решительный кивок виконта. Он торопливо попытался взвесить последствия своих действий. Требование Авонезы было достаточно справедливым, согласно древним правилам. Ведь Лютиен опрометчиво согласился стать ее бойцом, так что женщина получила право решить судьбу поверженного воина. Отвергнув ее притязания, Гахриз может ожидать серьезных неприятностей из Монфора, возможно даже вторжения флота, который отберет его владения. Моркней постоянно искал причины сместить правителей островов, вызывавших столько проблем.

Гахриз осторожно отстранил Авонезу и посмотрел на арену, где Лютиен все еще стоял над поверженным противником, ожидая сигнала к окончанию боя и аплодисментов, которых они с Гартом Рогаром заслужили. К огромному изумлению Лютиена, его отец протянул руку, опустив палец вниз.

Юноша застыл от изумления, не реагируя на вопли Авонезы, требующей, чтобы он выполнил приказ. Лютиен опустил глаза на друга: в его голове не укладывалось, что он должен убить человека.

— Эрл Гахриз, — с возросшим нетерпением воскликнул Обри.

Правитель окликнул распорядителя арены, но тот застыл так же неподвижно, как и Лютиен.

— Ну же! — воскликнула Авонеза, чья жестокая улыбка сейчас напоминала оскал хищного зверя. — Обри?

Виконт щелкнул пальцами одному из циклопов, стоящих позади, тому самому стражнику с необычным арбалетом.

К этому моменту Лютиен отступил назад и протянул другу руку. Гарт Рогар дотянулся до нее, схватился и начал подниматься, но тут послышался щелчок тетивы арбалета. Варвар неожиданно дернулся и тяжело обвис на руке юноши.

Сперва Лютиен не понял, что произошло. Затем хватка Гарта Рогара ослабла, и время, казалось, почти остановилось — гордый варвар медленно осел на арену.

3. ПРОЩАЙ, БРАТ

Лютиен в шоке уставился на Гарта Рогара. Обрамленное светлыми волосами, грубоватое, покрытое ссадинами лицо оставалось удивленным даже после смерти, или, возможно, именно благодаря ей.

— Улетай, Смерть! — взвыл Лютиен, отбрасывая в сторону меч и бросаясь на колени возле друга.

— Убирайся отсюда, не тронь то, что тебе не принадлежит! Больные, старики, дети, не имеющие сил противостоять этому жестокому миру, — вот твоя добыча, но не трогай этого человека, этого юношу, который моложе меня.

Лютиен приподнял голову варвара и взял его за руку. Он чувствовал, как тепло покидает тело Рогара, а пот, покрывший тело друга за время сражения, становится липким. Лютиен пытался выдавить из себя более убедительный протест, но обнаружил, что язык не повинуется ему. Что он мог сказать Смерти, этой самой безжалостной из духов, которая издавна отказывалась внимать самым проникновенным мольбам? Да и что пользы в словах, когда тепло быстро покидало юное и сильное тело Гарта Рогара?

Лютиен беспомощно оглянулся на ложу для почетных гостей, растерянность сменилась яростью. Но компания Обри, включая Гахриза, уже скрылась из глаз. Удалился и Этан, стоявший поодаль.

Взгляд Лютиена растерянно блуждал вокруг. Многие зрители разошлись, но отдельные группки задержались, перешептываясь и недоверчиво показывая на мужчину, лежавшего на арене, и сына Бедвира, склонившегося над ним.

Лютиен повернулся к Гарту Рогару. Он увидел конец стрелы, торчавшей из бока друга между двух ребер, и осторожно потянулся к ней, словно надеялся, вытащив ее, вернуть дыхание погибшему. Лютиен попытался обхватить металлическое древко, но обнаружил, что пальцы не повинуются ему.

Какой-то шум заставил его поднять глаза, и несчастный победитель увидел остальных воинов, выбегающих из туннеля под предводительством Кэтрин. Она упала на колени перед погибшим, но мгновением позже вздохнула и нежно закрыла ему глаза. Ее грустный взгляд встретился со взглядом Лютиена, и девушка медленно покачала головой.

Лютиен вскочил на ноги, издав крик, вырвавшийся из глубины его сердца. Он дико огляделся вокруг, сжав кулаки, затем обнаружил предмет, на котором можно было сорвать ярость. Юный Бедвир сорвал шарф Авонезы со своих бедер и швырнул на землю, а затем втоптал в грязь.

— Смертью Гарта Рогара, друга и товарища, — начал он, — я, Лютиен Бедвир, клянусь…

— Достаточно, — прервала Кэтрин, вставая рядом и взяв его руку в свои. Он недоверчиво посмотрел на девушку, с трудом осознав, что она могла прервать его в столь торжественный момент. Однако, взглянув на ее лицо, Лютиен не заметил признаков раскаяния, лишь некое смутное предостережение, которое он не имел сил осмыслить.

— Достаточно, Лютиен, — мягко, полностью владея собой, сказала Кэтрин. — Гарт Рогар погиб как воин, согласно древнейшим и священнейшим традициям арены нашего народа. Не позорь его.

Ужаснувшись, Лютиен отпрянул от девушки. Он смотрел на товарищей, на бойцов, тренировавшихся рядом с ним все последние годы, но не находил поддержки. Юноше внезапно показалось, что его окружают абсолютно чужие люди. А затем он бросился прочь, пересек арену, промчался по узкому туннелю и устремился вдоль берега на север, к гавани, испытывая только одно, всепоглощающее желание — остаться в одиночестве.

— Это неприятный случай, — начал Гахриз, пытаясь преуменьшить значение произошедшего.

— Это было убийство, — поправил Этан, и его отец нервно оглянулся вокруг, словно ожидая, что один из циклопов Обри скрывается неподалеку.

— Не слишком ли сильно сказано? — прошептал Гахриз.

— Часто сила является обрамлением правды, — резко и громко ответил Этан, не отступая ни на дюйм.

— Ни слова больше об этом, — потребовал Гахриз. Все еще оглядываясь вокруг, он бросил смущенный взгляд на разъяренного сына, осмелившегося осуждать собственного отца. — Ни слова больше, слышишь!

Этан насмешливо фыркнул, глядя на этого человека, этого чужака, которого удалось настолько запугать и сломить. Он понимал осторожную позицию Гахриза слишком хорошо, понимал политическую ситуацию на их землях. Если Гахриз предпримет любые действия против Обри или кого-либо из его окружения, герцог Монфорский, разумеется, вмешается — возможно, пошлет военный флот. Однако Этан не заботился об этом и не сочувствовал тревогам Гахриза. Молодой человек считал, что за некоторые вещи следует сражаться до последней капли крови, а гибель в этой борьбе — почетна.