Алена Даркина - Растущая луна: зверь во мне Страница 8

— Я — Охотник. Я знаю все, что касается эйманов. В тебе огонь, который эйману не нужен. Он захочет сделать тебя такой же, как другие жены… И обломает о тебя зубы, — он точно вбивает с каждым словом гвоздь в сознание. Внезапно Халвард скалится — забавная мысль посещает его. — А знаешь что? Я вас обвенчаю. Но весной. Так и передай Соколу. Ты станешь его женой не раньше весны.

Слова очень походили на издевательство. Куда ей деваться в эти полгода? Переждать в Энгарне или прожить в замке Каракара на правах гостьи?

Она покидает Круг. Алет бросается к ней и едва не падет — он еще слаб.

— Все в порядке, — успокаивает она эймана и задумчиво трет лоб. — А почему непременно нужно его согласие? — тут же спрашивает о том, что ее беспокоит. — Почему нам нельзя сыграть свадьбу без него?

— Если он не благословит, у тебя не будет детей, — выдавливает из себя Алет.

— И еще если Охотник прикажет Алу бросить тебя, он бросит, — добавляет Удаган Лев. — Или умрет. Мы не можем противиться ему, ты же видишь. Если Халвард проведет венчание, вас с Алом уже ничто не разлучит.

Так он называл Сокола — Ал. Алет звал брата — Ле. Интересно, как они именовали младшего Шелу: Ше или Ла?..

Алет открыл рот, но так и не смог ничего произнести, хотя и пытался.

— Что? — нахмурился Удаган.

— Запрет! — с трудом выдавил Сокол. — Шереш!

— Ладно, идем домой. Тебе полежать надо…

Ранели вздрогнула и чуть приоткрыла веки. Щека по-прежнему прижималась к горячей груди Алета. Ей приснилось то, что происходило позавчера. А сейчас она провела ночь с Соколом, назло Халварду. Состояние у нее было странное: будто она то ли плыла, то ли летела куда-то. Не сразу Ранели поняла, что Алет нес ее на руках.

В полусне она обхватила его шею. Вскоре Сокол положил девушку на кровать в ее комнате, но когда хотел уйти, она так и не расцепила пальцы. У оборотня, даже у девушки, сила немаленькая.

— Ранели, Катрис… рядом… — прошептал он умоляюще.

— Мы тихонечко, — заверила она.

И Алет задержался у нее в спальне.

Удагану не спалось. В последнее время происходило столько событий, что казалось, еще немного и наступит обещанный в книге Вселенной конец зла: придут духи Эль-Элиона и выметут Гошту от всякой швали огненной метлой. Только когда метут, пыль по всему дому стоит, а уж если метла огненная — всем достанется. Поэтому он должен быть ближе к семье. Да и у братьев, как назло, все кувырком: Яст исчез, Алет вот-вот объявит войну Охотнику и добром это не закончится.

В памяти всплыл весельчак Шела — темные волосы, озорной блеск агатовых глаз — он больше всех походил на отца. Братья между собой звали Ястом. И в любви ему повезло, как отцу: когда он привел в дом Трис, никто в этом не усомнился. Жалко счастье их было недолгим. Да еще молодая жена не успела забеременеть. Если Яст погиб, Ал единственный, кто сможет продолжить род. Сам Удаган не в счет: что бы он ни делал, его сын не родится эйманом из дома Орла, и Каракар будет считаться проклятым. Нет потомков — значит, проклятый. Весь разговор. С проклятым никто не будет иметь дела. Вся надежда, что Яст найдется и у Ала все наладится.

Он расслышал скрип половиц и привстал на постели. Еле слышно открылась дверь в коридоре. Удаган рассмеялся: завтра отец отдаст ему золотой — проспорил Каракар. Но все же надо еще подождать, а то вдруг Ал выставит строптивую невесту обратно…

Вскоре сомнений в том, что он выиграл спор, не осталось. Он положил подушку на голову, чтобы не думать о том, что происходит в спальне у брата, но это плохо помогало. Да и воображение разыгралось. Стоило, наверно, побывать в Цартане до того как приехать на Ритуальный круг. Эйманы обычно посещали там салон мадам Жалма — единственное, за что можно поблагодарить Охотника. Халвард платил мадам Жалма за девочек, умеющих хранить тайны. Можно было отдохнуть там, не опасаясь, что кокотка неожиданно начнет тыкать пальцем в изменившуюся татуировку, или еще того хуже, вопить на весь дом. Удагану никогда подобные заведения не требовались. Если он тратил деньги на женщин, то потому, что хотел их одарить, а не потому, что оплачивал их услуги в постели. Но за последние четыре года так многое изменилось…

Выждав еще немного и всласть поворочавшись в постели, Удаган решил перебираться в другое крыло. Он оделся, свернул покрывало и подушку, чтобы не будить ночью мать и, выбрав момент, покинул спальню.

В центральном крыле его встретила звенящая тишина. Удаган порадовался хоть этому обстоятельству. Но стоило пройти на цыпочках мимо комнаты родителей, как дверь отворилась.

— В чем дело, Ле? — неслышно спросил Каракар в спину.

Удаган остановился.

— Ты проспорил мне золотой, — выдохнул он.

Авиел хмыкнул и тут же осекся.

— Займи последнюю спальню, — распорядился он и исчез.

Парень замер: не попал ли он из кипятка на сковородку? Не хватало еще мешать тут родителям.

— Может, мне вообще уйти к Трис? — пробормотал он себе под нос и продолжил путь по темному коридору. Спальня была холодной — никто не предполагал, что Удагану придет в голову переместиться сюда посреди ночи. Но было уже все равно: скоро утро. Он, не раздеваясь, упал на кровать. Итак, девочка-оборотень пытается вершить свою судьбу. Посмотрим, что из этого выйдет. Когда-то точно так же поступила Тана, и последствия этого Каракар до сих пор расхлебывает. Хотя, если бы ему предложили вернуться в прошлое и все исправить, вряд ли бы он расстался с женой, скорее бы вел себя по-другому. Что сделает Ранели: спасет семью Каракара или окончательно ее погубит, — сейчас не скажет никто. По крайней мере, Ал немного ожил, а то они уже не знали, что делать с парнем. День и ночь лежал у себя в комнате, а эйм-алет летал возле девушки, следя за каждым ее шагом…

Впрочем, Алу еще повезло, у Льва нет и такой возможности. Эйм-лев сильнее сокола, но возможности следить за кем-то у птицы больше. Может, поэтому дом Воробья — самый сильный Дом у эйманов.

Он вдруг как наяву увидел девушку — тоненькая фигурка, будто гибкое деревце, ласковая улыбка, строгий взгляд… Единственная, кого он любил и кого желал привести в дом. Или остаться с ней, если она захочет. Но только она не любила эймана. И он не мог ее видеть даже так, как Алет, — издалека. Хотя, может, это и к лучшему.

Удаган отогнал грустные мысли, но перед глазами тут же встал Халвард. Ныне, о чем ни вспомнишь, все невесело.

Дождавшись, когда другие эйманы уйдут, Удаган вместе с отцом подошел к Охотнику. Тот вальяжно расположился на скамье, закинул ногу на ногу. Не красавец, но была в Халварде власть, которая привлекала женщин. Если бы он не был Охотником, он был бы сердцеедом не хуже Удагана. Но Охотники одиночки: ни жены, ни любовницы. Власть единственное, что им дано в большом количестве. Он прекрасно знал, зачем подошли к нему Каракар и Лев, но с усталой усмешкой разглядывал их, ожидая вопроса. Барс тем временем подошел ко льву, обнюхал его. Кошки дружелюбно потерлись друг о друга и… начали играть. Эйманы могут ссориться и даже убивать друг друга, но эймы всегда дружелюбны. Если бы на месте барса был свистун или мамба, они бы мирно лежали рядом, не пытаясь причинить вред друг другу.