Александр Годов - Двери в черную радугу Страница 8

Тропов боялся темноты, хотя через маленькое-маленькое окошко в подвале падал свет. Сергей подумал, что умрет скорее от испуга, чем от «горелого». Его так и подмывало сорваться с места и бежать к Тане.

Каменные ступени даже сквозь ботинки прожигали холодом.

От света в окошке толку было мало. Действительно, он высвечивал кусок стены и картонные коробки. Но эта обманчивая яркость смешивала реальность и нереальность. Большая часть подвала была поглощена тьмой.

— Ты в порядке? — Тропов подскочил от испуга и чуть не поскользнулся.

В дверном проеме стояла Таня.

— Иди отсюда! — закричал мужчина. — Ты свет загораживаешь!

Таня уперла руки в бока и подумала, что делать: стоять дальше и действовать на нервы Сергею или же подождать на кухне. Победила кухня.

Когда девчонка ушла, Тропов с удивлением понял, что страх отпустил его.

Мужчина положил самодельную булаву на ступеньки. Глаза привыкли к темноте и удалось различить очертания предметов.

Мебель, чемоданы, наверное, с инструментами, три холодильника и… электрогенератор.

Тропов хлопнул в ладоши и с улыбкой на лице уже представил, что за многие-многие дни после нашествия зомби он наконец-то будет спать с включенным светом. 

Седьмой

Вдали, низко над горизонтом, горел в морском тумане огонь. Через ядовитую зелень облаков пробивались солнечные лучи. Ветер, пришедший с севера, жег кожу, не спасал ни пуховик с тройной прокладкой, ни шерстяной свитер. Седьмой глядел на море и матерился, словно мат должен был придать ему сил и уверенности, что путешествие закончится удачно.

Весь заляпанный грязью и продрогший мужчина вытаскивал из сумки вязаные варежки. Он с горечью думал о том, что от сегодняшнего дня зависит не только его судьба, но и судьбы сотни тысяч людей, а у него не было ни одного помощника, который хотя бы смог установить палатку.

Очередной порыв ветра ударил с такой силой, что у Седьмого подогнулись колени, и он рухнул на камни. Мужчина до крови расшиб руку и вдобавок ко всему обмочился. Через неделю наступит его тридцать второе день рождение, но тело уже поедал артрит. Лицо было испещрено глубокими морщинами, а из зубов оставались лишь два клыка.

Одно из чудовищ, окружающих Седьмого, грозно рыкнуло, но мужчина даже не посмотрел на монстра: времени еще было полно до того момента, когда они будут способны двигаться. Десять страшилищ не могли сделать ничего, кроме как бросать злые взгляды. Когда-то очень давно уродцы наводили на Седьмого оторопь, но с годами он смог рассчитать все действия монстров и сейчас воспринимал их, как молчаливых зрителей в его игре.

Море зашумело и с жадностью накинулось на прибрежные камни. Огонек в тумане, между тем, слабел.

Соленый воздух высушил губы, и Седьмой откупорил крышку фляги. Мужчина посмотрел на чудовищ. Сегодня все уродцы выглядели как на подбор: на гигантских телах бугрились мускулы; кожистые крылья покрывали струпья, и это говорило о том, что чудовища преодолели огромные расстояния дабы поймать его. Дурак бы и испугался Охотников, но только не Седьмой.

— Бойтесь меня, твари, — сказал мужчина и посмотрел в сторону огонька.

«Еще сорок минут, мне осталось всего ничего», — мысленно подбадривал себя он.

На северо-западе туман рассеивался и открывал пугающие красоты Новой Земли: бесчисленные гробы зубчатыми рядами усеивали равнину. Зубья были серы и похожи между собой. В гробах покоились отнюдь не мертвецы, это с виду они напоминали трупы, но на самом деле жизнь еще теплилась в их сердцах. Людей, которые не успевали спрятаться в норах, Седьмой жалел, но не мог им помочь. Новая Земля выворачивала их и обрекала на страдания. Кого заживо хоронила, кого дарила чудовищам, а кого заставляла умирать бесконечно. Вот именно поэтому Седьмой постоянно ошивался возле нор. Всплеск мог ударить в любое время, он не поддавался расчетам.

Огонек в морском тумане погас.

Черные тучи затянули небо, предвещая молнии и ливни.

Из воды показался первый плетеный человек. Морская пена покрывала морду монстра, поэтому Седьмому было сложно сказать, правильно ли он выбрал место. Оставалось уповать на Бога и на чудо.

В тишине, нарушаемой воем ветра, доносились всплески воды, словно где-то резвилась рыба. Плетеные человечки выбирались на берег. Их тела блестели на свету и переливались всеми цветами радуги, а челюсти клацали. Сюрреалистическая картина сумасшедшего художника.

Плетеные человечки шипели и отхаркивали воду вместе с мелкой рыбой и водорослями.

Седьмой слышал, что в некоторых деревнях, находившихся возле Норовых Мест, наловчились охотиться на этих морских чудовищ. Из плетеных человечков получались отличные удобрения.

Но мужчина добрался до моря не для того, чтобы смолоть кости уродцев. Его миссией было проверить собственные расчеты. И если его вычисления окажутся верными…

Седьмой оглянулся, еще раз вздохнул жгучий запах моря, пригляделся к далеким башням, спицами торчащими над равнинами и реденькими лесами, пролепетал молитву и направился к берегу. Сердце, высушенное горем, забилось сильнее. Седьмой мечтал умереть. Веревка, мыло, сук — и дело с концом. Или позволить растерзать себя Крылатым. Или дождаться Всплеска. Или перерезать вены. Или… Вариантов подохнуть уйма. Да только не спасет смерть.

Мужчина подбирался к плетеным человечкам. Каждый шаг в сторону моря словно отнимал у него силы. Казалось, что его путь длинною в четыре года подходил к концу, что клубок загадок распутывался и оставалось довериться господину случаю, что мир, который Седьмой познал наконец-то захлебнется в крови и даст началу новому, более светлому.

Ближайший к мужчине плетеный человек зашипел. Седьмой вытащил булаву и обрушил ее на голову твари. Подогнулись узловатые ноги. Только и успел выдохнуть плетеный человек, повалился на острые камни. Седьмой давно не испытывал того чувства, когда кажется, что все происходит не с ним, а с кем-то другим, а он только наблюдает, как время песчинками просачивается сквозь пальцы.

Плетеные человечки набросились на мужчину, словно по команде невидимого кукловода. Седьмой достал из кобуры револьвер и начал палить. Он стал отличным стрелком: все пули находили свою цель. Атональная музыка ада стояла на берегу моря, которое давно уже не принадлежало людям. А чтобы артрит не мешал давить на курок, Седьмой вспоминал тех, кому Новая Земля зашивала рты, выжигала глазницы, тех, кого он навсегда потерял.

Позже, когда с плетеными человечками было покончено, мужчина обходил трупы и хмуро заглядывал в морды. Ни одна тварь не подходила. По расчетам Седьмой должен был увидеть плетенных с тремя глазами. Он мечтал создать новую библию, основанную на понятных ему формулах и непоколебимых теоремах, но все оказалось тщетным. «Но ведь я смог рассчитать, когда плетенные человечки выйдут на сушу!» — мысленно подбадривал он себя. Седьмой даже захрипел от ярости, замахнулся булавой, только вот живого противника не было. Крылатые не в счет, те сейчас не страшнее стены.