Светлана Гамаюнова - Сказки птицы Гамаюн Страница 8

— Не знаю, вижу — и всё. Я её вижу так же, как дерево или огонь, она у меня перед глазами. А что, это так странно?

— Да есть малость. Мы вот точно не видим. Мы умеем мечами махать, из лука стрелять, на коне скакать, Карена вон управлять учили, да как-то так скучно эта грамота идет, не знамо почему — вроде и запоминаем, а как будто мимо ушей. Не нагулялись еще.

Парни расстелили плащи на собранные листья, чтобы не так жестко было, и сказали:

 — Все, ложимся, завтра, может, из леса выедем.

Поставили охранное заклинание, хотя я сказала, что в этом лесу ни один зверь к нам не подойдёт, и стали ложиться. Я сидела ни жива, ни мертва. Никогда еще рядом с парнями не спала, как это? Но другого выхода не было, я по-быстрому сбегала в лес, чуть умылась и пристроилась с краю за Михелом. Кожу обдало жаром от запаха мужского тела, полыхнули щеки, я таких запахов и не чувствовала раньше. Когда на коне ехали, ветер обдувал, да конем сильно пахло, а тут запах, мужской, но не противный, а какой-то притягательный, так и хочется в нем раствориться, прижаться и уткнуться в рубаху, а то ещё прижаться покрепче. Ой, что это со мной делается? Наверно, надо бежать.

Пришла мысль: «Лотта, ты что, хочешь, от себя бежать, от мечты, от пути? Ну, нет, не на ту напали. Все перетерплю, а то, что смущает, так мало ли что смущает. Даже Сильва, и то выдержала и виду не подала, что страсть в ней огнём пылает, а то бы пропали молодцы. А я что, грудь свою тощую потуже полотном перевязала, не почувствуешь, что девушка. Микулишна еще подтрунивала: Лотта, может, настойкой какой её помазать, чтобы росла? А на что мне грудь вообще при такой внешности, пусть будет как будет».

Как больно иногда чувствовать себя уродкой, когда рядом такие красавцы.

Утром проснулась как ни в чем не бывало. Сказала себе строго-настрого: «Что нельзя получить, о том и мечтать не смей, ты поняла, Лотта, то бишь Лот? Имеем то, что имеем и умеем, а я в лесу много чего умею».

Побежала проверять силки. В них попали два зайца, быстро их освежевала, завернула в лопухи, чтобы до вечера не испортились, и мы продолжили путь.

Мы ехали, и парни болтали о своем, о мужском. Вспоминали дворцовую жизнь, свои шалости, иногда спрашивали меня про лес, животных и удивлялись, как я много знаю. Они были довольно разные: Карен посерьёзнее, основательнее, более спокойный, потому и посадили меня к нему на лошадь, а Михел был как огонь, он все время то горячо рассказывал что-то, то смеялся, подтрунивал надо мной и Кареном, называя его Хи. Я сначала очень удивилась, что за странное прозвище, но потом узнала, что и у Михела есть прозвище — Ха, и что эти прозвища у них с детства. Они так много смеялись, что нянька, поддразнивая их, стала звать Хи и Ха. Они выросли, но прозвища остались, и эта вольность грела душу во дворце, насквозь пропитанном правильным поведением.

Вторая ночёвка прошла также, я уже не так краснела. Даже когда замёрзший Михел прижал меня посильнее, я только охнула про себя, и по животу пробежали толпой мурашки. Заяц был сытный, и спали мы хорошо.

На третий день мы выехали на опушку. Впереди простирался огромный луг, была видна река, небольшие лески и перелески — и так до самого горизонта. Парни переглянулись: куда ехать? Вопрос стоял очень явно, нигде не было видно ни одного поселения, спросить не у кого, и мы остановились в задумчивости.

— Ну что, Лот, ты свою работу сделал, можешь направляться домой, а вот куда нам двигаться, сказать затруднительно. Поедем, куда глаза глядят.

Это они, конечно, здорово придумали — по-мужски, умно.

— Нет, давайте подумаем, — сказала я. — У меня есть идея. Я, пока мы ехали по лесу, явственно видел тропу — может, сейчас хоть направление увижу. Скажите, куда вы едете точно и что об этом месте знаете?

Карен вздохнул и сказал:

 — Сначала хотели заехать к Марье Искуснице. Про неё разное сказывают: и красивая, и ладная, и на всякие игрища искусная, — при этом Карен странно покраснел, — и готовит вкусно. Живет в тереме посреди Лисьего озера с подружками да прислугой и ждет суженого своего. Замуж пойдёт только за того, кто ей приглянется. Хорошо, чтобы мы ей не приглянулись — не хотим жениться, но познакомиться интересно. Да и отцу дал слово, что мы к трём царевнам съездим, а слово принца — оно крепкое и нерушимое.

И такое гордое выражение на лице у него написано было, что я чуть не расхохоталась.

— Карен, — сказала я, — дай попробую представить себе это место и, если Макошь поможет, укажу Вам путь.

Я села, поджав под себя ноги, и уставилась вдаль, представляя себе Лисье озеро с теремом посредине. Где-то, видимо, прошел дождь, и на небе перекинулась радуга, да такая красивая, отродясь такой красивой не видала. Да и расположилась на небе она как-то странно — не на горизонте повисла, а как будто от холма, где мы сидели, краем отходить начала и на восток перекинулась. Я посмотрела на это чудо, и концы арки как бы сами собой соединились по земле в легкую дымку, что бежала по траве. И я увидела тропу. Это был путь, мне его дали.

Подскочила, запрыгала на месте.

 — Ура! Ура! Есть, мы едем.

 — Стой, Лот, кто это едет? Тебе домой надо, к Микулишне, мы уж как-нибудь справимся.

Я чуть не разрыдалась, так сердце сжалось. Поняла, что мне обязательно ехать надо, что если не поеду, то хоть топись. Посмотрела на парней и, набравшись смелости, выпалила:

 — Ничего с Микулишной не случится, я ей не родня, просто она меня на проживание взяла, а я уже вырос, могу и сам жить попробовать, а вы вот без меня не доедете, тропу ведь только я вижу, заплутаете опять, а я вам не буду помехой.

Принцы переглянулись и… согласились.

Поехали. На прощанье я прижалась к дубу.

 — Прощай, — прошептала, — расскажи Мавке, она передаст Микулишне, что я дальше поехала. Не печальтесь обо мне, я вернусь. Просто это моя дорога, и она начинается. Лес будет всегда со мной. Лес мне отец, а мать мне дорога, и я хочу с ней познакомиться.

Мне нравился простор, но после густой чащи леса казалось, что я как будто раздета, беззащитна перед этим ветром, который стегал наших коней, солнцем, которое светило не сквозь листву деревьев, а норовило ослепить и согреть своим последним теплом. Осень входила в свои права. Все равно я люблю тебя, Сива. Пожелай мне удачи.

Кони перешли в галоп, радуясь, что выбрались на простор, а я, спрятавшись за широкую спину Карена, чувствовала себя удивительно счастливой. Вперед, что там нас ждет? Что ждет тебя, Лотта? Что??

Марья Искусница

Мы скакали до озера три дня. И когда за леском появился изумительно красивый терем, как будто вырастающий из озера, мы даже сразу не поверили своим глазам. Неужели приехали?