Юлия Остапенко - Зачем нам враги Страница 8

По лицу и шее Глоринделя струился пот, горло дергалось, будто он пытался сглотнуть, мокрые волосы облепили лицо, пачкаясь в крови, сочившейся из разбитых губ. Натан смотрел на него с глубоким, умиротворенным удовлетворением. Как ему хотелось оказаться на месте главаря бандитов... правда, он еще коленом бы в одно место наподдал. Ну да за этим дело не станет, надо полагать.

— Не будем торговаться? Ну и отлично. — Главарь улыбнулся и вдруг почти ласково откинул в сторону волосы эльфа, снова обнажая ушную раковину. — А в качестве гостинца для ваших родичей мы ему выдадим то единственное, что вас отличает от нас... Чтоб вы себя не чувствовали у нас в гостях неловко.

И прежде чем Натан успел понять, что происходит, бандит коротким резким движением срезал верхнюю часть уха эльфа. Это заняло мгновение — только что-то коротко и жутко хрустнуло.

Глориндель завопил, пронзительно и страшно, его скрутило от боли. Кровь, такая же ярко-алая, как у людей, хлынула по его шее, заливаясь за воротник. Натан остолбенел. Главарь деловито отряхнул от крови обрубок, повертел в руке, разглядывая. Эльф всхлипывал, низко опустив голову и дрожа всем телом.

— Не печальтесь, сударь, — весело сказал главарь и хлопнул Глоринделя по плечу. — Так гораздо лучше. Заживет, будете с виду просто красивым парнем из наших, девки любить станут. Только вот ушки-то длинноваты — а так ну впрямь наш...

Он шагнул в сторону и откинул волосы с правого, пока еще целого уха эльфа.

Натан вышел из столбняка.

— Сбейся! — крикнул он. — Не косарь его!

Все взгляды тут же устремились к нему. Натан стоял, широко расставив ноги и стиснув кулаки. Молниеносный взгляд главаря он выдержал без малейшего труда.

Получилось.

— Ты корешовый? — помедлив, спросил главарь.

Странное дело: заговорив на языке, куда более привычном для его среды, чем витиеватая речь, которой изъяснялся перед тем, он стал намного менее самоуверенным. Не так уж давно разбойничает, понял Натан и презрительно бросил:

— Сам сечешь, кто по жизни так трендит. Чай, не цивлы. Разбойники принялись мяться, явно смущенные. Главарь пристально смотрел на Натана, по-прежнему крепко держа эльфа за волосы. Глориндель перестал дрожать, хотя кровь все так же хлестала из раны, и поднял глаза: в его взгляде боль смешивалась с непониманием.

— Чьим значился? — спросил главарь.

— Алана Джойса.

— Их же подрали всех давно.

— Кого подрали, кто сдрапал. Мне подфартило.

Главарь помолчал, жуя губы. Потом проговорил:

— Я с ним корешался. Знатный был варьят.

— Самый знатный, — спокойно сказал Натан. Главарь кивнул с уважением. Боги, только бы эльф сейчас ничего не ляпнул. Впрочем, кажется, сил у него на это не было. Натан помолчал, потом шагнул вперед — его никто не остановил — и произнес: — Знамо, дувал по ветру не кидают. Но я тебя по чести Джойса прошу. Как бражеля.

Поднялся шум. Бандиты бормотали, а некоторые и выкрикивали, что только щенки выпускают добычу, когда она уже в руках. Главарь молчал, судорожно оттягивая голову эльфа и глядя Натану в глаза. Его рука с окровавленным ножом была опущена. Наконец он крикнул:

— Хари прикрыть!

Разбойники мгновенно умолкли. Отличная дисциплина... Странно, а ведь и не подумаешь с виду. Кажется, просто местное мужичье на большую дорогу пошло...

— По чести Джойса, — сказал главарь наконец. — Как бражелю.

Он отпустил эльфа и пошел прочь, на ходу вытирая нож. Разбойники, ворча, расступились, отошли от стреноженных коней, один за другим нырнули в густую листву кустарника. Один из них задержался и молча протянул Натану его меч.

Главарь шел последним — у самой кромки дороги он обернулся и насмешливо помахал зажатым между пальцами куском эльфийского уха.

— Оставлю на память, — без улыбки сказал он и исчез.

Натан дождался, пока перестала колыхаться листва, и медленно подошел к повисшему на веревках Глоринделю. Тот пытался выпрямиться, но, кажется, ноги его не держали.

— Что ты... стоишь... — прохрипел эльф.

Натан смотрел на него, вспоминая, как он бил по лицу мальчишку-конюха. Каким был тогда его взгляд — тогда, и раньше, когда он бил и унижал других людей, встречавшихся на его пути, и позже, когда взглянул на Натана с лестницы, прижимая к себе рыжую шлюху, и сказал: «Убей его». Каким он был... холодным, безмятежным, удовлетворенным... Точь-в-точь таким, как взгляд Натана в этот миг.

Между нами ведь нет никакой разницы, вдруг подумал он.

Натан медленно убрал слипшиеся от пота и крови волосы эльфа, непроизвольно повторяя жест разбойничьего главаря. Глориндель с трудом поднял голову, вскинул на Натана требовательный взгляд, тут же ставший испуганным. Боится... снова боится... теперь боится, а был таким наглым. Смеялся... звонко и злобно... всегда одинаково. «Ты слишком неуверен в себе, друг мой» — и эта улыбка... красиво изогнутые губы, которые сейчас разбиты в кровь...

У Натана потемнело в глазах.

— ... Натан?

Собственное имя донеслось до него будто издалека. Он моргнул, сгоняя дымку, и ужаснулся тому, что только что почувствовал... тому, что почти собрался сделать. Эльф смотрел на него, его глаза были невыносимо, болезненно синими — неестественно синими, у людей таких глаз не бывает...

— Ты присягал, — тихо, но внятно проговорил Глориндель, и Натан деревянно кивнул.

Он развязал эльфа, и тот, оттолкнувшись непослушной ладонью от ствола, шагнул вперед. Покачнулся, но на попытку Натана поддержать его отстранился.

— Надо вашу рану перевязать, — неуверенно сказал Натан. Наваждение прошло, и теперь нарастало чувство вины — гораздо более сильное, чем то, которое он мог испытывать за промедление, стоившее Глоринделю не только попранного достоинства.

— Я сам, — ответил эльф и, шатаясь, побрел к коню. Натан не стал спорить — просто смотрел, как Глориндель вслепую промывает рану вином и неловко делает перевязку из носового платка. Повязка тут же пропиталась кровью. Эльф отхлебнул из фляжки остаток вина и глубоко вздохнул.

— Едем.

— Вы сможете держаться в седле? Вам бы отдохнуть...

— Едем, я не хочу здесь оставаться.

Натан пустил Глоринделя вперед, следя, чтобы тот не свалился с коня. Эльф немного покачивался, но падать вроде не собирался.

Они ехали молча не меньше часа, прежде чем Глориндель, не оборачиваясь, спросил:

— Почему ты не дрался?

— Потому что мне надо доставить вас в столицу живым, — отозвался Натан — он ждал этого вопроса, и у него было время придумать ответ.

— Лучше погибнуть с честью, — угрюмо сказал эльф.

— Странные у вас представления о чести!

— Это у тебя они странные.