Kateydidnt - Betrayed Страница 8

Глава 3. Узнавая тебя.

Гарри нельзя узнать как Гарри, потому что он изменил внешность — цвет глаз и волос, а также скрыл шрам. Для этого он воспользовался магией, но вообще он отказался от нее. Естественно, когда какие-то люди посылают ему письма совиной почтой, он использует магию, чтобы отсылать им ужасающие вопиллеры. Но магия — это скорее добавление к его жизни, чем существенная ее часть. Большую часть времени он игнорирует свои силы. Он распознал случайную магию и в Кортни, и в Майкле, но не рассказал Кэтрин или детям о магическом мире.

Он всегда сидел на первой парте. Он слегка сутулился на своем стуле; наверное, он немножко стеснялся, потому что был таким высоким. Впрочем, он не был высоким, но он был таким худым, что казался выше, чем был на самом деле. Его каштановые волосы были коротко подстрижены и всегда очень аккуратно выглядели. Глаза его тоже были карего цвета, и иногда появлялся на занятиях в очках с тонкой проволочной оправой, а в другие дни надевал контактные линзы.

Он всегда держался в стороне от остальных слушателей вечерних курсов. Он представился как Дэвид Барнс, но больше мы о нем ничего не узнали. Насколько я знаю, у него не было друзей. Он был настоящим одиночкой, избегающим какой-либо компании.

Я знаю, что несколько раз его приглашали на разные вечеринки другие взрослые студенты, но он от всех приглашений отказывался.

Однажды я пришла на занятия немного раньше и увидела его сидящим на скамейке в проходной здания. Он просто сидел и читал книгу. Я поздоровалась с ним, а он просто буркнул что-то в ответ. Он был так холоден со всеми. Я поспрашивала людей, и он сказали, что тоже ничего о нем не знают. Он редко отвечал на вопросы и никогда сам не начинал разговоров.

Через какое-то время его тайна буквально начала раздирать меня на части. Не потому что он уже тогда мне нравился, а потому что я не могла понять, как кто-то мог жить в полной изоляции от общества. Наверное, я сама человек компании.

Первый наш разговор состоялся за месяц до того, как оканчивался курс, который я вела. Я снова увидела его в проходной, где он опять читал книгу. Я просто начала говорить обо всем, что приходило в тот момент мне в голову. Я думаю, что он наконец решился мне ответить, просто потому что я ему до смерти надоела. К моему удивлению, он не был груб, или, точнее, он не стал оскорблять меня или говорить, чтобы я ушла или заткнулась, как я от него ожидала.

Сначала он просто игнорировал меня, надеясь, что я уйду. Наконец до него дошло, что я никуда не собиралась уходить, и он ответил на что-то, что я перед этом говорила — что удивило меня настолько, что я даже на какое-то время прекратила болтать. И тут я увидела, что он ухмыльнулся, и разумеется, тут же снова пошла в атаку.

Я и правда не могу вспомнить, о чем я тогда говорила, но я помню тот момент, когда он наконец вздохнул, отложил книгу и обратил все свое внимание на меня. Именно тогда он начал принимать участие в разговоре. Он оставался все таким же тихим и спокойным. Мне все равно приходилось поддерживать нашу беседу, а он все так же не начинал добровольно делиться информацией без прямого вопроса, но он уже отвечал мне чем-то большим, чем просто односложными предложениями.

Не знаю, как я набралась храбрости, но в конце концов я просто спросила его:

— Почему Вы всех сторонитесь? У Вас что, совсем нет друзей?

Он напрягся, и его глаза стали такими холодными, что, мне показалось, он сейчас встанет и уйдет.

— Простите, — быстро сказала я, — мне не следовало об этом спрашивать.

Он смотрел на меня, и я чувствовала себя так, словно он сморит сквозь меня, а затем, когда я сменила тему разговора, он снова расслабился.

— Так чем Вы планируете заняться после окончания этих занятий?

— Я собираюсь поступить в университет.

— И что вы будете изучать?

Какое-то время он молчал, а затем ответил:

— Я еще точно не знаю. Я не уверен, что мне нравится, ведь я так долго не ходил ни на какие занятия.

— Почему же?

Он вздохнул:

— Просто… я бросил школу, когда был подростком… это было не слишком счастливое время. Теперь я наконец образумился и решил вернуться к учебе.

Этот тихий человек был когда-то бунтующим подростком? Я не могла в это поверить.

— А вы сейчас работаете?

— Да, я работаю в фирме «Граннингс». Они производят дрели.

Мы разговаривали так, пока не начался урок. И этот разговор стал первым из многих. Похоже было, что он сдался на милость судьбы, поняв, что ему не отвертеться от разговоров со мной. Я думаю, что и ему эти разговоры доставляли удовольствие, потому что он стал приходить рано, зная, что я уже буду там.

Наши занятия закончились за несколько дней до того, как мои взрослые ученики должны были сдавать экзамен на уровень А. В тот последний день я пришла особенно рано, надеясь подольше поговорить с Дэвидом. Он вошел ровно через пять минут после моего прихода. За прошедшие месяце я поднаторела в распознавании его чувств. Я увидела, что он был слегка удивлен, но доволен, хотя сомневаюсь, что кто-либо из его одногруппников мог это заметить.

— Кэтрин, ты сегодня рано.

— Я знаю, но это твой последний урок в моем классе, хотя я и надеюсь, что мы все равно останемся друзьями, — сказала я, думая, как же банально это, наверное, звучало.

Он сел и некоторое время рассматривал свои руки.

— Сегодня я уволился с работы, чтобы полностью сосредоточиться на учебе в университете, куда я поступаю на следующей неделе, — его лицо озарила легкая улыбка, и он продолжил. — Один из моих коллег был очень расстроен из-за моего увольнения, почему-то я нравлюсь ему именно из-за того, что так мало говорю; я просто делаю свою работу, и ему это по душе. Отвратительный человек, по правде говоря. Ему нравилось иметь меня под боком, потому что он мог присваивать лавры за мою работу. Он сегодня до жути разозлился, потому что я уволился, и он больше не сможет меня использовать. Я тоже разозлился и купил пакет акций нашей компании — если я продолжу их покупать, то когда-нибудь накоплю достаточно, чтобы добиться его увольнения.

Я понятия не имела, почему он мне это рассказывает, но мне было приятно, потому что он впервые сам решил что-то мне рассказать, а не отвечал на вопросы.

— Я тоже хочу продолжить нашу дружбу, Кэтрин. Когда я ушел сегодня из «Граннингс», я понял, что мне нужно было кому-нибудь об этом рассказать.

Я в облегчении улыбнулась.

— Спасибо, Дэвид, мне было бы больно видеть, как ты снова превращаешься в того человека, каким ты был, когда я впервые увидела тебя.

И он сдержал свое слово: мы продолжили дружить. Довольно долгое время наши отношения совсем не были романтическими. У нас была абсолютно платоническая дружба. Я даже плакалась ему в жилетку о моих молодых людях, словно одной из своих подруг.