Виталий Вавикин - Эта короткая счастливая жизнь Страница 8

– Сто долларов?! – возмутилась Фелиция.

Вспоминая Хайнцев, она думала, что у них было не так и плохо. Или в родном городе. Хайфилдс снился ей, представляясь чем-то милым и до боли приветливым на фоне безразличного Чикаго. Фелиция смотрела на тех, кем хотела стать и думала, что никогда не сможет быть похожей на них. Манера держаться, наряды – всё это было чем-то недоступным и заоблачным. У неё никогда не будет достаточно денег, чтобы купить себе такую одежду. Можно лишь сесть в вагон и отправиться домой.

– Мы можем взять вас посудомойкой, – сказал седеющий управляющий, когда денег осталось на последний обед.

Фелиция спросила, сколько ей будут платить. Посчитала, что за вычетом расходов, ей потребуется четыре месяца, чтобы заработать на билет домой и безрадостно согласилась.

– Мисс Раймонд! – представительно звал её шеф-повар, щеголяя своим итальянским акцентом, а затем, словно издеваясь, велел подмести, подать кастрюлю, помыть посуду, убрать со столов. Фелиция исполняла всё, не поднимая глаз. В старом платье, с невзрачным лицом, увядшим от неудач. Никто не замечал её. Безликая и бесполая.

В какой-то момент она даже забыла, кто она. Фелиция Раймонд. Это было всё. Остальное осталось где-то в прошлом. Даже музыка, которая раньше заставляла сердце биться сильнее, прекратила своё существование, стала разбросанным набором нот.

Пару раз кто-то из нанятых управляющим грузчиков отпускал в её адрес скабрёзные шутки. Один из них даже как-то предложил ей встретиться, но Фелиция сочла это за очередную шутку. В день, когда заработанных денег хватило на билет домой, Фелиция подошла к зеркалу и подумала, что не может вернуться в родной город в таком виде. В свои восемнадцать она выглядела лет на тридцать. Единственное платье потёрлось, а зимняя одежда пришлась бы впору любому бездомному.

«Придётся остаться до весны», – решила Фелиция, прошлась по магазинам и купила новое платье. Как только покупка была сделана, и наступило утро следующего дня, осознание верности принятого решения заметно пошатнулось. Фелиция расплакалась, не переставая мыть грязную посуду, но никто этого не заметил. Грузчики затеяли какой-то бестолковый спор, и проигравший, под гогот друзей, подошёл к ней и предложил поужинать. Фелиция отказалась.

– Чёртова замарашка! – проворчал грузчик.

Фелиция мысленно послала его к чёрту, но на следующий день пришла в новом платье. Поступок не закончился ничем хорошим, лишь на дешёвой ткани появились два жирных пятна.

«Может быть, поискать другую работу?» – подумала Фелиция, но после предыдущих поисков желания снова бросаться во все тяжкие не было. Она вспомнила дом и решила, что в следующий раз точно уедет. Желание вернуться к родителям стало ещё больше, когда бар, в котором она работала, закрылся, вынуждая снова искать работу. Шеф-повар смеялся и самоуверенно рассказывал о том, что его ждёт новое место. Слушая его весёлый голос с итальянским акцентом, Фелиция долго не решалась подойти и попросить его подыскать что-нибудь и для неё.

– А, мисс Раймонд! – расплылся он, награждая Фелицию снисходительным взглядом.

Опустив голову, она скороговоркой выпалила свою просьбу.

– Ну, не знаю. Не знаю, – проворковал он, потешаясь над её смущением. – Снова желаете мыть за мной посуду?

– А это возможно?

– Может быть, – продолжая смеяться, он похлопал её по плечу и дал адрес нового бара. – Зайдёшь туда через неделю. Спросишь Марио.

Фелиция поблагодарила его и ушла домой, получив расчёт. В овощной лавке она познакомилась с каким-то невзрачным парнем, но не решилась прийти на назначенное им свидание. Закрывшись в своей комнате, она проверила, не пропал ли у неё голос после недавней простуды, однако соседи быстро урезонили этот порыв.

– Извините, – буркнула Фелиция и легла в кровать.

Кажется, тогда и появился Персибал, на вторую или третью неделю её работы в новом баре. Сейчас она уже не помнила точно. Высокий чернокожий музыкант с божественными пальцами и глубоким, вечно охрипшим голосом. Фелиция влюбилась в него с первых аккордов. На кухне было жарко, и за звоном посуды мотив песни был почти не слышен, но когда она вышла, чтобы убрать со столов, мир словно перестал существовать для неё.

В клубах синего сигаретного дыма, под нескончаемый гомон голосов, Персибал играл на пианино, закрыв глаза, заставляя свой голос сливаться воедино с музыкой, продлевая мелодию струнного инструмента. Сам мотив и то, как это исполнялось, позволило Фелиции забыть обо всём. Ничего не осталось. Лишь музыка и льющаяся песня. Все мечты, все надежды и желания вспыхнули с невероятной силой. Неудачи отступили, забылись. С открытым от изумления ртом, Фелиция смотрела то на пальцы, то на полные губы, за которыми сверкали кристально белые зубы Персибала. Сердце замерло от восторга. На глаза навернулись слёзы. Фелиция и не помнила, когда в последнее время ей было так хорошо и легко. Закрыв глаза, она позволила мотиву подхватить себя и унести в чарующую страну счастья и музыки. Хотелось запомнить эту песню. Выучить её. А потом, когда ночь будет слишком тёмной и холодной, вспоминать её, напоминая себе, что в жизни есть и более важные вещи, чем отчаяние и нужда.

Персибал вздрогнул и, открыв глаза, попытался отыскать в толпе женщину, чей голос так внезапно вклинился в его песню. Увидев Фелицию, он улыбнулся. Посетители, решив, что это запланированная шутка, весело загоготали. Фелиция очнулась от своего волшебного сна, густо покраснела и убежала на кухню. Там и отыскал её Персибал, закончив выступление.

– Простите, – прошептала Фелиция, боясь, что её сейчас отчитают. – Я не хотела. Я…

– Мне понравилось, – Персибал широко улыбнулся, снова демонстрируя безупречные зубы.

– Понравилось? – Фелиция, закусила губу, ожидая, что сейчас последует грубая и непристойная шутка.

– У тебя очень хороший голос, – огорошил её Персибал.

Рот Фелиции снова открылся. Она смотрела в его жёлто-карие глаза и не знала, что сказать.

– Когда ты закончишь работать? – спросил Персибал, подходя ближе.

Фелиция запрокинула голову и глуповато моргнула.

– Думаю, мы могли бы попробовать петь вместе, – напрямую предложил Персибал. Достал из кармана часы и тяжело вздохнул. – Завтра, за два часа до открытия, – он посмотрел на шеф-повара. – Думаю, я смогу договориться с управляющим, чтобы дал нам возможность потренироваться.

Шеф-повар презрительно хмыкнул, но Персибал не обратил на него внимания.