Брендон Сандерсон - В Лесах Ада Страница 8

Дух проплыл рядом с ними. Он их не распознал. Сайленс не знала, были ли обычные люди невидимы для них, если не нарушали Правила, или же духи просто не удостаивали их вниманием, пока эти правила соблюдались.

Вместе с Уильям Энн они сошли на тёмную дорогу, немного заросшую травой. Тракты в Лесах были не в очень хорошем состоянии — за ними почти не следили. Возможно, если бы форты когда-либо выполняли свои обещания, то это бы изменилось. Тем не менее, люди путешествовали. Поселенцы отправлялись из одного форта в другой торговать провизией. Зерно, выросшее на лесных пашнях, было добротным, более вкусным, нежели то, что вырастало в горах. Кроликов и индеек, пойманных в силки или выращенных в клетках, можно было продать за большое количество серебра.

Только не свиней. Лишь какой-нибудь житель форта мог быть столь туп, чтобы есть свинину.

Так или иначе, торговля здесь велась, поэтому дорога была порядком исхожена, несмотря на то что деревья вокруг опускали вниз ветви, словно цепкие руки, пытаясь перекрыть её, вернуть своё. Лесам не нравилось, что люди наводнили их.

Две женщины шли осторожно и неторопливо, не делая резких движений. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем что-то появилось на дороге перед ними.

— Там! — прошептала Уильям Энн.

Сайленс выдохнула, немного расслабившись. Впереди были чуть заметны следы голубой светящейся пасты. Предположение Теополиса о том, как она отслеживает свои жертвы, было правильным, но неполным. Да, свет пасты, известной как Огонь Авраама, действительно заставлял сок болотного сорняка фосфоресцировать. Так уж повелось, что он оказывал расслабляющее воздействие на мочевой пузырь лошади.

Сайленс осмотрела линии светящегося сока, перемешанного с мочой, на земле. Она опасалась, что Честертон и его люди после того, как оставят постоялый двор, сразу свернут в Леса. Это было маловероятно, но, тем не менее, она волновалась.

Теперь она была уверена, что напала на след. Если бы Честертон решил направить команду в Леса, он бы сделал это спустя несколько часов после того, как покинул постоялый двор, чтобы быть уверенным, что их укрытие в безопасности.

Вздохнув с облегчением, женщина закрыла глаза и поймала себя на том, что проговаривает благодарственную молитву, заученную наизусть. Сайленс задумалась. Почему она вспомнила её? Прошло уже так много времени.

Она встряхнула головой, поднялась и продолжила двигаться по дороге. Напоив зельем всех пятерых скакунов, она добилась надёжной маркировки следа.

Леса чувствовали… темноту этой ночи. Свет Звёздного пояса, казалось, не проникал сквозь ветви, как должен был. И, казалось, духов, блуждающих меж стволов деревьев, было больше, чем обычно, но и светились они слабее.

Уильям Энн прижала к себе палку с фонарём. Конечно, ребёнок и раньше выходил ночью на улицу. Ни один Поселенец не желал этого, но никто и не уклонялся. Можно потратить всю свою жизнь, сидя в ловушке, оцепенев от страха перед тьмой. Такая жизнь … в общем-то не сильно и отличается от жизни людей в фортах. Да, жить в Лесах тяжело, часто даже смертельно, но зато свободно.

— Матушка, — прошептала Уильям Энн. — Почему ты больше не веришь в Бога?

— Разве сейчас подходящее время для этого разговора, девочка?

Уильям Энн посмотрела вниз, поскольку они прошли другую линию мочи, светящуюся голубым.

— Ты всегда говоришь нечто подобное.

— И я всегда стараюсь уклониться от ответа, когда ты спрашиваешь, — ответила Сайленс. — Но обычно я не хожу ночью по Лесам.

— Сейчас это важно для меня. Ты не права — я весьма напугана. Я едва дышу, но на самом деле знаю, сколько проблем у постоялого двора. Ты всегда разгневана после визита Господина Теополиса. Ты не меняешь серебряную ограду так же часто, как раньше. Каждый второй день ты не ешь ничего кроме хлеба.

— Ты думаешь, всё это имеет отношение к Богу? Почему?

Уильям Энн продолжала смотреть вниз.

«О, тени, — подумала Сайленс. — Она думает, что нас покарали». Глупая девочка. Вся в отца».

Они шли по Старому Мосту, ступая по его хрупким доскам. В светлое время суток можно было различить леса Нового Моста, лежащего на дне расселины и представлявшего из себя обещания и подарки фортов. Выглядел он симпатично, но со временем износился, став непригодным для переправы. Отец Себруки был в числе тех, кто вернул Старый Мост обратно.

— Я верю в Бога Извне, — произнесла Сайленс после того, как они достигли другой стороны.

— Но…

— Я не боготворю его, — продолжила Сайленс. — Но это не значит, что я не верю в него. В старых книгах эту землю называли домом проклятых. Сомневаюсь, что поклонение принесёт хоть какую-то пользу, если ты уже проклят. Вот и всё.

Уильям Энн не ответила.

Они прошли ещё добрых два часа. Сайленс прикидывала, как бы сократить путь, проходящий через Леса, но риск сбиться со следа и сделать крюк был слишком велик. Более чем. Метки светились мягким сине-белым… Они казались такими реальными. Линия жизни, сотканная из света, в окружении теней символизировала безопасность для неё и её дочери.

Обе отсчитывали расстояния между отметками — они не хотели пропустить поворот. Как только светящиеся метки пропадали из виду, они, не говоря не слова, разворачивались, чтобы продолжить их поиск по обочинам дороги. Сайленс волновалась, что это будет самой трудной частью охоты, но они легко нашли то место, где люди свернули в Леса. Светящиеся отпечатки копыт сформировали след — одна из лошадей наступила в мочу другой на дороге, — который вел в Леса.

Сайленс опустила на землю мешок, доставая гарроту[4], приложила палец к губам и жестом указала Уильям Энн ждать на дороге. Девочка кивнула. Сайленс не могла разобрать выражение её лица в темноте, но слышала, как дыхание дочери участилось. Одно дело быть Поселенцем и привыкнуть выходить из дома в ночи. Но оказаться в Лесах одной…

Сайленс взяла синюю баночку светящейся пасты и накрыла её платком. Затем сняла свою обувь и чулки и тихо ступила в ночь. Каждый раз, когда она так делала, Сайленс снова чувствовала себя ребёнком, входящим в Леса с дедушкой. Прежде чем сделать следующий шаг, она проверяла, не зашуршат ли листья или ветки, выдавая её местоположение.

Она практически наяву слышала его наставления: как определить направление ветра и использовать звук шелеста листьев, чтобы замаскироваться, когда пересекаешь шумные участки. Он любил Леса, пока однажды они не забрали его. «Никогда не называй эту землю адом, — говорил он. — Относись к ней с уважением, как если бы она была опасным зверем. Но не нужно её ненавидеть».