Александр Тюрин - Цикл "НФ-хокку" Страница 8

Экран также представлял его комнату и тоскливый вид за окном, но тут же бегали какие-то стрелочки, рамочки, какие-то тени и контуры. А потом на нем загорелась неоновым светом надпись: "Ни одного объекта для оптимизации не обнаружено." И прямо в голове

моториста прозвучал приятный голос, как будто даже с иностранным акцентом. "Предлагаю пометить вручную объект для оптимизации." "Я не умею",– отозвался Женя, изрядно смущаясь своего сумасшествия.

Экран исчез и все стало как обычно.

"Господи, увезут в районную психушку, где жратвы в обрез и курева не достать. Стоп, но если эта штука все-таки настоящая? От инопланетян каких-нибудь, тау-китян... Или еще лучше, из будущего она."

И тут Клочков с протяжным воплем упал на пружинную кровать. Как будто включилась ранее дремавшая половина головы. Космодром – он есть в этом будущем, космодром похожий на море, имени Василия Осмысловского. Есть и космические корабли, что появляются из Абстракта, юркие словно мухи, и превращаются затем в странные конструкции, прообраза которых нет на Земле сегодня. И он, Клочков, работает там. То есть день трудится на дизеле, в настоящем времени, день на космодроме, в будущем. И здоровенный кусок памяти ему там отключают в конце рабочего дня, но вот сейчас удалось при виде предмета из будущего что-то в этой отключенной памяти активизировать...

Но почему, с какой стати человеку из Прошлого работать в Будущем?.. Может, потому что в Светлом Будущем уже нет людей, а кому-то пахать надо. Ведь космодром – важный транзитный, межгалактического значения.

Клочков вдруг ощутил странную вибрацию, которую никогда бы раньше не заметил. Залаяла и матерая лайка, живущая в норе под домом. Что-то или кто-то ищет его! Чтобы забрать этот стерженек, чтобы выключить ему память, может даже, чтобы терминировать его, как дефектную аппаратуру.

Женя спешно натянул сапоги, подхватил ватник и выкатился из дома. Есть сейчас толька одна цель – улепетнуть по-быстрому. Через собачий лаз под домом на ту сторону двора, а потом... одолжить у Васьки снегоход и рвануть через тундру к холмам, где живет старый алкаш и прекрасный охотник Зиновий Иванович.

Перед тем как втиснуться в лаз, Женя оглянулся на дом. Неподалеку от окна его комнаты пульсировало странное марево. Потом вылетело оконное стекло. Дальнейшим любоваться не имело смысла.

Женя прополз собачьим ходом, встал, отряхнул лишнее с ватника и штанов, перелез через забор. Перед ним открылась улица Радиста Кренкеля и прямая дорога к холмам.

Но неожиданно путь был перегорожен кряжистым мотористом Крякиным.

– Я с утра дизель перебирал.– сказал он как будто мирным голосом.– А ты где был, мазила? Картинки малевал или с бабой валандался? Ребятам такое поведение не по нраву.

Крякин быстро что-то сделал и Женя понял, что уже лежит, уткнувшись лицом в слякоть.

Несмотря на то, что в голове сильно гудело, Клочков быстро встал на колени, но понял, что едва он поднимется на ноги, то Крякин врежет ему снова.

Женя пошарил по карманам. Однажды там нашлась бутылка и это помогло. Но сейчас ничего... вернее только серебристый стерженек. Черт, надо поскорее спрятать, пока Крякин не ударил снова и изделие далекого будущего не пропало с концами в майской слякоти.

Женя изо всей силы сжал стерженек, чтобы не выпал из руки, и тут половину его зрения занял экран. Крякин отразился на этом экране целиком и полностью, вместе с потоками внутренних жидкостей. Еще он был обведен жирной багровой рамочкой, несколько напоминающей нимб.

"Найден объект с сильной социальной дизфункцией. Разрешите проведение оптимизации".– послышался приятный голос внутри черепа.

"Проведение разрешаю",– машинально отозвался Женя.

– Чего, чего ты, бля, там крякаешь?– сказал Крякин и решил ударить, не дожидаясь, пока Клочков поднимется с колен.

Женя почувствовал, как запульсировал стержень, судорожно сжатый в его руке. А потом как будто струйка вылетела из крохотного предмета и попало прямо в крякинский глаз.

Рука второго моториста застыла на лету, а вместе с тем возникло и выражение радостного удивления на его физиономии.

Женя видел на экране, как серебристая сеть окутывает голову Крякина, снижая ее температуру, а затем узелки сети, похожие на звездочки, на всех парах устремляются прямо в глубины крякинского мозга.

Кулак второго моториста разжался и опустился вниз, а затем уже раскрытая ладонь плавно направилась к Жене. Рот Крякина стал извергать странные слова.

– Ну чего ты, старичок? Вставай, Женька. Поскользнулся, да? На руку.

Тем временем в дальнем конце улочки показались грозная фигура Шмакова и зловещая фигура Зленко.

Женя встал и решительно направился к ним...

Всего через десять минут три бывших обидчика и поработителя плелись за Женей, робко предлагая свою дружбу.

– Может в шашки поиграем, Евгений?

– А ты здорово рисуешь, бля. Давай мы про тебя коллективное письмо в районную газету "Коммерсант тундры" пошлем.

– Хочешь мы тебе деньги на новые краски и кисточки одолжим?

– Нефиг тебе, Жень, дизелем заниматься, ты – творец. Я сам его чистить буду.

– А давайте споем хором, друзья... Мы с приятелем вдвоем работаем на дизеле,

он – мудак и я – мудак, ну а дизель спиздили...

– Нет, давайте такие слова больше не употреблять, потому что могут услышать дети или женщины.

...

Из пункта скупки пушнины появился Зиновий Иванович.

– Зиновий, я ж к тебе собирался,– закричал издалека Клочков.– А ты сам сюда пожаловал.

Зиновий не откликнулся.

Лишь когда Женя подошел поближе, то увидел, что глаза у охотника холодные и недобрые. Именно такие у него, когда он бьет зверя, или когда сильно напивается. Это бывает редко, но сегодня это случилось.

– Ты, блин, ко мне не лезь, Клочков. Эта паскуда в Скупке мне в душу нагадила, я с ней сейчас разбираться буду.

И Зиновий скинул с плеча двухстолку.

– А если ты ко мне лезть будешь, Евгений, то и на тебя патрона хватит. Мне ведь много амуниции не надо. Раз и в глаз.

Клочков и вспотел, и похолодел одновременно, послойно. Если раньше Зиновий и являлся в сильном подпитии в поселок, то имелись люди, чтобы ему мигом "рога обломать". Тот же Шмаков или Крякин давали охотнику "в пятак" и на том коррекция поведения завершалась. Тело обезвреженного Зиновия укладывали на нарты и везли домой, на холмы. А на следующий день старый охотник снова был милейшим человеком, с которым и о живописи, и о музыке поговорить можно.

Но сейчас и Шмаков, и Крякин, и Зленко смущенно переминались метрах в десяти от Клочкова, и робко выглядывали друг у друга из-за широких плечей.

Зиновий решительно распахнул дверь скупочной конторы.