Александр Розов - Тень мечты Страница 8

Например, претензия к работе может быть воспринята как проявление одобрительного внимания, а повышение по службе как предложение расстаться с фирмой.

Происходит это не из-за языкового барьера и даже не из-за различий врожденного характера. Просто ценностная ориентация, смысл и соотношение базовых понятий, называемых одними и теми же словами, стало разным для разных групп людей. Возникло различие не языков, но субкультур, причем представители этих субкультур сосуществуют на одной и той же территории, в одном общем социуме и на первый взгляд неотличимы друг от друга.

Остается определить, как глубоко могут простираться эти различия.

Должны быть какие-то инварианты, связанные с биологической природой человека или с принципами устройства человеческого разума.

К моменту, когда его прибило к берегу, Дин успел поставить несколько мысленных экспериментов по поводу биологической природы и сделать заключение, что все инварианты восприятия заканчиваются на уровне элементарного тропизма: избегание физической боли — стремление к физическому удовольствию. Он вылез на камни, закурил сигару и погрузился в раздумья о природе человеческого разума.

Разум возник как способ побеждать в борьбе за существование. Все иные функции разума возникли как побочный эффект. Разум — это универсальный инструмент для конфликтных ситуаций. Значит, инварианта любого разума — это стремление к победе в конфликте. Только вот беда — понятия «конфликта» и «победы» сами, вообще говоря, не инвариантны для восприятия разных людей.

Хотя, победа в футбольном матче или, например, выигрыш в покер — это явные инварианты. Просто потому, что в любой игре и сам конфликт и победа в нем — есть элемент наперед заданных правил. Эти правила специально придуманы таким образом, чтобы исключить субъективный элемент восприятия и оставить лишь формальные признаки — количество забитых голов или выигранных фишек…

В этом месте Дин прервал свои рассуждения, чтобы сплясать дикарский боевой танец вокруг машины. После этого он связался по трубке с офисом «Санвинд» и оставил референту правления следующий месседж: "Источник проблемы локализован. Для решения необходима информация о любимой игре каждого линейного менеджера. Интересует именно игра, в которую человек играет сам, а не смотрит, как играют другие. Для каждого менеджера необходимо также указать, какого рода проекты он курирует и интенсивность проявления эрозии управления в этих проектах.

Снорри."

Еще раз поплескавшись в море, Дин пришел к выводу, что определенно настало время пообедать. И что больше всего для этой цели подходит "Братец кролик".

Заведение "Братец кролик" располагалось в башне старинного маяка, на траверсе Черных Скал. В 1789 году, при штурме Трои пиратами Хью-Рачьего-Глаза, верхняя, функциональная часть маяка была снесена взрывом стофунтовой бомбы и с тех пор не восстанавливалась. Более двухсот лет башня оставалась практически бесхозной и медленно разрушалась, пока наконец очередной мэр не догадался продать ее с торгов. После этого башня несколько раз переходила из рук в руки, пока кому-то не пришла в голову идея сделать из нее паб. Идея оказалась плодотворной и постепенно воплотилась в нынешний "Братец кролик".

Теперь древняя кладка была надежно укреплена синтетической смолой, а над стилизованной под цыганскую шляпу пластиковой крышей торчали титанические кроличьи уши, контуры которых неоново светились в темноте.

Нынешние хозяева заведения — Дейв Гетти и Майк Хо — прославились среди троянцев исключительной простотой стиля обслуживания, вполне вписавшейся в дух места и времени.

Дин, откинув камышовую занавеску, вошел в круглый зал, где стоял обычный бедлам, совместно создаваемый персоналом, дюжиной посетителей и телевизором. За стойкой орудовал Дейв, одетый в шорты и майку с улыбающейся кроличьей мордой. Между шортами и майкой виднелось изрядное волосатое пузо.

— Привет, — сказал Дин, приземляясь на табурет у стойки, — банку темного и чего-нибудь пожрать.

— Привет, док, — отозвался Дейв, отработанным движением метнув на стойку банку эля, — будешь колбаски с перцем?

— Давай.

То же отработанное движение — и рядом с элем появилась дымящаяся тарелка.

— Чего показывают? — спросил Дин, сделав изрядный глоток эля и ткнув пальцем в сторону телевизора.

— А хули показывать. Четвертьфинал наши вчера просрали. Чехам.

Гондоны.

С этими словами Дейв метнул банку джин-тоника и упаковку чипсов сидящему слева парню в желтом комбинезоне.

Прожевав первую колбаску, Дин глянул на экран. Там шел очередной ужастик. В данный момент какое-то чудовище с массой лап, щупалец и зубов, чавкая, пожирало субъекта в серебристом скафандре, начиная с левой ноги. Субъект сопротивлялся довольно вяло — он, похоже, не очень дорожил этой ногой, хотя и не одобрял действий чудовища. Потом причины вялости прояснились — субъект оказался водолазом, а дело происходило под водой.

Отвернувшись, Дин достал трубку и переключил ее на прием местного информационного канала. Как выяснилось, по официальной версии, сегодняшнее сборище в мэрии было связано с засухой и опасностью степных пожаров. У прессы был ряд других версий — от очередной вспышки размножения в шельфовой зоне ядовитых диатомовых микроорганизмов до возможного влияния прохождения Земли через хвост кометы Гудвин на системы навигации и связи.

Итак, до захода солнца (и истечения срока ультиматума Ларсена) оставалось менее пяти часов, а власти, похоже, так и не приняли каких-либо разумных мер, зато напустили вокруг максимум информационного тумана.

Расправившись с элем и колбасками, Дин снова взглянул на экран.

Ужастик кончился и теперь шел какой-то сериал. Герои заламывали руки от очередной сериальной беды в запутанном сексуально-матримональном многоугольнике. Их отчаяние выглядело не менее убедительным, чем горе водолаза, у которого отгрызали ногу, и сравнимым лишь со скорбью Дейва по поводу того, что наши просрали чехам четвертьфинал.

Тоскливую обстановку разрядил рекламный блок. Белозубаая девица в бикини дюймовой ширины предлагала новейшие таблетки от мигрени, зубной боли и бытовой депрессии.

Дейв, оделив двух молодцов в форме береговой охраны полдюжиной пива и огромным блюдом креветок, подмигнул Дину.

— Брось расстраиваться, док. Зато наш Бенингсен час назад надрал ихнего Фитцпатрика. Разделал, как Бог черепаху. Ну, что, еще эля?

— Пожалуй. И креветок.

Это здорово, когда наш Бенингсен кого-то во что-то надрал. На этом фоне даже ультиматум Ларсена, сериальные беды и отгрызенная нога выглядели мелкими недоразумениями вроде волоса в супе. Тем более, если есть новейшие таблетки от бытовой депрессии.