Оксана Панкеева - Путь, выбирающий нас Страница 8

– Договариваться? – нахмурившись, переспросил он. – О чем? Простите, граф, но в данной ситуации я не вижу, что вы могли бы мне предложить такого, чем я не обладаю и без вас. Алиса собственноручно обеспечила себе топор и плаху, и с таким букетом доказательств ее никакой суд не оправдает. Тем более трибунал, где обычно слушаются дела о государственной измене. А ваша собственная жизнь зависит сейчас только от того, сможете ли вы доказать, что о действиях вашей дочери не знали и даже не догадывались.

– То есть? – На высокомерной породистой физиономии графа отразилось некоторое недоумение. – Вы хотите сказать, что просто так вот, не считаясь с мнением дворянского собрания, позволите себе обойтись с древнейшим родом королевства подобным образом?

– Не просто так, – поправил король. – А за государственную измену. В таких случаях ничьего мнения не спрашивают, да и не было такого случая, чтобы собрание вступалось за изменника.

– Ваши доказательства сфабрикованы, и собрание об этом узнает!

– И поверит, что Флавиус сам прикончил своего агента, поднял в виде зомби и самому себе велел посылать ложные сообщения? Не смешите меня. Сфабриковать показания зомби невозможно, так как эти существа не способны лгать. К тому же с кем-либо пообщаться вы сможете лишь в том случае, если выйдете из этого кабинета не под конвоем. А вы, между прочим, даже не пытаетесь оправдаться. С чего вы вдруг решили, будто я стану с вами считаться? Тогда, весной, я оставил вам жизнь и свободу по одной-единственной причине. Вы дурак. И такого врага иметь удобно. Особые заслуги вашего рода, которыми вы так гордитесь, – плод вашего собственного самовлюбленного воображения. Насколько я знаю, они ограничиваются лишь тем, что мой прадедушка трахал вашу бабушку, а ваш дедушка трусливо закрывал на это глаза. Возможно, Деимар Одиннадцатый считал это заслугой, но лично мне нет дела до вашей блудной бабушки и трусливого дедушки. Семья Монкар не имеет никаких выдающихся заслуг перед короной ни в мое правление, ни в два предыдущих. Напротив, я вижу одни измены и заговоры. Как бы глупо вы их ни проворачивали и как бы легко ни было их раскрывать, всему есть предел. Если я и на этот раз оставлю все как есть, у прочих моих подданных может создаться впечатление полной безнаказанности подобных преступлений. Этого я позволить не могу, как ни приятно мне иметь в противниках такого дурака, как вы, граф. Лишу я вас дворянства, сошлю на дальний запад, а ваш титул пожалую… да той же Ольге, к примеру. У нее хоть заслуги перед короной имеются. Настоящие. Собственными руками заработанные и собственной отвагой. И если вы сейчас вместо оправданий заявите, будто я не посмею, у вас больше не будет шанса оправдаться. Так как я посмею прямо здесь и сейчас.

– Я действительно не знал, – гораздо скромнее и вежливее, чем пять минут назад, признался граф Монкар.

– Чем вы можете это подтвердить?

– Честью клянусь!

– Чем-чем? – переспросил король с таким видом, будто недослышал замечательную шутку.

Граф понял намек и принялся истово клясться жизнью, памятью предков и прочими более реальными понятиями.

– А кроме ваших личных заверений? – перебил его Шеллар. – Кто-то может подтвердить? Ваша кузина? Ее прислуга? Сама Алиса?

– Конечно, конечно! – обрадовался Монкар. – Алиса может подтвердить, что ничего мне не говорила!

– Хорошо, – согласился король. – Мы проверим, запишем ее показания, и можете считать, что должны мне только извинения за вчерашнее безобразие. Флавиус, пометь себе. Чтобы не забыли взять с графини нужные показания, а то спохватитесь, когда ее уже казнят, а поздно будет.

– Как можно, ваше величество! – с достоинством отозвался Флавиус, исправно что-то записывая в свою вечную папку. – Дата казни обязательно будет согласована лично с вами. Вы ведь, наверное, желаете дождаться выздоровления юного графа Диннара, дабы он смог присутствовать…

Радость тут же исчезла с лица Монкара, и его светлость робко поинтересовался, действительно ли его величество всерьез намерен столь безжалостно обрубить последнюю ветвь древнего рода лишь из-за того, что юная, неопытная девица натворила глупостей по собственному недомыслию, не осознавая последствий…

– Вы имеете право просить о помиловании, – честно объяснил юридически подкованный король. – Закон это предусматривает. Но я не вижу никаких оснований для удовлетворения вашей просьбы. Осмелюсь напомнить, что ваша «юная, неопытная девица» уже в третий раз совершает подобное, и всякий раз с одной и той же целью. Однажды я ее помиловал, и она ничуть не раскаялась. Единственный вариант решения вашей проблемы, который я вижу, – это устранить саму цель, если вы понимаете, к чему я веду.

Граф, который действительно не блистал интеллектом, не понимал, к чему ведет его величество. Пришлось объяснять простыми словами:

– Сегодня вечером, на заседании дворянского собрания, когда все будут приносить свои извинения, вы публично попросите меня о помиловании. Как можно убедительнее. И в доказательство искреннего вашего раскаяния так же публично откажетесь от права семьи Монкар на трон Ортана. Это мое условие, которое не подлежит обсуждению. Либо вы его принимаете, либо правосудие пойдет своим чередом. Если уж у вашей дочери столь явно выраженные уголовные наклонности и столь амбициозные стремления, следует навсегда избавить ее от искушения. Если власть, о которой она так мечтает, станет недоступна для нее ни под каким видом, Алиса, возможно, избавится от своей навязчивой идеи, сможет остепениться, выйти замуж и вести достойную и подобающую жизнь. Но предупреждаю: это помилование будет последним. Ступайте. У вас есть время до семнадцати ноль-ноль на обдумывание решения и составление речи. Повторяю, просьба должна быть очень убедительной.

Когда несчастный отец преступницы удалился с подобающими поклонами, каменно-неподвижный Флавиус расслабился и неожиданно широко улыбнулся:

– Я восхищен, ваше величество.

– С каких пор ты научился льстить? – чуть заметно усмехнулся Шеллар. – Разве ты сам не сумел бы придумать такую же простую комбинацию? Алиса все подписала?

– Абсолютно все. В том числе расписку о неразглашении. Ее отец так и останется в уверенности, что именно он купил помилование дочери своим публичным отказом от права наследования и униженными просьбами.

– Замечательно. – Король откинулся на спинку кресла и занялся трубкой, чувствуя, что от утреннего дурного настроения не осталось и следа. – Потрудись замаскировать ее обучение как отдых в провинции или за границей. А как тебе самому кажется, получится из ее светлости приличный агент?