У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ IV Страница 8

Сунь У-кун, видя, как оба его брата попали в лапы врагам, понял, что одному ему не справиться. Не зря говорится: «Одной рукой не отразишь двух кулаков, а двумя кулаками не перешибешь четыре руки». Сунь У-кун издал клич, отбил своим волшеб ным посохом удары всех трех дьяволов сразу, перекувырнулся и, вскочив на облако, умчался. Третий демон, видя, что Сунь У-кун пустился наутек, сразу же встряхнулся и принял свой первоначальный облик – превратился вмиг в огромную птицу. Расправив крылья, он полетел вдогонку за Сунь У-куном. И как бы вы думали, догнал он его? Помните, когда Сунь У-кун учинил буйство в небесных чертогах, против него не устояло стотысячное войско небесного царя, а от небесных духов он спасся благодаря уменью летать на волшебном облаке: перекувырнется разок – и восемь тысяч ли позади, перекувырнется другой, – глядишь, сто тысяч ли отмахал. Никто не мог догнать его. Однако этот дьявол одним взмахом крыльев покрывал расстояние в девяносто тысяч ли. Стоило ему два раза взмахнуть крыльями, как он настиг Сунь У-куна и, клюнув его, зажал в когти, да так крепко, что тот даже пошевельнуться не мог. Чтобы он ни придумывал, избавиться от когтей ему не удалось бы. Предположим, с помощью волшебства он принял бы другой облик или стал невидимым, ему все равно некуда было бы деваться. Он мог увеличиться, но тогда дьявол разжал бы когти, а если бы он стал уменьшаться, дьявол еще крепче стиснул бы его. И вот дьявол со своей добычей снова направился в город. Там он разжал когти, сбросил Сунь У-куна прямо в пыль и приказал бесенятам связать его и поместить вместе с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном. Старый и второй демоны вышли к младшему и приветствовали его. Затем все трое направились во дворец. Дьяволам, конечно, повезло! Не свяжи они Сунь У-куна, он наверняка расправился бы с ними.

Было время второй стражи. Дьяволы столкнули Танского монаха с места, на которое с почетом усадили его вначале. При свете фонарей Танский монах увидел своих спутников: они лежали на полу, связанные по рукам и ногам. Сюань-цзан упал на грудь Сунь У-куна и заплакал.

– О мой верный ученик, – причитал Танский монах, – из каких бед ты выручал меня, скольких дьяволов-оборотней покорил своим волшебством, а теперь ты сам попался. Что же будет со мною, с несчастным монахом?

Чжу Ба-цзе и Ша-сэн, услышав эти причитания, не удержались и зарыдали. Один только Сунь У-кун оставался спокойным.

– Не волнуйся, наставник! – посмеиваясь, сказал он. – И вы, братья, не плачьте! Что бы эти дьяволы ни придумывали, все равно они не причинят нам никакого вреда. Пусть заснут покрепче, тогда мы спокойно выберемся отсюда.

Чжу Ба-цзе не выдержал.

– Братец, ты снова затеваешь недоброе! Мы ведь связаны пеньковыми веревками, да еще смоченными водой. Тебе-то хорошо, ты ведь тощий и не чувствуешь боли, а каково мне! Да ты взгляни на мои руки. Веревка впилась в них на глубину двух цуней! Как же избавиться от таких пут?

– Подумаешь, пеньковая веревка, – со смехом сказал Сунь У-кун. – Да если бы нас связали канатом толщиной с чайную чашку, и то для меня ничего не стоило бы освободиться. Знаешь пословицу: «Осенний ветер пролетает мимо ушей»? Мне это не впервые.

Пока они беседовали, до их слуха донеслись слова старого дьявола:

– Ай да младший братец! До чего же силен, умен и как ловко выполнил свой замысел! Сам Танский монах оказался в наших руках.

Затем последовало приказание:

– Эй, слуги, пусть пятеро носят воду, семеро – чистят котел, десять – разжигают огонь, а двадцать – тащат железную клетку. В этой клетке сварим на пару четырех монахов. Сами отведаем, да и слугам нашим дадим по лакомому кусочку, пусть и они обретут долголетие.

Чжу Ба-цзе задрожал от страха.

– Слышишь, братец? Эти дьяволы собираются нас сварить и съесть.

– Не бойся! Дай только мне узнать, мастера ли они готовить пищу.

Ша-сэн заплакал.

– Дорогой брат, – сквозь слезы проговорил он, – перестань шутить, не время! Считай, что одной ногой мы уже в преисподней. Не все ли равно теперь – мастера они готовить пищу или нет.

Не успел Ша-сэн проговорить это, как до них донесся голос второго дьявола:

– Вот Чжу Ба-цзе будет трудно сварить на пару.

Чжу Ба-цзе просиял:

– Амитофо! – воскликнул он. – Кто мой тайный благодетель?

Затем раздался голос третьего дьявола:

– Если будет трудно сварить, мы сдерем с него шкуру.

Тут Чжу Ба-цзе так перепугался, что начал вопить не своим голосом:

– Не надо сдирать! Не надо! В крутом кипятке все равно разварится!

Тогда вмешался старый дьявол:

– Того, кто плохо варится, нужно положить на нижнюю решетку клетки.

Сунь У-кун расхохотался.

– Ну, Чжу Ба-цзе, не бойся, эти дьяволы ничего не смыслят в стряпне.

– Откуда ты знаешь? – полюбопытствовал Ша-сэн.

– А вот откуда. Когда варят на пару, продукты начинают развариваться сверху. То, что плохо разваривается, кладут на верхнюю решетку и увеличивают огонь, чтобы он охватил кругом весь котел. Если же класть их на нижнюю решетку, хоть полгода вари, все равно останутся сырыми. А дьявол говорит, что Чжу Ба-цзе надо положить вниз. Ясно, что он ни черта не смыслит.

– Братец! – воскликнул Чжу Ба-цзе. – Выходит, они собираются сварить нас заживо. И как только увидят, что пар от меня не идет, оттащат, перевернут на другую сторону и снова на огонь, пока не разварят с обеих сторон. Стало быть, нутро мое останется сырым. Так, что ли?

Пока он говорил, прибежали бесенята.

– Вода кипит! – доложили они.

Дьявол распорядился втащить пленников. Толпа бесенят сразу же приступила к делу. Чжу Ба-цзе уложили на самую нижнюю решетку клетки, а Ша-сэна – на вторую. Сунь У-кун, смекнув, что и его сейчас понесут, тотчас освободился от веревок. Зажгли фонари. «При таком тусклом свете удобно действовать!» – мелькнуло у Сунь У-куна в голове. Он вырвал у себя шерстинку, дунул на нее своим волшебным дыханием и произнес: «Превратись!». Шерстинка сразу же превратилась в точную копию Сунь У-куна, тоже связанного веревками. Сам же он, став бесплотным, подскочил вверх, застыл в воздухе и, свесив голову, стал смотреть вниз.

Бесенята, конечно, ничего не заметили, а потащили мнимого Сунь У-куна и положили его на третью решетку. Наконец дошла очередь до Танского монаха. Его повалили навзничь, скрутили веревками и внесли на четвертую решетку. Дрова были сухие, и костер горел ярким пламенем.

Великий Мудрец не смог удержаться от горестного возгласа:

– Чжу Ба-цзе и Ша-сэну вначале ничего не сделается, а вот бедный наставник сразу разварится. Надо, не мешкая, спасать его!