Урсула Ле Гуин - Тропки желания Страница 8

Правда, прочесть заранее запланированную лекцию – о некоторых антисанитарных аспектах поединков насмерть – Боб уже не смог. Рана в бедре кровоточила вовсю, и Тамара, обронив камеру и схватив пакет первой помощи, бросилась на подмогу. Поэтому ликующие вопли жителей Гамы и стон разочарования болельщиков из Ганды оказались запечатленными лишь на звуковой дорожке да в уголках памяти. Ленты в аппарате хватило ровно до того момента, когда, ко всеобщему замешательству, поверженный дуэлянт от Ганды «восстал из мертвых». Случай беспрецедентный, с далентайи такого еще не бывало. К тому времени, однако, Боб – в лице ни кровинки, – тяжело опираясь на плечо Тамары, проковылял уже с полпути до Гамо.

– А где же Рам? – спохватился он вдруг, впервые за день. Тамаре пришлось признаться, что она и словом не обмолвилась о предстоящей дуэли и Рамчандра попросту не в курсе.

– Это как раз хорошо, – похвалил ее Боб. – Правильно сделала. Представляю, что пришлось бы выслушать, узнай он обо всем заранее.

– И что же именно?

– Недопустимо вмешиваться в естественный уклад жизни аборигенов, – дурашливым тоном прогнусавил спутник.

Тамара несогласно тряхнула головой:

– Я не рассказала лишь потому, что сегодня еще не виделась с ним. И полагаю…

Только теперь Тамара осознала, что вчера просто-напросто увлеклась и напрочь позабыла о предстоящем Бобу поединке, он отступил куда-то на самый задний план и по сравнению с безумной пляской в Доме Старости казался ей сущей ерундой, безобидным пустячком, чем-то не вполне реальным. Да он и был таким – эдакой пусть досадной, но мелкой занозой в безмятежной общей идиллии – до того момента, пока сквозь видоискатель по глазам не полоснул прекрасный и страшный алый цвет, цвет крови под безжалостным солнцем. Но Бобу ведь не расскажешь теперь такое.

– Рам сейчас на самой грани открытия, – нашлась она. – Связанного, между прочим, как раз с определенным вмешательством в этот самый уклад. Вчера он весь день проторчал в Доме Старости. Хотелось бы, чтобы ты побеседовал с ним сегодня, сразу после того, как разберемся с твоей царапиной. Ему будет небезынтересно узнать, что старики Ганды говорят о Мане. О божестве то есть, хочу я сказать. Осторожней, не зацепись за этот гадкий колючий плющ… О господи, нас нагоняют, это твои болельщики-фанаты!

Сзади с явным намерением осыпать Боба охапками цветов путти приближалась стайка девушек.

– Потита с ними? – выдавил Боб сквозь зубы.

– Нет, ее как раз вроде бы не видать. А ты что, всерьез втрескался? Сохнешь?

– Нога моя по ней сохнет. Нет, разумеется, мы с ней просто развлекались, весело проводили время. А все же интересно, кому она в итоге достанется – мне или противнику?

Дело обернулось так, что призовой поросенок достался в итоге именно Пит-Вату – единственному, кто не покинул поле битвы и кое-как отплясал Танец Победного Торжества. Узнав о том, Боб вздохнул с заметным облегчением – и темпераментом, и по всем прочим обстоятельствам местной жизни Пит-Ват как нельзя лучше подходил девушке. А что до не запечатленного камерой Танца Победы – нескольких минут вычурных поз и сплошного кривлянья, – то землянам уже доводилось снимать нечто подобное и прежде, всякие иные состязания с торжественными, по обыкновению, финалами, так что наука едва ли пострадала всерьез.

– Вот чего еще не хватало – снять фильм, в котором я подскакиваю, как орангутанг, и с воплями луплю себя по груди, – простонал, узнав о том, Боб. – Подумать только! С искалеченной ногой! По кругу, точно хромой осел из цирка!

– Орангутанг, говоришь? Осел из цирка? Весьма, весьма примечательные сравнения, – заметил Рамчандра, подбрасывая в огонь хворосту.

Они растопили очаг в хижине Боба. Шел дождь – обычное дело для ночной поры на Йирдо, – и раненый, потерявший немало крови, нуждался в дополнительном тепле. А также в словах ободрения. Воздух в хижине сразу пропитался пахучим дымком, но рыжеватые блики на стенах создавали определенный уют – это живо напомнило Тамаре долгие зимние вечера на Земле, немыслимые здесь из-за фантастически ровного климата. Боб ерзал на койке, подыскивая позу поудобнее, двое других устроились прямо у камелька, то и дело подбрасывая в огонь сухие сучья ламабы, сгоравшие с тихим треском и слабым ананасовым ароматом.

– Скажи-ка, Рам, а что означает «перменсуа»? – вспомнила вдруг Тамара.

– Мысли. Идеи. Понимание. Разговор.

– А перме… перменкъярад – так, кажется?

– Нечто схожее. С некоторым оттенком… иллюзорности, заблуждения, обмана. Игры, наконец.

– Это на языке стариков, что ли? – подал голос Боб. – Ты, Рам, когда словарь составишь, дашь мне посмотреть. А то я ни черта не понял, болтая со старичьем в Ганде.

– Кроме имени бога, – уточнила Тамара. Рамчандра удивленно поднял брови.

– Вселенную сотворил Бик-Коп-Ман при помощи своих ушей, – пояснил Боб. – Местный вариант Творения, том первый.

– Между ушей, а не при помощи ушей, – ядовито поправил Рамчандра.

– Какая, к черту, разница для Акта Творения?

– Не тебе с твоими куцыми познаниями в языке судить о том!

– Почему он взял в разговоре с Бобом подобный тон? – напряглась Тамара. Надменный, презрительный даже, голос лингвиста вдруг приобрел визгливые менторские нотки.

Вежливый и доброжелательный ответ Боба поражал контрастом:

– Я потратил несколько недель, Рам, покамест разобрался, что если у кого тут и можно найти древние предания, так только у стариков. Возможно, обратись я к тебе за помощью раньше, не потерял бы столько времени даром.

Рамчандра смотрел в огонь и не отвечал.

– Чего же ты, Рам? – гневно воззвала к нему Тамара. – Бобу следовало бы знать, о чем мы беседовали с тобой позавчера вечером. Давай-ка, поведай нам свою этимологию языка ндифа.

Лингвист не сводил взгляда с огня в камельке.

– Ты объяснишь это лучше меня, – вымолвил он наконец и неопределенно помотал головой.

– Так ты что же, успел уже усомниться в собственной теории? – вскинулась Тамара, как бы вновь обретая некую утраченную надежду.

– Нет, – ответил Рамчандра. – Все записи у тебя, в том блокноте, который ты вчера взяла просмотреть.

Сгоняв к себе в хижину за блокнотом, Тамара засветила коптилку и устроилась на полу возле самой койки – так чтобы и Боб мог все видеть через ее плечо. Часа полтора кряду они вдвоем просматривали методично собранные Рамчандрой исчерпывающие доказательства необычного происхождения местного языка, пробуя на слух многочисленные заимствования из современного английского. Сперва Боб то и дело покатывался со смеху, принимая все дело за чертовски забавную школярскую проказу, затем от души повеселился над очевидным безумием самой гипотезы. Она явно не произвела на Боба и малой толики того гнетущего впечатления, что прежде на Тамару.