Татьяна Мудрая - Карнавальная месса Страница 8

Вернулся я через три года уже не один, а в паре с Дюрандалью (сокращенно — Дюранда или Дюрра). Лапочка моя была армейской амфибией экспериментального образца и потому походила не на защитного цвета утюг или армейский говнодав без шнуровки, с задранным кверху носком, а на каплю серебристой росы. Лакомый кусочек и досталась мне по большому и хорошему знакомству. Списали ее, так и не допустив в серию, всего-навсего из-за чрезмерной самостоятельности бортового компьютера, который ни в какую не желал синхронизироваться с Сетью, особенно что касается боевых команд. Но мне на это было начхать; я пользовался им вместо автопилота и чтобы жарить яичницу. В остальном моя любимая была супер-супер: крутобокая красотка с низким прозрачным куполом крыши, который по совместительству служил солярной батареей, но мог и убираться назад, на толстенных двухкамерных колесах, которые сами уходили ей в брюхо при скоростной езде или когда я загонял ее в воду. Были при ней и мощные аккумуляторы, в которые батарея нагоняла свет ясного дня, и аптечка запчастей: ее я за все время даже не тронул, механизм был по сути безотказный.

Что до имени, которое заменило серийный номер — его Дюранда получила в честь Роландова меча и одного кораблика из «Тружеников Моря» (был такой тип Гюго; если бы вас в детстве воспитывали, как меня моя мамочка, и в вас бы это въелось).

Изнутри я похозяйничал по-своему: вытряхнул казарменный уют и вместо жестких сидений поставил полумягкие диваны. Передний — узкий, шириной в мужскую… уж не ладонь, разумеется, а в то, что на нее опирается. Каков парафраз, а? Задний — полутораспальный, с коробом внутри, где помещался базовый холодильник, складной минидуш, министиральная машинка и плита (жрали они энергию из батарей так, что хоть не пользуйся), складной столик со стульями, небьющаяся и жаростойкая посуда, тент и по временам видеоплеер — это чтобы ему меня не вводить в соблазн. Зато вот термосы, пищевой и питьевой, располагались у переднего седалища, чтобы всегда быть под рукой.

Словом, когда на одной из самодвижущихся городских дорог у Дюрры почему-то сдулось колесо и мне пришлось срочно доставать на обочине запаску, бывшую у меня в самом низу, около нас набралось человек двадцать доброжелателей, и никто не верил, что все это имущество родом из машинного животика.

— У этого парня в багажнике искривление пространства, — позубоскалил кто-то больно умный.

На самом деле я просто вынул ту стенку за спинкой заднего сиденья, что отделяет грузовой отсек от пассажирского и салон от товарного загона.

Профессию после армии я себе выбрал из длинного списка синекур: бездельника и искателя приключений на свою шею и чужие деньги. Официально это именовалось коммивояжер, а по существу мое занятие было энтомологическим: ловля бабочек с вытекающими отсюда последствиями. Экземпляры мне попадались разнообразного вида и окраски, но отборные: темные, рыжевато-золотистые, серебряно-пепельные и все как одна с длинными ножками, круглыми грудками и такой же округлой тыловой частью. Тут главное — смотреть, чтобы оно было натуральное, без накладок и жидких полимеров. Прикинешь поначалу на глазок и спрашиваешь: «Девушка, не хотите ли скатать за пределы здешней стекляшки?» Делать им обыкновенно нечего, рожица у меня от природы благолепная, а соблазн куда как велик. В любом полисе разрешено не более тридцати миль на среднюю единицу времени, да и то часто не сам едешь, а дорога тащит. А на магистрали я выжимаю двести-триста, они у меня ажно верещат от сладкого ужаса. Еще по воде скользом проедешь: озерца на нашу долю остались, хотя и горько-соленые, не приведи Бог искупаться. Войдешь одетый — выйдешь освежеванный. Ну, дальше понятно что. У меня с девушками — тоже понятно. Сам удивляюсь, почему безотказно действует: давайте закусим, выпьем, у меня это вам не макдональдсы там какие-то, видак покрутим, диски там, — через бортовой плеер прямой армейской связи. Ах, сколько у вас комфорта, умиляется насекомое. И тут практически незаметно для него вытягивается из колоды главный козырь и появляется на свет самая что ни на есть липучая баболовка: посмотрите, что у нас на заднем сиденье, под туго заправленным аскетическим пледом. Отдергиваешь — а там от белейшего и чистейшего постельного белья несет лавандой, розой, миндальным молочком и черт знает чем еще (сам стираю с Дэновыми специями). Так и тянет в себя, так и затягивает. А кто, скажите, на простыни во всем верхнем ложится? И в одиночестве?

Так-то вот. Учитесь, покуда я живой!

В этой заранее прогнозируемой ситуации во всем блеске проявляются мои деловые качества: я дарю своим подружкам белье, косметику и парфюмерию, что в моем родимом полисе уже не продаются, а в здешнем самое то. А на каждой вещице ярлычок, а на ярлычке — наводка на место, где… гм… среди посетителей такие же обходительные мужчины, как я, а наряды и мазилки бесплатные. Кстати, по моим пятам следуют уже совсем крутые мужички, которые транспортируют галантерею тоннами и девиц — контейнерами. Остается надеяться, что такие встречные перевозки никому не наносят ущерба, и каждый получает если не то, что ему нужно, то, по крайней мере, пристойный суррогат своих вожделений. Мы вообще цивилизация суррогатов, куда ни кинь, только над этим никто, кроме меня, вроде бы и не задумывался…

Вообще-то, я на любую работешку был тогда согласен, лишь бы вволю раскатывать по бескрайней и жаркой земле с ее чахлыми кустиками, солончаками и стеклянно поблескивающими лужицами, что когда-то были водоемом. Прямая дорога звенит под колесами, как гитара, и тянутся, скрещиваются на ней темные на сером полосы, то утолщаясь, то утончаясь, а воздух засвистывает в торчком поставленный ветровик и напирает на парус переднего стекла. И все тогда мне без разницы: дела, девушки (с которыми я, по зрелом размышлении, вожусь только из протеста против Дэновой голубизны), деньги, банкноты, полисы, мегаполисы… Жизнь отдай за дорогу, полет и пение шального ветра!

И вот однажды в самое лютое пекло качусь я по бетону из пункта А (мегаполис 16Х ФТЛ, в просторечии Футляр) в пункт Б (хрен его знает, какой нумерации и поименования, еще не решил пока). В таких нерегламентированных поездках, куда меня специально не посылают, а я сам организуюсь, бывает некоторый риск: если моя верная Дюрандаль непочинимо сломается, ждать помощи придется по меньшей мере сутки, а то и неделю. Связи с Сетью практически нет, ни хозяева, ни автотехники про меня не знают. Другие колесные бродяги не так чтобы совсем редки, но, как правило, солидарности в нашем брате ни на грош, а боязнь влипнуть куда не надо велика. Ну, а полис от полиса отстоит так, что пешеходу лучше не рисковать. Поэтому я помимо холодильника с его целевыми деликатесами и увесистыми консервными банками имел контрольный пакет высококалорийных продуктов: несладкий черный шоколад, прессованный инжир, курагу и финики, сублимированное мясо, «вечный» хлеб в пленочной упаковке и кислое молоко в шариках, которые утоляли жажду в отсутствие воды, если их сосать.