Stashe - Кайорат Страница 8

— А что ты украл у волкодлаков? — спросил я.

Возникла неловкая пауза. Осирис замер на середине широкого взмаха руками, а Пилон с поднятым копытом.

— Кстати, да, — согласился он, — мы тебя спасали. Давай уж, дружок начистоту.

— Ты же вор, — напомнил Осирис, — где твоя совесть? Вспомни кодекс. Я не обязан ничего говорить.

— А я не вор, — и хотя икуб меня не доставал как Пилон, я устал от их совместного внимания и рад был перевести стрелки.

— Да не скажу я. Рано нам дружбу водить. Всего то знакомы без году неделя и туда же. Расскажи — покажи. С чего?

— Вот еще рано! Да, мы повязаны как близнецы пуповиной, икуб. Едва выпутались из такой передряги, — возмутился Пилон.

— Чушь. Это еще не повод вести доверительные беседы. С тобой и малышом я только что познакомился.

Жеребец ненадолго задумался. Лично меня беспокоили несколько иные вещи, нежели разборки двух воров, но… выбора мне не оставили. Какое-то время Осирис и Пилон громко препирались, пока не устали орать. Потом довольно долго ворчали о несправедливости и наглости отдельно взятых типчиков. Только после этого, наконец, воцарилась тишина. Я свободное время посвятил осмотру местности. Вокруг было довольно лысо, редкая желтоватая растительность пучками торчала из сухой пыльной почвы. На пригорочке тускло мерцали фиолетовым врата. Сияние их постепенно бледнело, но врата работать не стали. Кроме пыли и чахлой зелени я смог разглядеть только неровную полосу гор на горизонте. В общем, и правильно. Врата всегда старались располагать подальше от жителей, поселений, в недоступных обычным существам местах. Миры населены огромным количеством существ, но многие из них даже не подозревают о соседях. Такие как мой или горгулей полны мудрецов. А вот те же феки? Ведь миров похожих на их большинство.

Я был полностью поглощен свалившимся на меня приключением. Может, не стоило так открыто радоваться, но гулять по травке значительно приятнее, чем торчать на привязи в башне. Немного исследовав окрестности и убедившись, что ничего нового на горизонте не возникло, вернулся к стихийному лагерю. Пилон и Осирис вели оживленную беседу. Я пристроился рядом, и слушал, периодически почесываясь. Спутники строили догадки, в каком именно мире мы очутились и что делать дальше. Перебрав с десяток вариантов, Пилон и Осирис посмотрели в мою сторону.

— У тебя есть предложения?

Я испуганно помотал головой. Они скептически переглянулись и снова погрузились в обсуждения. Я слушал настолько внимательно, что проснулся только тогда, когда голоса над моей головой стали неприлично громкими.

— Вот, скажи мне, Ося это, по-твоему, нормально?

— Что ты имеешь в виду?

— Нашего малыша.

— Не понимаю, Пилон. У нас, что дел других нет? Ну, спит он.

— А скажи мне, Ося, как часто ты видишь спящего на спине, с растопыренными лапами куратора размером два на два метра, плюс хвост. Чтобы при этом он подергивался во сне и храпел?

То, что я храплю, явилось открытием.

— Пилон, да хватит уже. Малыш устал, был в плену, голодал, наверное. Возможно, не спал долго. Чего ты цепляешься к фигне всякой. Буди его. Разве он крупный? Он вообще какой-то маленький. Я думал, кураторы огромные. А они размерами похожи с драконами?

— Разные бывают. А это детеныш, — Мрачный голос Пилона, оригинальность которого не была оценена, заставил меня открыть глаза. Перевернувшись на бок и зевнув, я поинтересовался:

— Мы пришли к решению?

— Угу, ты взлетишь и оглядишься. Потом расскажешь нам. И решим, в какую сторону идти. Ночевать около врат все-таки не хочется, — ответил Осирис.

— А ты думаешь, он сможет внятно рассказать? У малыша явные проблемы с дикцией, — язвительно вставил Пилон.

— Ну, хватит. Кайорат, справишься?

Кивнув, я потянулся и отошел от них. Взлетал легко. Хороший обед и сон творят чудеса. Поднимался выше и выше. Тем, кто не познал полета никогда не понять крылатых. Накатывает восторг и желание клекотать. Ты словно скидываешь путы земли, отрываясь от поверхности. Уже не тело — душа рвется к солнцу. Это как обретение невиданного могущества, когда скользишь в воздушном океане, над миром, а ветер то ласкает, то кидает в неизвестность. Рассекаешь глубокую синеву ножами крыл и ныряешь вверх. Кружево облаков — розовых, голубых и желтых, несется навстречу и рассыпается туманной пеной, как только врываешься в него. Невозможно описать. Только почувствовать.

Я покружил немного ни о чем не думая, вдыхая бьющий в морду горячий воздух. Потом поднялся выше, туда, где воздушные потоки стали холоднее, и полетал еще немного. Здесь, наконец, можно как следует осмотреться, не опасаясь язвительных замечаний копытных. Полет — бесконечность в кратком миге. Мне совсем не хотелось опускаться на землю. Но дело есть дело, это отец в мою голову вдалбливал долго. Я полетел вперед и наконец-то, увидел нечто интересное, с чем стоило возвращаться к спутникам.

— Ну, как? — проорал Осирис, едва дождавшись моего приземления. Ветер, поднятый крыльями, заставил икуба морщиться. Трепал одежду и волосы. Потоптавшись на месте, я аккуратно сложил крылья за спиной и ответил:

— Увидел город. Севернее, за грядой из скал поменьше.

5

— Город? — Пилон переглянулся с Осирисом. — Это уже интересно. Сколько до города? Навскидку, малыш?

— Наверное, часа три, — глазомер у меня развит хорошо, не подкопаешься. Мои товарищи оживились, — лететь, — добавил я. Осирис почесал голову. Его длинные волосы спутались окончательно и торчали в разные стороны.

— Выхода нет. Придется воплощаться, — грустно произнес икуб.

— Ну, давай помалеху. Только неспешно, ты все-таки устал порядочно сегодня, — Пилон отошел немного в сторону и я поспешил отойти следом. Осирис глубоко вздохнул и покосился на меня:

— Малыш, у тебя уши и гребень торчком стоят. Не боись. Я сейчас просто воплощусь в похожего на тебя дракона, разницы особой нет. Да и не надолго это. Так мы сможем перемещаться быстрее. До города, конечно, не полетим, спустимся прежде, чем окажемся в поле их видения. Ведь мы не знаем, в каком мире находимся. И потом, когда опустимся, решим, как пробраться в поселение. Вижу, тебе стало лучше, — подмигнув, Осирис широко развел руки и начал кружится. При этом он что-то громко распевал. Тягучий и противный мотив ввинчивался в уши. Тело икуба равномерно двигалось, постепенно ускоряясь, и вскоре меня замутило. Сначала возникло сосущее чувство под ложечкой, а потом в пасти появился противный металлический привкус. Между тем тело Осириса медленно меняло очертания. Его окутывала белая, похожая на туман дымка, которая постепенно поднималась от ног к голове. Я неотрывно наблюдал за икубом и пришел к выводу, что воплощение происходит достаточно болезненно. Лицо Осириса временами искажала боль, он то краснел, то бледнел. Но странная мелодия, навязанная им, звучала также четко и громко, как и вначале. Тело икуба странно плыло, словно подтаивало, по нему прокатывались волны воздуха, и казалось, они ломают хрупкий скелет. Неприятное зрелище. Они проносились, выворачивали круг за кругом конечности и неуклонно заменяли одну сущность на другую. Когда дымка скрыла фигуру полностью, я не выдержал и отвернулся. Тошнота стала почти невыносимой, и мне с трудом удалось справиться с позывами к рвоте. Вскоре, к несказанному облегчению наступила тишина. Я, тяжело дыша, потихоньку повернулся к Осирису. Должен сказать, прежними в его облике остались лишь разноцветные глаза. Все остальное изменилось. С выражением легкой меланхолии на морде перед нами стоял зеленый дракон, чуть меньше меня ростом. Его изумрудную шкуру покрывали светлые разводы. Собственно, я легко назвал бы его и куратором клана Малахит, но пара "но" не позволили этого сделать. Тело у дракона вышло худое и длинное. Правда, всегда можно сослаться на другую ветвь рода. В остальном Осирис выглядел вполне натурально. Я был поражен.