Юлия Федотова - Колумбы иных миров Страница 8

…Пока эльф улаживал свои дела, Ильза отправилась с инспекцией к Бандароху Августусу. Его долго искать не пришлось. Аолен знал, где именно поселился многострадальный отец семейства, но по-эльфийски честно признался: сам он там не был ни разу.

— Вот и надейся на тебя! — рассердилась Ильза и поспешила в указанном направлении. Она тоже ожидала худшего: боялась увидеть запущенных, завшивленных и голодных младенцев или, не дайте боги, услышать весть об их преждевременной кончине.

Напрасно она так плохо думала о Бандарохе Августусе. Магистр оказался неплохим отцом. Пока нерадивая мать гуляла по Южным землям с благородной целью добывания денег (пришлось-таки ей наступить на горло собственной гордости и податься в наемники), ученый муж неплохо справлялся с тяжелыми родительскими обязанностями. Маркс, Энгельс и Ильич были толстыми, ухоженными и довольно развитыми для своего возраста — чувствовалась отцовская забота.

— Молодец! — не скупилась на похвалы Ильза. — Мы-то думали, Бандарох Августус совершенно ни на что не годен, а ты вон как хорошо за детьми ходишь! Впору в няньки наниматься!

— Этого не хватало! — страдальчески вздыхал Бандарох. — Своих втрое больше, чем нужно. Едва управляюсь. Не помню, когда высыпался последний раз!

Ильза прониклась сочувствием к его нелегкой доле и развела бурную деятельность по наведению порядка в бандароховом жилище. Каким бы примерным папашей тот ни был, а все-таки женской руки в его доме явно не хватало. С точки зрения аккуратной девушки из Лотта, обстановка его не выдерживала никакой критики. Пол был покрыт таким слоем пыли, что на нем оставались отпечатки следов. По периметру громоздились косые пирамиды книг и рукописей, увенчанные скомканными детскими тряпками. Кровать самого ученого уместнее было бы назвать словом «логово». Ну а дети копошились в огромной, распиленной поперек бочке, на куче подушек. «Чтобы не расползались», — пояснил отец немного смущенно.

Эдуарду и Аолену пришлось провести в Конвелле лишних трое суток, прежде чем девушка переделала все, что запланировала, включая генеральную уборку, грандиозную стирку и приготовление пищи «чтобы им хотя бы на полмесяца хватило».

Все то время, пока она наводила свои порядки, Бандарох сидел на табурете, поджав тощие ножки, обхватив колени руками, и вид у него был совершенно потерянный. Он напоминал зверька, спасающегося на крошечном островке посреди бушующих вод весеннего разлива. Но Ильзу страдания магистра не смущали. Она действовала «во благо малюток» и была вполне довольна собой…

Весь обратный путь друзья проделали пешком, хотя теперь они могли бы позволить себе нанять лошадь с повозкой. Но Эдуарду так хотелось доставить домой свой трофей — отбитый у разбойника кошель — в целости и сохранности, что ни Ильза, ни Аолен не решились настаивать. Тем более погода стояла «отвратительная» (по меркам Хельги) — майское солнце припекало, будто летом, ночи были уже теплыми, дождя не намечалось. Отчего бы не прогуляться?

В первую же ночь на них, под покровом тьмы, напали трое. Одного Аолен пристрелил, второму Эдуард отхватил голову мечом, третьему удалось уйти живым, потому что Ильза зазевалась.

На следующую ночь нападение повторилось. Теперь разбойников было пятеро — ушли двое.

— Не знал, что леса Конвелла столь опасны! — удивлялся Аолен. — Можно подумать, мы не в Срединных землях, а где-нибудь в предгорьях Безрудных!

Третья ночь выдалась спокойной, благо их пустил в свой дом староста одного из больших придорожных сел. Зато на четвертую — сразу две атаки! Одна около полуночи, другая — перед рассветом. Сомнений больше не оставалось — все нападения не случайны. Путников определенно кто-то преследовал!

— Кому это надо?! — гадал Эдуард. — Чем мы им помешали? У нас и взять-то толком нечего!

— Кроме твоего трофейного кошеля, — напомнила Ильза. — Его раз уже хотели отнять.

Но принц только отмахнулся.

— Не смеши! Столько мороки ради одного-единственного кошеля?! За него и одной жизни жалко, а они уже с десяток положили. Овчинка выделки не стоит!

Но, как показало время, Ильза была не так уж далека от истины.

Оставшиеся три ночи прошли мирно лишь потому, что друзья решили не рисковать и каждый раз просились на постой. Аолен был очень недоволен. Его стесняло общество людей, грубых, неотесанных селян. Ему претили запахи их жилищ — местные жители по-братски делили кров с курами и молодняком домашней скотины. Его раздражал раскатистый храп мужиков, попискивание детей и ворчливое перешептывание боггартов. С каким удовольствием эльф оставался бы под открытым небом! Как любил он эти теплые майские ночи, легкие дуновения ветерка, пахнущего черемухой и молодой зеленью, странные крики ночных птиц, танцы маленьких фей при луне, сладкие предрассветные росы… Но не воевать же ради этого каждую ночь с разбойниками! Приходилось молча стоически переносить неудобства, даже спутники не догадывались о муках эльфа. Сами они, как истинные люди, в любом случае предпочитали ночевку под крышей. Для Ильзы такая обстановка была знакомой с детства, да и Эдуард за последние годы успел расстаться со своими высокородными привычками и не видел для себя большой разницы между королевским дворцом и избой землепашца. Тепло, сухо, безопасно — и на том спасибо! Чего еще можно желать?

А на восьмую ночь путники были уже дома, спали в кроватях. Правда, на шесть персон их было всего три — зато свои, не чужие… И без клопов!

…Но прежде им пришлось выдержать еще одну схватку, последнюю и самую серьезную. Дело было уже на подходе к городу. На сей раз разбойники набросились при свете дня, видно, решили использовать последний шанс. Их было восемь — все люди, да не селяне с топорами, как прежде, а опытные бойцы, в их действиях чувствовался профессионализм. Но не было слаженности. Пожалуй, только это и спасло путников. У Аолена — он единственный был в состоянии анализировать обстановку — сложилось впечатление, что нападавшие едва знакомы друг с другом. Каждый был сам за себя, не заботился о безопасности товарищей, не приходил на выручку.

Сражение вышло долгим — Ильза устала, будто на тренировке в школе. «Чего вы к нам привязались? Что вам нужно?!» — хотелось закричать ей, но девушка молчала, чтобы не сбилось дыхание. Она убила двоих: упитанного бородатого мужика проткнула мечом насквозь, а молодому парню-северянину, отдаленно смахивавшему на Улафа, братца Хельги, без всякой жалости вспорола брюхо (правда, потом ее чуть не стошнило). Стольких же уложил Эдуард. Аолен справился с троими. А один — сбежал!