Михаил Белов - Царица воинов Страница 8

- Кто спускался? Зена? Ну, и что это меняет?

- Я решил. Если не хочешь, помогать, то уходи, - Клеарх был твёрд в своём намерении.

Николай промолчал, однако не оставил друга. Скоро они вошли в рощу и миновали её, выйдя к огороженному пространству перед скалой. Там сидел на корточках старик в длинном, зелёном одеянии, он поправлял тонкую цепочку ограды.

- Здесь ли находится пещера Трофония? - спросил юноша.

- Вы прошли только что через рощу героя, и здесь, действительно, его святилище, - ответил старик. - Вижу, что хотите спуститься. Это не так просто.

- А ты кто? Служитель, один из жрецов культа солнцепоклонников? - без особой вежливости спросил Николай.

- Я жрец, - кивнул тот. - Ты, похоже, из христиан.

- У нас мало времени, - Клеарх присел на колени, у него был сильный жар, и пот струился ручьём. - Мне нужно спуститься, душа горит, и чувствую я, что это должно помочь. Я словно разбит на куски, но желаю вновь быть целым...

Старик внимательно посмотрел на него, лицо его заметно оживилось, будто он увидел что-то важное, потом жрец сказал:

- Да, пожалуй, тебе нужно это сделать, и сделать быстро. Нет времени на полный ритуал, но до заката ты должен успеть омыться в реке и выпить из источника поблизости, потом же спустишься вниз. Я буду ждать тебя до утра.

- Ты его угробишь. Ему к врачу надо, а не в твою пещеру, - возражал Николай.

- Если вы так думаете, то идите в больницу, - спокойно отвечал старик. - Я же вижу, что тут не тело выступает причиной страданий, но смятение духовное. Если бы здесь были знающие люди из христиан, уверен, они бы тебе схоже сказали. Не знаю, что ваши делают в подобных случаях, но знаю, что делаем мы. Когда у человека душевная рана, утерян смысл жизни, или прошлое не отпускает - он спускается в эту пещеру, и, если боги благоволят, возвращается из неё обновлённым. Так мы словно умираем и возрождаемся вновь.

- Не ходи, - ещё раз сказал Николай.

- Я готов, - спокойно кивнул юноша.

Он окунулся в Геркину, реку, что текла неподалёку, потом поднялся к роднику, который изливался небольшим ручьём в долину, по совету жреца, выпил из него воды. Когда он начал спуск, солнце уже закатилось, и вечер сковывал мир вокруг. Николай согласился остаться на ночь у пещеры, не смотря на своё отношение к происходящему. Клеарх не обращал больше внимания ни на что, весь поглощённый одним желанием проникнуть во тьму.

Перед входом в скалу была словно выложенная камнем чаша футов в десять глубиной, куда он легко сел. Сам лаз, находившийся на дне этой чаши, оказался узок, человек едва мог протиснуться в него, в темноте разглядеть что-нибудь внизу было невозможно. Юноша опустил туда ноги, как советовал старик, потом и весь соскользнул, он пролетел по узкому коридору и упал на мягкий песок. Внутренний зал не был особенно велик, всего шагов пятнадцать в диаметре, внешнего света не было, однако пещера светилась каким-то внутренним светом, тусклым и мертвенным. Клеарх знал, что надо делать, он расстелил взятый плащ и лёг на него. Старик сказал, что ночью во сне ему явится всё, чего он жаждет, поэтому оставалось лишь ждать. В этой оглушающей тишине он не чувствовал тревоги, очень быстро уснув.

Сквозь тьму он увидел пульсирующий, мертвенный холодный свет, вновь возникла та же пещера, только во сне она была несколько иной. На стенах темнели изображения, целые сцены, где герои поражали копьями чудовищ, боги карали отступников, и отсечённые головы поднимали к небесам. Мрачные сцены мифов, наполненные кровью. Сверху в пещеру кто-то спускался, быстро проскользнуло тело, и, вот, уже на песке оказалась молодая девушка в коротком тёмном хитоне и с узлом спального мешка. Её было не больше двадцати, рост пониже среднего, светлые кожа и волосы выдавали дорийскую кровь, лицо её казалось красивым, и не в последнюю очередь из-за зелёных глаз. Она села на песке, закинув назад свободные сейчас волосы, что доставали почти до поясницы, юноша отметил, что тело её вовсе не похоже на тело обычной девушки, но дышит заметной силой, и она, очевидно, немало времени проводила в тренировках. На руках и плечах виднелись шрамы, один протянулся и по подбородку, свидетельствуя о пройденных испытаниях. Она была молода, но пришла сюда, ибо что-то мрачное её томило.

Клеарх каким-то образом понял, что это Габриэль, и преграда более чем в четыреста лет пала как дым, словно можно протянуть руку и коснуться. Она тоже спускалась сюда, как и он, словно миры сходились в одной точке. Потом пещера исчезла, и он увидел другое. Сад тонул в ночном мареве, где-то за стеной лаяли собаки...

Глава 2. Новый враг.

В саду было тихо, птицы спали в ветвях деревьев, шелест листьев был едва слышен, как и движение луны в небе, где-то за стеной, за сиреневой тенью ограды лаяли собаки, но они навевали лишь покой, а не тревогу. Она лежала навзничь, уткнувшись лицом в мягкую ткань, и созерцала лишь тьму, на слух ориентируясь в картине мира. Тело болело и никак не желало расслабляться - за покой и мир приходилось платить, простой смертный ты или полубог, нет разницы, а за победу платить надо много более. Поэтому тело и ныло, оно платило за подвиги и слабости душного полудня, особенно сильно болело плечо - кто-то ударил по нему палкой, и остался тёмный синяк, но всё превозмогало чувство удовлетворения от содеянного. Наконец, она подняла голову, встряхнув волосами, прямо перед ней тонул в ночном мареве сад, и Зена сидела у чёрного зеркала водоёма, склонившись над ним, то ли в дрёме, то ли в размышлениях о чём-то. Она вся была тёмной, в длинной хламиде, с отпущенными на свободу волосами, которые просто лежали на груди, отдыхая от бурь, такая знакомая и всё ещё непонятная, притягивающая к себе, но и пугающая своей странной силой и глубиной затаённых желаний. Сложно было решить, как к ней относиться - любить ли её как женщину, как воина, что ведёт, или просто как часть самой себя. Она позвала подругу негромко, наполнив своим чуть охрипшим от зимней сырости голосом пространство внутреннего двора:

- Ты спишь, Зена? Осторожно, а то свалишься в бассейн.

- Я не сплю, просто думаю о том, что делать дальше, куда пойти, - ответила та, не поворачиваясь и не отрываясь от созерцания воды. - Впрочем, можно задержаться и подольше в этом милом доме, чтобы ты отдохнула. Тебе, я вижу, здорово досталось сегодня. Нам пришлось повозиться с воротами, и ты, наверное, хочешь задержаться в этом уюте.

- Я не против, ведь, и героям нужно отдыхать после славных подвигов, - она сладко потянулась, предчувствуя облегчение своих страданий.

- Мы совершили сегодня доброе дело?

- Ну, ещё бы! Мы избавили славную Халкиду от тирана, он мог бы ещё немало зла совершить здесь, бороться же с тиранией - священный долг каждого эллина, удел героев. Я уже кратко записала основные события этого дня, пока ты пропадала в собрании, не хотела терять времени, хотя всё и болело. Я боялась забыть что-нибудь важное, столько, ведь, всего произошло, да и вдохновение не переспоришь. Написала о том, как нас попросили о помощи халкидские изгнанники, рассказав, что этот город в этолийской земле страдает от узурпатора, как ты спланировала дерзкое нападение, пока тиран совершал жертвоприношения на берегу залива, как мы сражались и победили, как тебя отблагодарили жители, подарив этот милый дом на самой красивой улице.