Руслан Мельников - Магиер Лебиус Страница 8

– Раз уж древнее правило позволяет любому странствующему рыцарю принять участие в схватках, – как бы между прочим заметил Альфред после недолгой паузы, – то и своего соседа гнать с ристалища за несоблюдение необходимых формальностей вы, конечно же, не станете.

– Чего же вы хотите, господин маркграф? – нахмурился Рудольф.

Он еще не понимал замысла «доброго соседа» с коварной змеей на гербе и с невпечатляющей сотней всадников за спиной. И непонимание это настораживало и смущало бургграфа.

Чернокнижник изобразил на лице наивно-удивленное выражение:

– Чтобы Верхняя Марка была достойно представлена в Нидербургском турнире, разумеется.

– Это… – бургграф вновь растерялся и от растерянности совсем уж ни к месту начал запинаться, – это…

Это все?!

Такого оборота он не ожидал. Ну никак! Неужели громадная повозка Альфреда Оберландского в самом деле забита турнирным снаряжением на все случаи жизни? Неужели появление маркграфа-затворника в нидербургских землях действительно вызвано лишь безобидным желанием поразвлечься и преломить копье на ристалище? Или не такое уж оно безобидное, это желание? Или стоит за ним нечто большее?

– Это… – Рудольф Нидербургский, по большому счету, не знал, что и сказать-то сейчас.

– Считайте, что это дело чести, любезный сосед.

Очень интересно! Выходит, Чернокнижник тоже имеет какие-то представления о чести… Что ж, тем хуже для него. Бургграф еще раз обвел изучающим взглядом выстроившихся на ристалище остландских рыцарей и сгрудившихся у трибун нидербургских солдат, немногочисленную свиту Альфреда, странную оберландскую повозку, остановившуюся у дальнего въезда на турнирное поле…

Возница в мешковатой одежде и капюшоне, скрывающем лицо, слез с козел и подозрительно копошился у левого борта. Поправлял полог? Или что-то доставал тайком из закрытого воза?

Рудольф оглянулся на крепость. Вздохнул с облегчением: из ворот, разгоняя толпившуюся у подъемного моста чернь, уже выезжала конница. Гарнизонная сотня рейтар, в любое время готовая к походу, к бою, к вылазке. Правильно выезжала – сразу за рвом свернула вправо и влево, стремясь по широкой дуге зайти в тыл, окружить ристалище и отряд маркграфа.

Альфред демонстративно не замечал опасности. Ну и дурак!

– Так, значит, вы намереваетесь принять участие в наших поединках, ваша светлость? – хищно протянул Рудольф Нидербургский.

Маркграф вновь улыбнулся. Ответил коротко и странно:

– И да, и нет, дорогой мой бургграф.

Два конных отряда городской стражи – по пол-сотне всадников в каждом – гнали галопом, не таясь уже, не скрывая своих намерений, смыкали клещи. И вот…

Вот и все! Попалась пташка!

Но почему все же Чернокнижник и его воины не озираются, почему не хватаются за оружие, почему ведут себя так, словно не происходит ничего непредвиденного? А может, в самом деле – ничего непредвиденного? Может, проклятый змеиный граф заранее все просчитал и… И что?

Все, хватит загадок и скрытых издевок! Долг вежливости отдан. Пришла пора говорить с врагом более подобающим случаю языком. Взгляд бургграфа посуровел, доселе негромкий голос обрел силу, зазвенел сталью:

– Я должен признаться вам, маркграф. Приглашение на турнир в ваши владения мною, как организатором празднеств, не было послано сознательно.

Альфред вздохнул и, будто актеришка в дурной пьесе дешевого заезжего балагана, печально закатил глаза под самое забрало.

– Честно сказать, где-то в глубине души меня мучил червь сомнения. Да и мои верные вассалы, – не оборачиваясь, оберландец махнул рукой назад, на своих хмурых всадников, – предостерегали меня.

Тяжкий, но вот едва ли искренний вздох…

– Однако я, по наивности своей, не хотел верить в подобную… подобную… – дерзкий гость укоризненно покачал головой, – в подобную низость, господин бургграф.

Проклятый паяц! Рудольф Нидербургский сжал кулаки.

На ристалище дрогнула неровная шеренга возмущенных рыцарей-поединщиков. Но впереди прочих, конечно же, оказался Дипольд Славный. Самый шустрый, самый горячий, самый удачливый в сегодняшних боях, он бросил коня чуть не на самую ристалищную ограду.

ГЛАВА 6

– Мерзавец! – глухо пророкотал гейнский пфальцграф из-под подбородника и турнирного шлема. – Как смеешь ты, явившийся сюда без приглашения, оскорблять достойного хозяина и устроителя благородного состязания! Я, Дипольд Гейнский, прозванный Славным, вызываю тебя, маркграф Оберландмарки Альфред по прозвищу Чернокнижник, и любого из твоих рыцарей-защитников! Немедленно! Бой до смерти! Пешим или конным! Любым оружием! На любых условиях!

Дело сделано. Вызов брошен. По всем правилам, по всей форме, при свидетелях. Дипольд успел сделать это первым.

Альфред, однако, даже не поворотил головы к вспыльчивому юноше и – неслыханное дело! – не ответил на вызов. Как ни в чем не бывало, словно ничего не произошло, маркграф продолжал, обращаясь к Рудольфу:

– Как-то совсем уж не по-соседски получается, ваша бургграфская светлость, вы не находите?

И дальше – сразу, не дожидаясь ответа, не интересуясь реакцией собеседника:

– А позволено ли мне будет узнать, отчего там, где собираются лучшие остландские рыцари, не нашлось места представителю Верхней Марки?

Рудольф Нидербургский нахмурился. Удивительный все-таки получается разговор. Вроде как приходится оправдываться перед негодяем. Что ж, ладно, можно и объяснить, раз уж маркграф столь непонятлив.

– Кодекс рыцарских турниров, – жестко отчеканил бургграф. – Он гласит, что за преступление перед верой должна следовать кара. И благородным рыцарям – добрым сынам матери нашей церкви – надлежит изгонять преступника из своего общества. Изгонять не только словом, но и – если потребуется – оружием. Изгонять или изничтожать, как богопротивного еретика.

– Ах вот оно что?! – Теперь маркграф изобразил на физиономии радостное просветление. – А я-то думал, неразумный! Я-то гадал!

Невероятно! Обреченный, обложенный со всех сторон, маркграф откровенно потешался над ним, Рудольфом Нидербургским! Над ними всеми! Хотя ничего смешного в словах бургграфа не было. Он лишь озвучил неписаные, но всякому благородному рыцарю известные правила.

– Так вот, значит, в чем меня подозревают? – Альфред Оберландский продолжал нагло скалиться в лицо бургграфу. – Преступление против веры, значит…

– Это не подозрение, маркграф! Это обвинение! – Рудольф терял терпение. – Вы – враг истинной веры и Господа нашего! Всему Остланду известно, что вы пытались практиковаться в запрещенных черных искусствах, а ныне укрываете в своих землях… всяких… прочих…